мимо, и удивился что она ощутила кого-то рядом, но не стал отвечать и оглядываться.
В темноте вырисовывалась хижина Хагрида. В ней не было ни света, ни звуков Клыка скребущегося в дверь, ни его приветствующего лая. Все эти визиты к Хагриду, поблескивания медного чайника на огне, каменные пироги и гигантские черви, его огромное бородатое лицо, Рон выплевывающий слизней, Гермиона помогающая ему спасти Норберта.
Он продолжал двигаться, дошел до края леса и остановился. Толпа дементоров скользила среди деревьев; он чувствовал их холод, и не был уверен что сможет благополучно пройти через них. У него больше не было сил на Патронуса. Он больше не мог сдерживать свой страх. Но после всего этого, он не мог так просто умереть. Каждая секунда, пока он вдыхал запах травы, холодный воздух на лице была бесценной: Думать о том, что у людей есть целые годы, время чтобы растрачивать его впустую, много времени которое тянется так долго, а он цепляется за каждую секунду. В тоже время он думал, что он не сможет продолжать идти, и знал, что он должен. Длинная игра окончена, Снитч пойман, время спускаться…
Снитч. Его слабые пальцы на мгновение нащупали мешочек на шее и вытащили его.
Дыша быстро и тяжело, он уставился вниз на него. Теперь ему нужно было время, чтобы двигаться как можно медленнее, он, казалось, спешил, и понимание приходило все быстрее, так что казалось мимолетным. Это был конец. Это был момент истины.
Он прижал золотой металл к губам и произнес, «я сейчас умру»
Металлическая оболочка разбилась. Он опустил дрожащую руку, вытащил из плаща палочку Драко и пробормотал «Люмос».
Черный камень с зубчатой щелью выкатился в центр и сел меж двух частей Снитча. Камень Возрождения раскололся вниз по вертикальной линии, создав Старинную Палочку. Треугольник и круг представившие Плащ и камень все ещё были видны.
И снова Гарри понял не задумываясь. Необязательно было приносить их назад, ибо он должен присоединиться к ним. В действительности не он доставал их: они доставали его.
Он закрыл глаза и повернул камень в руке три раза.
Он знал, это произошло, потому что услышал легкие движения вокруг, которые означали что хрупкие тела передвигают своими ногами по земле, засыпанной ветками окрестности, которая была дальним краем леса. Он открыл глаза и огляделся. Они не были ни приведениями, ни телами насколько он мог видеть. Они больше походили на Риддла который так давно выходил из дневника, и был достаточно четким воспоминанием. Менее твердые чем живые тела, но намного более чем приведения, они двинулись к нему. И на каждом лице была одна и та же любящая улыбка. Джеймс был точно такого же роста что и Гарри. На нем была одежда, в которой он умер, и его волосы были неопрятными и взъерошенными, а его очки были слегка искривленными как у мистера Уизли.
Сириус был высоким и красивым и намного моложе, чем Гарри видел его при жизни. Он шел с каким-то простым изяществом, держа руки в карманах, с усмешкой на лице. Люпин тоже был моложе, и менее потертый, и его волосы были гуще и темнее. Он выглядел радостным снова попасть в это знакомое место, где проходило столько его юношеских скитаний.
Улыбка Лили была самой широкой. Она откинула назад длинные волосы и приблизилась к нему, и зеленые глаза, так похожие на его, нетерпеливо стали изучать его лицо, как будто она никогда не сможет на него насмотреться.
— Ты был таким храбрым.
Он не мог говорить. Его глаза наслаждались ею, и ему казалось, будто он мог стоять и смотреть на неё вечно, и ничего больше не было бы нужно.
— Ты почти на месте, — сказал Джеймс. — Очень близко. Мы… так гордимся тобой.
— Это больно?
Детский вопрос слетел с губ Гарри прежде чем он смог остановиться.
— Умирать? Вовсе нет, — сказал Сириус. — Быстрее и легче чем засыпать.
— И ему захочется сделать это быстро. Он хочет покончить с этим, — сказал Люпин.
— Я не хотел чтобы вы погибли, — произнес Гарри. Слова шли независимо от его воли. — Никто из вас. Простите…
Он обращался больше к Люпину, чем к остальным, умоляя его.
— … когда у вас появился сын… Ремус, прости…
— Я тоже хочу извиниться, — ответил Люпин. — За то, что никогда не узнаю его… но он будет знать за что я умер и я надеюсь, он поймет. Я пытался сделать мир, в котором он смог бы прожить счастливую жизнь.
Холодный ветерок, который казалось, шел из сердца леса, пошевелил брови Гарри. Он знал, что они не скажут ему идти, это должно быть его собственное решение.
— Вы будете со мной?
— До самого конца, — ответил Джеймс.
— Они не смогут вас увидеть? — спросил Гарри.
— Мы — часть тебя, — сказал Сириус. — Невидимы для других.
Гарри посмотрел на маму.
— Будь рядом со мной, — тихо сказал он.
