Волдеморта. Их было только двое.
Иллюзия исчезла также быстро, как и пришла. Великаны заревели, Пожиратели разом поднялись, и было множество криков, вздохов и даже смех. Волдеморт застыл на месте, его красные глаза остановились на Гарри, и он смотрел, как Гарри приближается и ничего кроме огня не разделяло их.
Затем послышался крик: «Гарри! Нет!»
Он обернулся: Хагрид был привязан к дереву неподалеку. Его мощное тело сотрясало ветви над головой, пока он отчаянно боролся.
— НЕТ! НЕТ! ГАРРИ, ЧТО ТЫ…?
— ТИХО! — крикнул Роул, и заставил Хагрида замолчать взмахом палочки.
Беллатрикс, вскочив на ноги, тяжело дыша теперь напряженно переводила взгляд с Волдеморта на Гарри. Единственным что двигалось, были огонь и змея, сворачивающаяся и разворачивающаяся в светящейся клетки позади Волдеморта.
Гарри чувствовал палочку у груди, но не пытался её вытащить. Он знал, что змея была слишком хорошо защищена, знал, что стоит ему направить на Нагайну палочку, пятьдесят заклятий ударят по нему раньше. Волдеморт с Гарри молча смотрели друг на друга, и Волдеморт слегка наклонил голову в сторону, намекая Гарри встать перед ним, и необычно грустная улыбка искривила его рот без губ.
— Гарри Поттер, — очень медленно произнес он. Казалось, его голос был частью потрескивающего огня. — Мальчик-Который- Выжил.
Ни один из Пожирателей не пошевелился. Они ждали. Всё ждало.
Только Хагрид дергался, Беллатрикс задыхалась, и Гарри необъяснимо подумал о Джинни, о её сияющем взгляде, и чувстве её губ на своих…
Волдеморт поднял палочку. Его голова все ещё была наклонена в сторону, и он был словно любопытный ребенок восхищенный тем, что может произойти, если он продолжит. Гарри взглянул в красные глаза, и захотел, чтобы это случилось сейчас, быстро, пока он ещё мог стоять, прежде чем потеряет контроль, прежде чем предастся страху.
Он видел, как двигается его рот и вспышку зеленого света, и все исчезло.
Глава 35. Кингс Кросс
Он лежал лицом вниз, слушая тишину. Вокруг не было ни души. Никто не смотрел. Он даже не был уверен, что это он.
Некоторое время спустя, а может сразу же, он понял, что он наверное все-таки существует, что он не просто нематериальная мысль, потому что он лежал, абсолютно точно лежал, на какой-то поверхности. Больше того, у него было осязание, и что-то, рядом, с чем он лежал, тоже существовало.
Когда он пришел к этому выводу, Гарри пришел в сознание и понял, что он голый. Поскольку он был убежден в своем полном одиночестве, это его не беспокоило, но немного заинтриговало. Также его волновало, что если он может чувствовать, то, наверное, может и видеть. Открывая глаза, он понял, что они у него есть.
Он лежал в светлом тумане, но это был не совсем обычный туман. Он не был окружен паром, туман еще не приобрел конкретные очертания. Пол, на котором он лежал, был белым, ни теплым, ни холодным, просто был; плоское, пустое что-то, на чем быть.
Он сел. Его тело оказалось невредимым. Он ощупал лицо. На нем не было очков.
Затем из пустоты, окружавшей его, до него донесся шум: небольшие, мягкие удары чего-то, что хлопало и билось. Это был жалостливый звук, но вместе с тем неприятный. У него было ощущение, что он подсматривает за чем-то тайным и позорным.
В первый раз за все время он захотел быть одетым.
Сразу же, как мысль сформировалась в его голове, совсем недалеко от него появилась одежда. Он взял ее и надел: она была мягкая, чистая и теплая. Это было необычно, как это она так появилась, просто так, в тот же момент как он пожелал ее…
Он поднялся, оглядываясь вокруг. Может, он был в какой-то огромной Комнате Необходимости? Чем больше он смотрел, тем больше открывалось его взгляду. Большая стеклянная крыша с куполом мерцала высоко над ним в солнечном свете. Наверное, это был дворец. Все было тихо и спокойно, кроме этих странных бьющихся и хныкающих звуков, исходящих откуда-то неподалеку…
Гарри медленно повернулся на месте, и вокруг него все преобразилось. Широкое светлое пространство, чистое и светлое, этот холл с его ясным стеклянным куполом был даже обширнее Большого Зала. И он был пуст. Он был один здесь, но –
Гарри отступил. Он только что заметил то, что издавало эти звуки. Оно было похоже на маленького, обнаженного ребенка, свернувшегося на земле, его кожа была сырой и грубой, как будто оно было совсем лишено ее. Оно лежало под стулом, где и было оставлено, не нужное, засунутое подальше от взгляда, борющееся за дыхание.
Он боялся его. Хоть оно и было маленьким, и слабым и раненным ему не хотелось подходить к нему. И все же он медленно приблизился, готовый отпрыгнуть в любой момент. Скоро он стоял уже так близко что мог дотронуться до него, и все-таки не мог заставить себя сделать это. Он чувствовал себя трусом. Он должен был успокоить его, но оно отталкивало его.
