Хагрид вздрогнул во сне и снова захрапел. Хорохорн и Гарри глядели друг на друга поверх оплывшей свечи. Повисла долгая-предолгая тишина, но Феликс Фелицис подсказал Гарри не нарушать её, а ждать. Потом, очень медленно, Хорохорн опустил руку в карман и достал волшебную палочку. Порывшись другой рукой в складках мантии, он вытащил маленькую пустую бутылочку. По-прежнему не сводя с Гарри глаз, Хорохорн прикоснулся кончиком палочки к виску и отвёл её, так что за ней, как приклеенная, потянулась серебристая ниточка воспоминания. Она тянулась и тянулась, пока не оторвалась и не повисла, покачиваясь, на палочке, яркая и серебристая. Хорохорн опустил нить в бутылочку, где она свернулась спиралью, а затем расширилась, завихряясь словно газ. Дрожащей рукой он закупорил бутылочку и передал её через стол Гарри.
— Большое спасибо, профессор.
— Ты хороший мальчик, — сказал Хорохорн, по толстым щекам которого в моржовые усы текли слёзы. — И у тебя её глаза… Только не думай обо мне слишком уж плохо, когда увидишь…
Затем он тоже опустил голову на руки, глубоко вздохнул — и заснул.
Глава двадцать третья. Хоркруксы
Пробираясь обратно в замок, Гарри чувствовал, как улетучивается Феликс Фелицис. Входные двери по счастливой случайности оставались незаперты, но на третьем этаже он чуть не попался Пивзу и едва успел юркнуть в боковой коридор. А добравшись до Толстушки и стянув плащ—невидимку, ничуть не удивился суровому виду женщины.
— Как по—твоему, какой час ночи, а?
— Мне очень жаль, честное слово… но мне необходимо было достать кое—что важное…
— В полночь сменился пароль, и, похоже, ночевать тебе придётся в коридоре.
— Вы шутите! — возмутился Гарри. — С каких это пор пароли стали менять в полночь?
— С тех самых! — отрезала Толстушка. — И если тебя что—то не устраивает, с претензиями обращайся к директору: именно он усилил защиту.
— Блестяще, — с горечью процедил Гарри, уставившись на каменный пол. — Просто фантастика! Я бы и обратился к директору, будь он школе… в конце концов, именно Дамблдор просил меня…
— Он в школе, — донеслось сзади. — Профессор Дамблдор вернулся в Хогвартс час назад, — к Гарри плыл Почти Безголовый Ник, чья голова по обыкновению клонилась набок. — Если верить Кровавому барону, директор вернулся в хорошем настроении, хотя и несколько утомлённый.
— Где он? — у Гарри заколотилось сердце.
— А, стенает и грохочет где—то в Астрономической башне. Любимое развлечение…
— Да не Кровавый барон — Дамблдор!
— О… у себя в кабинете, — отозвался Ник. — И, судя по словам барона, у директора ещё оставались какие—то дела, до того как…
— Точно, у него ещё есть дела, — Гарри просто распирало от восторга: сейчас он расскажет Дамблдору о добытом воспоминании!
Он резко развернулся и помчался к директорскому кабинету, не обращая внимания на вопли Толстушки:
— Вернись! Ладно, я пошутила! Ты меня разбудил, и я просто рассердилась! Пароль прежний — «ленточный червь»!
Но Гарри уже нёсся по коридору, и через минуту горгулья в ответ на положенное «глазированные эклеры», отпрыгнула в сторону, пропуская к винтовой лестнице.
Гарри постучал и, услышав усталое «войдите», распахнул дверь. Кабинет директора выглядел вполне привычно, только небо за окнами было тёмным, усыпанным яркими звёздами.
— Боже правый, Гарри! — удивился Дамблдор. — Чем обязан удовольствию лицезреть тебя в столь поздний час?
— Сэр… я достал его! Достал воспоминание Хорохорна!
Увидев крошечный флакончик, директор несколько мгновений изумлённо молчал. Затем его лицо озарила широкая улыбка.
— Потрясающая новость, Гарри! Отличная работа! Я был уверен, что у тебя получится!
