неё всё происшедшее было ужасным и тяжёлым испытанием. Никакого наказания для неё не будет. Лордом Волдемортом были одурачены волшебники и постарше, и помогущественнее, – Он шагнул к двери и распахнул её. – Постельный режим и, вероятно, большая чашка горячего шоколада. Исходя из моего опыта, в таких случаях это действует лучше всего, – добавил он, посмотрев на неё с доброй улыбкой. – Вот увидишь, мадам Помфрей ещё бодрствует. Она как раз начала давать сок мандрагоры – осмелюсь утверждать, что все пострадавшие очень скоро очнутся».

«Значит, с Эрмионой всё в порядке!» – воскликнул Рон.

«Так что никакого страшного вреда ты не причинила, Джинни», – добавил Дамблдор.

Миссис Висли увела Джинни, мистер Висли проследовал за ними, всё ещё пребывая в состоянии шока.

«Знаешь, Минерва, – задумчиво обратился Дамблдор к профессору Мак-Гонагалл. – Я думаю, мы все заслужили праздник. Могу я тебя попросить пойти и потревожить кухонный персонал?»

«Хорошо, – живо согласилась профессор Мак-Гонагалл, направляясь к двери. – Тогда я оставляю Поттера и Висли на вас?»

«Не возражаю», – сказал Дамблдор.

Она вышла, а Гарри и Рон неуверенно посмотрели на Дамблдора. Что именно имела в виду профессор Мак-Гонагалл, оставляя их на Дамблдора? Без сомнения – вне сомнений – их ведь не накажут?»

«Припоминаю, как, кажется, говорил, что мне придётся вас исключить, если вы нарушите ещё хотя бы одно школьное правило», – сказал Дамблдор. Рон в ужасе открыл рот.

«Что ж, значит, пришло время доказать, что приходится иногда и пренебрегать обещанным, – продолжал, улыбаясь, Дамблдор. – Вы оба получите специальные награды за заслуги перед школой, и – дайте-ка подумать – да, и по двести очков в пользу Гриффиндора». Рон принял ярко-розовый оттенок, сродни аляповатым цветам Локхарта на Дне Святого Валентина, и закрыл наконец рот.

«Но один из вас, похоже, собрался хранить полное молчание о своей роли в этих опасных приключениях, – добавил Дамблдор. – Отчего так скромно, Гилдерой?» Гарри вздрогнул. Он совершенно забыл о Локхарте. Он обернулся и увидел, что Локхарт стоит углу комнаты, улыбаясь обычной своей дурацкой улыбкой. Когда Дамблдор обратился к нему, он посмотрел через плечо, чтобы увидеть, к кому тот обращается.

«Профессор Дамблдор, – быстро сказал Рон, – внизу, в Потайной Комнате, произошёл несчастный случай. Профессор Локхарт…»

«А я профессор? – удивился Локхарт. – Ух ты! А я думал, что я безнадёжен…»

«Он попытался применить заклятье беспамятства, но удар пришёлся на него самого», – поспешно пояснил Рон.

«Подумать только! – сказал Дамблдор, качая головой, его длинные серебряные усы дрогнули. – Сражён своим же собственным мечом, а, Гилдерой?»

«Меч? – изумился Локхарт. – Ну что вы, откуда у меня меч? Тут, кажется, у этого паренька один завалялся, – указал он на Гарри. – Если попросите, думаю, он вам одолжит».

«Ты не мог бы отвести профессора Локхарта в лазарет? – сказал Дамблдор Рону. – Я хотел бы переговорить с Гарри…» Локхарт рысью помчался к двери. Рон бросил на Дамблдора и Гарри любопытный взгляд и закрыл за собой дверь. Дамблдор перёшел к одному из кресел перед камином.

«Присаживайся, Гарри», – пригласил он, и Гарри сел, чувствуя необъяснимое волнение.

«Во-первых, Гарри, я хочу поблагодарить тебя, – сказал Дамблдор, и его глаза опять сверкнули. – Там, внизу, ты продемонстрировал мне настоящую верность. Иначе Фокс к тебе не прилетел бы». Он погладил феникса, пристроившегося у него на колене. Гарри попытался улыбнуться, в то время как Дамблдор продолжал смотреть на него.

«И ты встретился с Томом Ребусом, – добавил Дамблдор задумчиво. – Представляю, как он интересовался тобой…» Внезапно то, что терзало Гарри, сорвалось с его губ.

«Профессор Дамблдор, Ребус сказал, что между нами есть сходство. Странное сходство…»

«Он в самом деле так сказал? – произнёс Дамблдор, задумчиво глядя на Гарри из-под густых серебристых бровей. – А что ты сам думаешь по этому поводу, Гарри?»

