— Но ты же сама сказала, что сумма, внесенная в чек, превышает твои затраты на тысячу фунтов! — взвился Марк. — И на нем написано: «за услуги»! Можно подумать, что вы заключили контракт!

— Понятия не имею, почему твой брат указал именно эту сумму! — отрезала Элизабет. — Я, правда, еще дала ему немного денег на такси.

— Если тысяча фунтов — это плата за такси, то, наверное, я сильно отстал от жизни, или же Роберту посчастливилось найти самого дорогого таксиста в городе, — саркастически заметил он. — За эту сумму можно неделю колесить по Лондону, причем круглосуточно!

— Вообще–то мистер Уотсон говорил, что собирается заплатить мне за услуги. Правда, я не рассчитывала, что это будет так много. Но, наверное, твоему брату не чужда элементарная благодарность!

— Элементарная благодарность! — Марк со стоном схватился за голову. — Ты хоть понимаешь, как эта самая «благодарность» может меня скомпрометировать?!

— Но каким образом? — изумилась Лиз.

— Ты — моя помощница, — размеренно произнес Марк. — И получаешь деньги за услуги от моего брата. Кто–нибудь может подумать, что эти средства предназначены мне.

— И что в этом такого?

— А то, что я не могу защищать Роберта, — пояснил уже немного успокоившийся Уотсон. — По этическим соображениям это совершенно неприемлемо. А значит, никаких услуг от меня он получить не может.

Элизабет почти не удивилась. В глубине души она уже ожидала, что Марк может сказать нечто подобное. После встречи с Робертом Уотсоном, проанализировав собственные мысли, она с неприятным чувством осознала, что он во многом прав. И Марк вряд ли станет ставить под удар карьеру ради брата. Если есть хоть малейшая степень риска, он без колебаний откажется от его защиты.

Сейчас же один только взгляд на утренние газеты мог привести его в отчаяние. Вчера у Ярда репортеры не успели ни о чем спросить у Роберта и его неожиданной защитницы, зато сфотографировать их успели прекрасно. И теперь почти во всех изданиях красовались изображения Элизабет, которую тащит к машине известный финансист, обвиненный в изнасиловании. Эти снимки сопровождали весьма скандальные заголовки, предположения о том, кем она может быть (с отвратительнейшими инсинуациями), а также смачные обсуждения морального облика девицы, которая приехала за опальным Робертом Уотсоном.

Узрев на первой странице собственное лицо, Лиз первым делом малодушно подумала: хорошо еще, что она не известна как ассистентка конторы Марка, а то даже самый глупый журналист или редактор быстро сложил бы все факты и вышел на младшего Уотсона. Похоже, сам юрист думал так же, потому что в начале неприятного разговора с чувством поздравил самого себя с тем, что еще не успел ни в одном деле разрешить Элизабет выступить в суде.

Она терпеливо выслушала все его претензии, стараясь выглядеть виноватой, хотя в душе у Лиз кипел гнев. Девушка по опыту знала, что Марк не успокоится, пока не выговорится, но обычно его хватало ненадолго. Как правило, после бурных ссор он через некоторое время забывал о поводе к ним и приходил к Элизабет извиняться. Наверное, так было бы и на этот раз, но, когда вслед за газетами курьер принес чек от Роберта, Марк взбесился.

Он был так разозлен, что Элизабет несколько минут даже опасалась, что он может порвать выпавший из конверта чек. Спасло от этого только то, что к чужой собственности Марк Уотсон относился с пиететом, даже пребывая в ужасном раздражении. Он уже около пятнадцати минут пытался объяснить Лиз, почему именно она ни в коем случае не может принять денег от Роберта. Собственно, объяснения были излишними. Она и так прекрасно понимала, что, в случае отказа Марка от защиты брата, Лиз не имеет права взять у него ни пенса. Правда, к долгу это никак не относилось, ведь мисс Смолвуд ради внесения залога влезла в собственные запасы. Но лишняя тысяча фунтов — это даже самой Элизабет показалось чересчур щедрым.

— Я думала, что на моем месте ты поступил бы так же! Если бы ты не отключил вчера телефон, я бы обязательно с тобой связалась, — в очередной раз тихо проговорила она. — Неужели ты бы допустил, чтобы твой брат остался в заключении?