И, похоже, отбросив мысли о позднем часе, Дамблдор энергично обошёл стол, взял неповреждённой рукой пузырёк с воспоминанием Хорохорна и направился к застеклённому шкафу за думоотводом.
— Итак, — он поставил каменную чашу на стол и вылил в неё содержимое флакона. — Наконец мы увидим всё. Быстрей сюда, Гарри…
И Гарри послушно склонился над думоотводом, чувствуя, как ноги отрываются от пола… Он снова провалился в темноту и приземлился в кабинете Горация Хорохорна, много лет назад.
Куда более молодой Хорохорн, с пышной шевелюрой соломенного цвета и пшеничными усами, всё так же сидел в удобном кресле, водрузив ноги на обитый бархатом пуфик; пальцами одной руки учитель сжимал небольшой бокал вина, другой — копался в коробке с ананасными цукатами. Полдюжины подростков расселись вокруг Хорохорна на стульях — и Том Ребус среди них. На его пальце сверкал золотой с чёрным перстень Дволлодера.
Дамблдор присоединился к Гарри как раз в тот момент, когда Ребус спросил:
— Сэр, правда ли, что профессор Мерисот увольняется?
— Том, Том! Даже если бы знал, я не в праве был бы тебе сказать, — ответил Хорохорн, порицающе погрозив Ребусу облепленным крупинками ананаса пальцем, и, вопреки произнесённому вслух, легонько подмигнул. — Хотел бы я понять, мальчик, где ты добываешь информацию, если осведомлён лучше, чем половина преподавателей.
Ребус улыбнулся; остальные подростки засмеялись, бросая на него восхищённые взгляды.
— При всей твоей необъяснимой способности узнавать то, что тебе знать не положено, и умении ненавязчиво льстить нужным людям… благодарю, между прочим, за цукаты — ты абсолютно прав, я их обожаю…
Некоторые из подростков вновь захихикали.
— …я просто уверен, что лет через двадцать ты дорастёшь до Министра магии. Или через пятнадцать, если не забудешь иногда присылать мне ананасы. У меня в Министерстве очень хорошие связи.
Том Ребус сдержанно улыбнулся, остальные опять засмеялись. Гарри заметил, что в компании Ребус был отнюдь не самым старшим, однако все смотрели на него как на лидера.
— Не уверен, сэр, что политика мне по душе, — произнёс Том, когда смех затих. — У меня для этого неподходящая родословная.
Двое мальчишек рядом ухмыльнулись друг другу, несомненно, припоминая какую—то тайную шутку об именитом предке своего вожака. Знали ли они о предке наверняка или дело ограничивалось лишь подозрениями, Гарри не понял.
— Чепуха! — живо заявил Хорохорн. — С твоими способностями, ясно как день, что ты из достойной семьи. Нет, Том, ты далеко пойдёшь, запомни, я ещё никогда не ошибался в своих учениках!
Маленькие золотые часы на письменном столе Хорохорна пробили одиннадцать, и профессор оглянулся.
— О Боже, неужели так поздно? — встрепенулся он. — Вам пора, мальчики, иначе у нас будут неприятности. Лестранг, я жду твоё эссе не позже завтрашнего утра. То же самое относится и к тебе, Авери.
Хорохорн выгрузил себя из кресла и поставил на стол пустой бокал. Подростки гурьбой направились к выходу, пока, наконец, Ребус не остался с учителем наедине.
— Поторопись, Том, — посоветовал Хорохорн, обернувшись на шорох за спиной и увидев, что Ребус ещё не ушёл. — Ты ведь не хочешь, чтобы тебя, префекта, поймали вне спальни в столь поздний час?..
— Сэр, я хотел вас кое о чём спросить.
— Ну, так спрашивай, мальчик мой, спрашивай…
— Сэр, меня интересует, известно ли вам что-нибудь о… о хоркруксах?
Хорохорн уставился на Тома, невольно стиснув пухлыми пальцами ножку своего бокала.
— Никак реферат по Защите от тёмных сил пишешь?
Но Гарри мог поклясться: профессор прекрасно понимал, что таких домашних заданий не бывает.
— Не совсем, сэр, — уточнил Ребус. — Я случайно встретил этот термин в одной книге и не до конца
