делся.

Выпрямив спину, девушка медленно направилась к выходу. Гарри бросил взгляд на Рона — судя по всему, тот был доволен тем, как легко отделался.

— Срази! — неожиданно раздалось от двери.

Гарри повернулся: Эрмиона с исступлённым выражением лица нацелила палочку на Рона. Стайка птиц понеслась к нему градом золотых пуль, Рон вскрикнул и спрятал лицо в ладонях, но нападающие птицы принялись клевать и царапать каждый сантиметр кожи, до которого могли достать.

— Убери их! — взвыл Рон, однако Эрмиона, бросив на него последний, полный мстительной ярости взгляд, рванула дверь и исчезла за ней. И прежде, чем дверь захлопнулась, Гарри показалось, что он услышал всхлип.

За покрытыми изморозью окнами вновь кружился снег. Приближалось Рождество. Уже и Хагрид, как обычно, приволок в Большой зал двенадцать рождественских ёлок. Гирлянды из остролиста и блестящая мишура обвивали перила лестниц. В доспехах — внутри шлемов — сияли Вечные свечи, а по коридорам были развешаны охапки омелы. И под ними, всякий раз, когда Гарри шёл по замку, точно из-под земли возникали толпы девочек, загораживая проход. Однако, к счастью для себя, за время своих частых ночных блужданий столь популярный гриффиндорец успел хорошо изучить все секретные ходы замка и мог с лёгкостью добраться до классов, минуя омелы.

Глядя на это, Рон просто умирал со смеху, в то время как раньше подобная привлекательность друга скорее вызвала бы у него раздражение и зависть. И хотя Гарри предпочитал тому угрюмому и ожесточённому Рону, терроризировавшему всех на протяжении нескольких недель, Рона хохочущего и веселящегося, однако новый, изменившийся к лучшему приятель доставался ему дорогой ценой. Во-первых, приходилось терпеть частое присутствие Лаванды Браун, считавшей, похоже, что секунды, которые она прожила, не целуя своего бойфренда, потеряны зря; а, во-вторых, Гарри вновь оказался в положении лучшего друга вдрызг разругавшихся людей.

Рон, чьи руки ещё не зажили после нападения птиц Эрмионы, избрал позицию обиженного и оскорблённого.

— Уж кто бы жаловался! — говорил он Гарри. — Сама-то с Крумом тискалась, а сейчас обнаружила, что и мной кто-то может заинтересоваться… Ну, у нас свободная страна. Да и что я такого сделал-то?

Гарри не ответил, притворившись полностью погружённым в книгу «Поиски Первоосновы», которую требовалось прочитать до завтрашнего урока Колдовства. Намереваясь остаться другом и Рону, и Эрмионе, в последнее время он постоянно держал рот на замке.

— Я ничегошеньки не обещал Эрмионе, — нудел младший Висли. — То есть, я имею в виду, я собирался пойти с ней на рождественскую вечеринку к Хорохорну, но она же ничего никогда не говорила… просто как друзья… Я свободен, как ветер…

Гарри перевернул очередную страницу «Первооснов», не забывая, что приятель наблюдает за ним. Голос Рона перешёл в бормотание, практически неслышное из-за потрескивания огня в камине, хотя Гарри показалось, снова прозвучали слова «Крум» и «нечего жаловаться».

Основательно забитое расписание гриффиндорской отличницыпозволяло нормально общаться с ней лишь по вечерам. В это время Рон настолько плотно увлекался Лавандой, что совсем не обращал внимания на друга. Эрмиона же категорически отказывалась сидеть в гостиной, пока там находился Рон, и поэтому Гарри чаще всего присоединялся к ней в библиотеке, а значит, все разговоры им приходилось вести шёпотом.

— Он волен целоваться с кем пожелает, — заявила Эрмиона, в то время как мадам Пинс рыскала по полкам за их спинами. — Да мне и дела до этого нет!

Она подняла перо и яростно поставила точку над «i», проткнув пергамент. Гарри не ответил. Ему вообще начинало казаться: ещё чуть-чуть — и он вовсе разучится говорить. Юноша склонился пониже к «Продвинутой Алхимии» и продолжил делать заметки о Вечнодействующих эликсирах, останавливаясь время от времени, чтобы разобрать ценные указания Принца к тексту Либатия Бурачника.