И он поднялся. Холод дементоров больше его не охватывал; он прошел через них со своей компанией, и они действовали на него как Патронусы, и вместе они прошли через старые деревья, сросшиеся вместе, их ветви сплелись, корни скривились и скрутились под ногами. Гарри в темноте набросил плащ, продвигаясь всё глубже и глубже в лес, не имея ни малейшего представления, где мог быть Волдеморт, но уверенный что найдет его. Рядом с ним, почти беззвучно двигались Джеймс, Сириус, Люпин и Лили, и их присутствие стало его отвагой, и позволяло продолжать переставлять ноги вперед. Его тело и разум чувствовались странно изолированными, и конечности работали без сознательных инструкций, будто бы он был пассажиром, а не водителем в теле которое очень скоро должен был покинуть. Мертвые, которые шли сейчас вместе с ним через лес казались ему более реальными чем живые позади в замке: Рон, Гермиона, Джинни, и все остальные стали для него будто призраками пока он спотыкаясь и поскальзываясь шел к концу своей жизни, к Волдеморту…
Глухой звук и шепот: ещ1 какие-то живые существа шевелились совсем рядом. Гарри под плащом остановился, оглядываясь вокруг и слушая, его мать и отец, Люпин и Сириус тоже остановились.
Там кто-то есть, — раздался резкий шепот совсем рядом. — У него Плащ-Невидимка. Может это..?
Две фигуры появились за ближайшим деревом: Их палочки светились, и Гарри увидел Яксли и Долохова всматривающихся в темноту, прямо в то место где был он, его мать, отец и Сириус с Люпином стояли рядом. Вероятно, они не могли ничего видеть.
— Я точно что-то слышал, — сказал Яксли. — Животное? Как считаешь…?
Этот свихнувшийся Хагрид держал целое стадо существ здесь, — ответил Долохов, оглядываясь через плечо.
Яксли взглянул на часы.
— Время почти истекло. У Поттера был час. Он не идет.
— А он был уверен, что тот придет. Он не будет доволен.
— Лучше вернуться, — сказал Яксли. Узнаем, какой теперь план.
Он и Долохов повернулись и пошли вглубь леса. Гарри последовал за ними, зная, что они приведут его как раз туда, куда он хотел. Он оглянулся по сторонам, и мама улыбнулась ему, а отец ободряюще кивнул.
Они прошли всего несколько минут, когда Гарри увидел впереди свет, и Яксли с Долоховым вышли на поляну, где, как было известно Гарри, жил когда-то гигансткий Арагог. Остатки его громадной паутины все ещё были здесь, но толпы его потомства были изгнаны Пожирателями Смерти.
В центре поляны горел огонь, и его мерцающий свет падал на толпу, абсолютно безмолвных, настороженных Пожирателей Смерти. Некотрые из них все ещё были в масках и под капюшонами, другие открыли свои лица. Два великана сидели с краю, отбрасывая массивные тени на поляну, их злобные лица были похожи на грубоколотую скалу. Гарри увидел затаившегося Фенрира, грызущего свои длинные ногти: оромный светлый Роул бил себя по кровоточащей губе. Он увидел Люциуса Малфоя, который выглядел разбитым и запуганным, и Нарциссу глаза которой были впалыми и полными опасения. Каждый глаз был направлен на Волдеморта, который стоял, склонив голову, и сложив былые руки на Старинной Палочке перед собой. Он мог казаться молящимся или что-то безмолвно подсчитывающим в уме, и Гарри, все ещё стоял на краю поляны, абсурдно как ребенок отсчитывающий «раз-два-три» в игре в прятки. У него за головой в своей блестящей волшебной клетке, подобной гигантскому ореолу, извиваясь и сворачиваясь, ползала огромная змея Нагайна,
Когда Долохов и Яксли встали в круг, Волдеморт поднял голову.
— Никаких признаков Поттера, — сказал Долохов.
Выражение лица Волдеморта не изменилось. Красные глаза казалось, горели в свете костра. Медленно он вытянул Старинную Палочку меж длинных пальцев.
— Мой Лорд…
Заговорила Беллатрикс: растрепанная, с немного окровавленным лицом, но всем целом невредимая, она сидела ближе всего к Волдеморту.
Волдеморт поднял руку, обрывая её, и она больше не произнесла ни звука, но глядела на него с благоговейным восхищением.
— Я думал, что он придет, — произнес Волдеморт своим высоким чистым голосом, глядя на пляшущее пламя. — Я ждал его прихода.
Все молчали. Они казались такими же напуганными, как и Гарри, сердце которого в данный момент билось об ребра, будто пытаясь выпрыгнуть из тела, с которым он вот-вот расстанется. Его руки потели, пока он стягивал плащ-невидимку и прятал его под одежду вместе с палочкой. Он не хотел, чтобы соблазн сражаться был в нем.
— Я… похоже, ошибался, — сказал Волдеморт.
— Нет, не ошибался.
Гарри произнес это громко, как мог, собрав все силы. Он не хотел казаться испуганным. Камень Возрождения выскользнул из его онемевших пальцев, и увидев краем глаза, как исчезают его родители, Сириус, Люпин, он вышел на свет костра. В этот момент он не чувствовал никого кроме