Марк тяжело вздохнул. Видно было, что он разрывается между преданностью семье и профессионализмом. Лиз неожиданно стало жалко его и стыдно за себя: могла бы и подумать о том, какие последствия будет иметь ее поступок! Но все произошло настолько быстро и неожиданно!

— Конечно, не допустил бы, — устало произнес он. — Хотя, честно говоря, очень удивился, когда вчера Роберт имел наглость явиться в больницу. На его месте я бы постеснялся тревожить отца. Особенно учитывая, что сердечный приступ случился именно из–за драгоценного «наследника».

Элизабет поежилась. Еще до прочтения утренних газет, где красовалась ее фотография под ручку с Робертом Уотсоном, Марк успел посвятить ее в подробности вчерашнего вечера. Оказалось, что братья серьезно повздорили. Марк не ожидал появления Роберта в палате у отца, а тот, несмотря на неопределенный статус, решил принять деятельное участие в судьбе сэра Ричарда.

В итоге чуть ли не в самой палате у больного случился безобразный скандал. Марк, увидев брата и беспокоясь о том, что вслед за ним больница может оказаться в осаде журналистов, попытался выдворить Роберта из палаты. Тот хладнокровно заявил, что Уотсон–младший просто свихнулся, если думает, что он уйдет, пока не побеседует с лечащим врачом сэра Ричарда. Не прошло и пары минут, как братья начали довольно шумно выяснять отношения. Врачи безуспешно пытались унять великосветских скандалистов, шокированной леди Бенсингтон стало дурно, а его светлость, придя в себя, слабым голосом заявил, что, вероятно, оба его сына в детстве бывали наказаны недостаточно часто, и выразил желание немедленно получить в руки трость, чтобы хоть как–то это исправить, хотя, похоже, эти меры уже несколько запоздали.

Вообще–то сэру Ричарду после появления старшего сына и правда стало намного легче, и его уже собирались отпустить домой — правда, врач строго настаивал на постельном режиме. Как только он пришел в себя, то потребовал ручку и юриста, предупредив, что услуги его младшего сына в данном случае будут неуместны. Согласно отданным им распоряжениям, во главе финансовой компании, которой до сих пор руководил Роберт, временно вставал Марк.

С одной стороны, Элизабет понимала такую поспешность: с точки зрения бизнеса, необходимо было как можно быстрее сигнализировать инвесторам, что фирма вне опасности, а даже самый блестящий финансист под следствием — потенциальный источник серьезных неприятностей, по крайней мере, до тех пор, пока с него не снимут все обвинения и не оправдают. Но с другой, она прониклась неожиданным сочувствием к Роберту Уотсону. Мало того что он попал в затруднительную ситуацию по вине какой–то даже ему самому не известной девицы, так еще и семья, которая теоретически должна всячески его поддерживать, практически продемонстрировала подобие «отречения» от него. Правда, по словам Марка, сэр Ричард в любом случае не откажется от старшего сына, но, если не будет доказана его невиновность, во главе компании Роберту уже не встать никогда.

— Ладно, что сделано, то сделано, — тяжело вздохнул Марк. — Я что–нибудь придумаю…

Элизабет робко улыбнулась и вернулась к подготовке одного из дел, которым они занимались. Но в голову лезли мысли, которые весьма отдаленно относились к работе. Она просто не могла не думать о Роберте Уотсоне. Человек, еще вчера имевший все блага, о которых другие не могли даже помыслить, сегодня превратился почти в изгоя. Уголовные дела об изнасилованиях, как она знала из курса уголовного права, — самые сложные для судопроизводства. С одной стороны, невероятно сложно что–то безоговорочно доказать, а с другой — обвиняемому почти невозможно избавиться от косых взглядов до конца жизни. Разве что за его защиту возьмется по–настоящему блестящий специалист по уголовному праву. Или если оно будет подготовлено таким профессионалом, как Марк, — Лиз уже несколько раз видела, как, благодаря его материалам, выигрывались практически «провальные» дела, после чего его клиенты с полным правом могли называться невинно оскорбленными и оклеветанными. Правда, уголовных среди них не было — специальностью Уотсона–младшего было гражданское и семейное право…

— …Лиз! Лиз! — Она вздрогнула от громкого окрика и поняла, что Марк зовет ее уже не в первый раз.

Ожидая очередного взрыва эмоций, она тревожно посмотрела на любимого, но тот только довольно улыбался.