— Кстати, — заметила девушка некоторое время спустя, — тебе следует быть поосторожнее.

— В последний раз повторяю, — после почти часового молчания шёпот у Гарри вышел хриплым, — я не собираюсь расставаться с этой книгой. Да я больше узнал от Принца-полукровки, чем от Снэйпа или Хорохорна за…

— Я не о твоём дурацком так называемом Принце, — Эрмиона бросила на книгу столь свирепый взгляд, словно та нанесла ей личное оскорбление, — а о том, что случилось сегодня. По пути сюда я зашла в женский туалет и наткнулась там на дюжину девчонок, включая и эту Ромильду Вэйн. Они обсуждали способ подсунуть тебе любовное зелье — им кажется, что тогда ты непременно пригласишь кого-нибудь из них на вечеринку к Хорохорну. И, похоже, все они приобрели у Фреда и Джорджа любовные зелья, которые, боюсь, вполне действенны.

— И ты их не конфисковала?! — возмутился Гарри. То, что мания Эрмионы соблюдать правила иссякла именно в столь неподходящий момент, не укладывалось ни в какие рамки.

— У них не было зелий с собой, — презрительно ответила Эрмиона. — Они всего лишь обсуждали тактику. И поскольку я сомневаюсь, что даже Принц-полукровка, — она бросила на книгу ещё один недобрый взгляд, — способен сварганить противоядие от дюжины любовных зелий разом, то на твоём месте я бы наконец пригласила кого-нибудь на вечеринку. Тогда остальные перестали бы думать, что у них есть шанс. Вечеринка завтра, и они готовы на отчаянные поступки.

— У меня нет никого на примете, — пробурчал Гарри, всё ещё пытаясь не думать о Джинни — впрочем, довольно безуспешно. Во всяком случае, она время от времени возникала в его мечтах в виде, заставлявшем юношу чувствовать невыразимую благодарность за то, что Рон не владеет Легилименцией.

— Так или иначе, будь осторожнее с тем, что пьёшь, поскольку не похоже, чтобы Ромильда Вэйн впустую сотрясала воздух, — мрачно подытожила Эрмиона.

Она подтянула к себе длинный свиток пергамента, на котором писала работу по Гаданию по числам, и продолжила скрипеть пером. Гарри смотрел на неё, но мысли его витали где-то далеко.

— Постой-ка, — медленно проговорил он. — Разве Филч не запретил всё, что куплено в «Волшебных выкрутасах Висли»?

— С каких это пор кто-то обращает внимание на его запреты? — хмыкнула Эрмиона, по-прежнему поглощённая своим рефератом.

— Но ведь сов, доставляющих почту, обыскивают. Как же тогда девчонкам удалось заполучить любовные зелья?

— Фред и Джордж маскируют их под духи и снадобья от кашля, — пояснила девушка. — Их Служба совиной доставки занимается и этим тоже.

— Да ты неплохо осведомлена!

Эрмиона наградила друга взглядом вроде тех, какие только что бросала на его «Продвинутую Алхимию».

— Об этом было написано на обратной стороне бутылочек, которые близнецы показывали нам с Джинни летом, — проронила она холодно. — Я не разгуливаю по школе, подливая людям зелья в напитки… Или, что не лучше, — делая вид, будто подливаю…

— Ладно, забудь, — быстро произнёс Гарри. — Главное вот в чём: Филча дурачат, верно? Эти девицы запросто достают запрещённые штучки, замаскированные под что-то другое! Так почему Малфой не мог пронести в школу ожерелье?..

— Ох, Гарри… Не начинай опять…

— Брось, почему бы и нет? — продолжал настаивать юноша.

— Послушай, — вздохнула Эрмиона. — Сенсоры Скрытности распознают сглазы, проклятия и Маскирующие чары, так? Их используют для обнаружения Тёмной магии и тёмномагических предметов. Сильное проклятие — вроде наложенного на ожерелье — они бы засекли в считанные секунды. А вот нечто, налитое не в ту бутылку, скорее всего, останется незамеченным… и, кстати, любовные зелья не являются Тёмной магией и не считаются опасными…

— Тебе легко говорить, — пробормотал Гарри, думая о Ромильде Вэйн.