«Я не считаю, что я такой же, как он! – сказал Гарри громче, чем хотел. – Я в том смысле, что я же в Гриффиндоре, я…» И вдруг замолчал, затаившееся было сомнение снова всплыло в его голове.

«Профессор, – снова начал он через секунду, – Сортировочная Шляпа мне сказала, что мне… мне подошёл бы Слитерин. Некоторое время все думали, что я – Наследник Слитерина… потому что я Заклинатель…»

«Ты Заклинатель, Гарри, – спокойно сказал Дамблдор – только потому, что Лорд Волдеморт – последний оставшийся потомок Салазара Слитерина – тоже Заклинатель. Если я не ошибаюсь, он передал тебе некоторую часть собственной силы в ту ночь, когда ты получил свой шрам. Я уверен, что это было вовсе не то, к чему он стремился…»

«Волдеморт вложил в меня частицу себя?» – прошептал Гарри, как громом поражённый.

«Похоже, именно так».

«Значит, я должен быть в Слитерине, – сказал Гарри, с отчаянием глядя в лицо Дамблдора. – Сортировочная Шляпа увидела во мне частицу Слитерина и…»

«Отправила тебя в Гриффиндор, – продолжил спокойно Дамблдор. – Послушай меня, Гарри. Ты обладаешь многими достоинствами, которые Салазар Слитерин ценил в своих воспитанниках. Его собственный очень редкий дар, способности Заклинателя – находчивость – решительность – некоторое пренебрежение правилами, – добавил он, и усы его опять дрогнули. – И всё же Сортировочная Шляпа поместила тебя в Гриффиндор. Ты знаешь, почему так случилось. Думай».

«Она отправила меня в Гриффиндор, – пробормотал расстроенным голосом Гарри, – потому что я попросил не отправлять меня в Слитерин…»

«Совершенно верно, – сказал Дамблдор, просияв ещё раз. – И в этом ты отличаешься от Тома Ребуса. Наши решения, Гарри, именно они показывают, кем мы являемся в действительности, а вовсе не наши способности». Гарри неподвижно сидел в кресле, совершенно ошеломлённый.

«Если ты, Гарри, всё ещё хочешь доказательств своей принадлежности к Гриффиндору, я предлагаю тебе рассмотреть это вблизи». Дамблдор подошёл к столу профессора Мак-Гонагалл, взял испачканный в крови серебряный меч и передал его Гарри. Гарри, нахмурясь, перевернул его, и рубины засверкали в свете огня. А затем он увидел имя, выгравированное чуть ниже рукояти. Годрик Гриффиндор.

«Только настоящий гриффиндорец мог вытащить его из Шляпы, Гарри», – тихо сказал Дамблдор. С минуту они оба молчали. Затем Дамблдор выдвинул один из ящиков стола профессора Мак-Гонагалл и достал перо и бутылочку чернил.

«Всё, что тебе требуется, Гарри, это плотный ужин и хороший сон. Предлагаю тебе отправиться на праздник, а я пока напишу в Азкабан – нужно получить нашего лесничего обратно. И я должен дать рекламное объявление в „Ежедневный Оракул“, – добавил он задумчиво. – Нам потребуется новый учитель защиты от Темных Сил… С ума можно сойти, у нас это просто вечная вакансия, не так ли?» Гарри встал и пошёл к двери. Он уже было взялся за ручку, как вдруг дверь распахнулась, с силой ударившись о стену. На пороге стоял Люций Малфой с лицом, искажённым яростью. Из-под его руки, съёжившись, выглядывал замотанный в бинты Добби.

«Добрый вечер, Люций», – вежливо произнёс Дамблдор. Мистер Малфой влетел в комнату, едва не сбив Гарри с ног. За ним, держась за полу мантии, с выражением ужаса на лице мчался Добби. В руке у него была зажата грязная тряпка, которой он пытался дочистить ботинки мистера Малфоя. Очевидно, мистер Малфой собирался в большой спешке. Это было заметно по нечищеным ботинкам и по тому, что его обычно прилизанные волосы на этот раз топорщились в разные стороны. Не обращая внимания на суетящегося у его щиколоток эльфа, он остановил холодный взгляд на Дамблдоре.

«Итак! – начал он. – Вы всё же вернулись. Попечители отстранили вас, но вы всё же сочли возможным вернуться в Хогвартс».

«Понимаешь, Люций, – невозмутимо улыбаясь, сказал Дамблдор, – сегодня со мной связались остальные одиннадцать попечителей. По правде говоря, это было похоже на совиный ураган. Они узнали, что убита дочь Артура Висли и приказали мне немедленно вернуться. Очевидно, они решили, что, в конце концов, я был неплохим директором. Кстати, они понарассказывали мне очень странные истории…