“Ты не можешь помочь”.
Он резко развернулся. Альбус Дамблдор подходил к нему, быстро и прямо, на нем была струящаяся мантия голубого цвета.
“Гарри”. Он широко раскинул свои руки, они обе были целы и невредимы. “Ты молодец. Ты очень храбрый человек. Давай прогуляемся”.
Ошеломленный, Гарри проследовал за Дамблдором, который устремился прочь от хныкающего ребенка, проводя его к стоящим неподалеку под этим высоким светящимся потолком двум стульям, которых прежде Гарри не заметил. Дамблдор сел на один из них, Гарри опустился на другой, уставившись в лицо своего старого директора. Серебряные волосы и борода, ярко голубые глаза под очками полумесяцами, кривой нос: все было так же, как он помнил. И все же…
“Но вы умерли”,- сказал Гарри.
“О, да”, - как бы, между прочим, заметил Дамблдор.
“Тогда… Я тоже умер?”
“О, — сказал Дамблдор, улыбаясь еще шире, — Хороший вопрос, не так ли? В целом, дорогой мой, думаю, нет”.
Они посмотрели друг на друга, старый директор все еще улыбался.
“Нет?”, - повторил Гарри.
“Нет,”- сказал Дамблдор.
“Но…” Гарри инстинктивно поднял руку к шраму в виде молнии. Его там не оказалось. “Но я должен был умереть — я не защищал себя! Я позволил ему убить себя!”
“И это, — сказал Дамблдор, — Я думаю, и есть вся разница.”
Дамблдор, казалось, так и светился от счастья: Гарри никогда не видел человека настолько полно, настолько ощутимо довольного.
“Объясните”,- сказал Гарри.
“Но ты уже знаешь”, — сказал Дамблдор. Он вертел большими пальцами.
“Я позволил ему убить себя, — сказал Гарри, — да?”
“Да, — ответил Дамблдор, кивая, — Продолжай!”
“Поэтому часть его души, которая была во мне…”
Дамблдор закивал с еще большим энтузиазмом, позволяя Гарри продолжить, на его лице сияла широкая улыбка.
“…умерла?”
“О, да!”, - сказал Дамблдор. “Да, ты уничтожил ее. Твоя душа целая, и полностью твоя, Гарри”.
“Но, тогда…”
Гарри оглянулся через плечо, туда где лежало маленькое, покалеченное существо, дрожащее под стулом.
“Что это, профессор?”
“Нечто, чему мы не сможем помочь”, ответил Дамблдор.
“Но если Волдеморт использовал заклятие Авада Кедавра, — снова начал Гарри, — и никто не умер за меня в этот раз — как я могу быть жив?”
“Я думаю, ты знаешь, — сказал Дамблдор — Оглянись назад. Вспомни о том, что он сделал в своем невежестве, жадности и жестокости”.
Гарри начал думать, осматривая то, что его окружало. Если это действительно был дворец, он был очень странный, со стульями составленными в небольшие ряды, повсюду были обрывки рельс, и все же, он и Дамблдор и это чахлое существо под стулом были единственными обитателями здесь. Затем ответ легко появился на его губах, без малейшего усилия.
“Он взял мою кровь”, сказал Гарри.
“Абсолютно верно!”, - ответил Дамблдор. “Он взял твою кровь и возвратил с ее помощью себе тело! Твоя кровь течет в его венах, Гарри, защита Лили в обоих из вас! Он привязывает тебя к жизни, пока сам живет!”
“Я живу…пока он живет? Но я думал…Я думал все совсем наоборот! Я думал мы оба должны умереть! Или это одно и тоже?”
Он был отвлечен хныкающими и бьющимися звуками, исходившими от этого существа позади них, и он снова оглянулся.
“Вы уверены, что мы ничем не можем помочь?”
“Ничем, это невозможно”.
“Тогда объясните…еще”, - сказал Гарри, и Дамблдор улыбнулся.
“Ты был седьмым хоркруксом Гарри, хоркруксом, который он никогда не планировал сделать. Его душа стала настолько нестабильной, что раскололась, когда он совершил такие преступления как убийство твоих родителей и попытка убить ребенка. Но то, что осталось от него и спаслось из той комнаты, было меньше чем он знал. Он оставил позади больше, чем просто свое тело. Он оставил часть себя, заключенную в тебе, запланированная жертва, которая выжила.
И он до сих пор многого не знает, Гарри! Это то, что он не может оценить и не дает себе труда понять. Это домашние эльфы и детские сказки, любовь, преданность и невиновность — он в этом ничего не понимает.
Он взял твою кровь, думая, что это даст ему силы. Он взял в свое тело крошечный кусочек заклятия, которое наложила твоя мать, когда умерла за тебя. Его тело хранит ее жертву, и пока это заклятие живо, это твоя и его последняя надежда”.
Дамблдор улыбнулся Гарри, а он уставился на него.
“И вы знали это? Вы знали — все это время?”
“Я догадывался. Но мои догадки обычно были правдой,” — радостно сказал Дамблдор, и они долгое время молчали, в то время как существо позади
