Гарри, Рон и Гермиона поднялись вслед за Биллом по крутой лестнице на маленькую площадку. С площадки вели три двери.

— Здесь, — произнес Билл, открывая дверь в их с Флер комнату. Она тоже выходила на море, теперь сплошь покрытое золотыми веснушками рассвета. Гарри подошел к окну, повернулся спиной к потрясающему виду и стал ждать, скрестив руки, продолжая ощущать покалывание в шраме. Гермиона села в кресло рядом с туалетным столиком; Рон уселся на ручку кресла.

Билл снова появился, неся на руках маленького гоблина, и осторожно поместил его на кровать. Грипхук проворчал слова благодарности, и Билл вышел, закрыв за собой дверь.

— Прошу прощения, что вытащил вас из постели, — сказал Гарри. — Как ваши ноги?

— Болят, — ответил гоблин, — но заживают.

Он все еще сжимал в руках меч Гриффиндора, и вид у него был очень странный: полуагрессивный, полуудивленный. Гарри подметил изжелта-бледную кожу гоблина, его длинные тонкие пальцы, его черные глаза. Флер сняла с него туфли; его длинные ступни были грязными. Он был крупнее, чем домовый эльф, но ненамного. Его круглая голова была заметно больше человеческой.

— Вы, вероятно, не помните… — начал Гарри.

— …что я был тем гоблином, который проводил вас к вашему хранилищу, тогда, когда вы в первый раз пришли в Гринготтс? — продолжил за него Грипхук. — Я помню, Гарри Поттер. Даже среди гоблинов вы очень знамениты.

Гарри и гоблин смотрели друг на друга; каждый изучал другого. Гаррин шрам по-прежнему покалывало. Он хотел закончить этот разговор с Грипхуком побыстрее, но в то же время боялся сделать неверный ход. Пока он пытался решить, как ему лучше подойти к своей просьбе, молчание прервал сам гоблин.

— Вы похоронили эльфа, — с неожиданной горечью в голосе произнес он. — Я смотрел на вас из окна соседней спальни.

— Да, — ответил Гарри.

Грипхук смотрел на него уголками своих раскосых черных глаз.

— Вы очень необычный волшебник, Гарри Поттер.

— В каком смысле? — переспросил Гарри, рассеянно потирая шрам.

— Вы вырыли могилу.

— И что?

Грипхук не ответил. Гарри даже подумал было, что гоблин насмехался над ним за то, что он действовал как мугль, но для него не имело особого значения, одобрял Грипхук могилу Добби или нет. Гарри приготовился к атаке.

— Грипхук, я хотел бы попросить…

— Кроме того, вы выручили гоблина.

— Что?

— Вы принесли меня сюда. Спасли меня.

— Ну, я так понимаю, вас это не огорчает? — чуть нетерпеливо произнес Гарри.

— Нет, Гарри Поттер, — сказал Грипхук, накручивая на палец свою тонкую черную бородку, — но вы очень странный волшебник.

— Точно, — ответил Гарри. — Вообще-то мне нужна кое-какая помощь, Грипхук, и вы можете мне ее дать.

Гоблин не изобразил заинтересованности, но продолжал хмуро смотреть на Гарри, словно никогда не видел ничего похожего на него.

— Мне нужно пролезть в хранилище Гринготтса.

Гарри вовсе не собирался говорить это так прямо; слова вылетели из него, когда боль прострелила сквозь его молниеподобный шрам и он вновь увидел очертания Хогвартса. Он твердо закрыл свой разум. Сначала он должен был закончить с Грипхуком. Рон и Гермиона уставились на Гарри, словно он внезапно сошел с ума.

— Гарри… — начала было Гермиона, но ее перебил Грипхук.

— Вломиться в хранилище Гринготтса? — повторил гоблин, чуть сменив позу на кровати и вздрогнув. — Это невозможно.

— Это возможно, — возразил Рон. — Это уже было сделано.

— Ага, — кивнул Гарри. — В тот самый день, когда я впервые встретил вас, Грипхук. В мой день рождения, семь лет назад.

— Упомянутое хранилище в тот момент было пустым, — отрезал гоблин, и Гарри понял, что даже хотя Грипхук ушел из Гринготтса, его оскорбила сама идея пробить систему безопасности банка. — Его защита была минимальна.

— Что ж, хранилище, в которое нам нужно пройти, не пустое, и я подозреваю, что его защита будет очень даже сильной, — сказал Гарри. — Это хранилище Лестренжей.

Он увидел, как Рон и Гермиона изумленно переглянулись, но у него еще будет время объяснить им, после того как Грипхук даст свой ответ.

— У вас нет шансов, — решительно заявил Грипхук. — Ни единого. «Если взять тебе охота то, что ты не заработал…»

— «Неминуема расплата…» — да, я знаю, я помню, — кивнул Гарри. — Но я вовсе не пытаюсь взять себе никаких сокровищ, я не хочу забрать что-либо для личной наживы. Вы можете в это поверить?

Гоблин искоса посмотрел на Гарри, и молниеподобный шрам на гаррином лбу снова пронзила боль, но он ее проигнорировал, отказавшись принять приглашение этой боли.

— Если и есть какой-нибудь волшебник, в отношении которого я бы поверил, что он не ищет личной наживы, — произнес наконец Грипхук, — то это вы, Гарри Поттер. Гоблины и эльфы не привыкли получать защиту и уважение, которые я видел и получил от вас этой ночью. Не от тех, кто носит волшебные палочки.

— Кто носит волшебные палочки, — повторил Гарри; это словосочетание странным образом упало на его уши в то самое время, когда его шрам пылал, когда Волдеморт обращал свои мысли на север, и когда Гарри сгорал от желания перейти к расспросу Олливандера в соседней комнате.

— Право ношения волшебной палочки, — тихо проговорил гоблин, — долго являлось предметом споров между волшебниками и гоблинами.

— Вообще-то гоблины могут колдовать и без палочек, — заметил Рон.

— Это не имеет отношения к делу! Волшебники отказываются делиться секретами и знаниями о волшебных палочках с другими магическими существами, они лишают нас возможности увеличивать свою силу!

— Ну гоблины тоже не торопятся делиться своей магией, — ответил Рон. — Вы не рассказываете нам, как делать мечи и доспехи так, как их делаете вы. Гоблины знают способы работы с металлом, которых волшебники никогда…

— Не имеет значения, — перебил Гарри, заметив, как Грипхук наливается краской. — Дело не в спорах волшебников с гоблинами и разными прочими магическими существами…

Грипхук ядовито усмехнулся.

— Но дело в этом, точно и именно в этом! Сейчас, когда Темный Лорд становится более сильным, чем когда-либо, ваша раса еще прочнее устанавливается над моей! Гринготтс перешел во власть волшебников, домовых эльфов истребляют, а кто среди обладателей волшебных палочек протестует?

— Мы! — воскликнула Гермиона. Она выпрямилась в своем кресле и широко раскрытыми глазами смотрела на гоблина. — Мы протестуем! И на меня охотятся так же, как на любого гоблина или эльфа, Грипхук! Я Грязнокровка!

— Не называй себя… — пробормотал Рон.

— А почему нет? Грязнокровка, и горжусь этим! При этой новой власти мое положение не выше, чем ваше, Грипхук! Именно меня они выбрали для пыток, там у Малфоев!

С последними словами она оттянула воротник халата, обнажив тонкий алый порез на своем горле, нанесенный Беллатрикс.