сколько прославленным историком, о котором в Оксфорде ходили легенды. И его визит был для нее сродни тому, как если бы с небес поговорить с ней вдруг спустился кто–нибудь из архангелов при всех регалиях и свите.

— Надеюсь, вам уже лучше? — вежливо поинтересовалась она, чтобы как–то заполнить возникшую паузу. — Марк рассказывал, что некоторое время вы были вынуждены провести в больнице.

— Да, спасибо за заботу. Боюсь, в моем случае доктор оказался склонен излишне драматизировать ситуацию. — Он склонил голову. — Однако я пришел сюда отнюдь не затем, чтобы поговорить о моем здоровье, мисс Смолвуд. Я готов просить у вас прощения за свою невежливость, но вы позволите мне перейти сразу к делу, избежав долгих предварительных бесед о погоде и прочих мелочах, положенных в светском кругу?

— Прошу вас, — сорвавшимся голосом произнесла Лиз.

— Во–первых, я хотел поблагодарить вас за помощь моему сыну в весьма затруднительном и неприятном положении, в которое он попал. К сожалению, ему было не к кому обратиться, и, если бы не вы, скорее всего, Роберту пришлось бы провести в заключении еще, по крайней мере, одну ночь. Так получилось, что никого из членов семьи он в Бенсингтон–холле не застал, а обращаться с просьбами к прислуге мои сыновья считают непозволительной вольностью.

— Не стоит благодарности, — быстро сказала девушка. — На моем месте так поступил бы кто угодно.

— Во–вторых… — Сэр Ричард на мгновение замялся, смерил ее еще одним задумчивым взглядом, а потом быстро подался вперед, моментально превратившись из немного рассеянного историка в умелого бизнесмена, привычно взвешивающего собеседника на своих «внутренних весах». — Вы не барристер и даже пока не солиситор. Но мой сын вам доверяет. Точнее, вам доверяют оба моих сына.

Элизабет ощутила, что у нее снова перехватило дыхание. И вдруг с удивлением поняла, что ее больше взволновала высокая оценка ее достоинств Робертом, нежели Марком. Она и так знала, что юрист Уотсон весьма хорошего о ней мнения, но именно новость о доверии со стороны его старшего брата отозвалась в ней приятным чувством.

— Поэтому я хотел бы просить вас, — лорд Бенсингтон снова откинулся на спинку кресла, в котором сидел, и договорил абсолютно будничным тоном, каким обычно говорят о погоде, — чтобы вы и в дальнейшем продолжали заниматься делом Роберта.

Если бы на нее вдруг обрушилась крыша, это не произвело бы на Лиз такого впечатления, как сказанные сэром Ричардом слова. Она даже подняла руку, как бы защищаясь. Элизабет вдруг показалось, что она случайно стала участницей какой–то пьесы абсурда, в которой ей по чистому недоразумению досталась главная роль. Остальные актеры вели себя так, словно сошли с ума и в этом нет ничего удивительного, и только несчастная героиня в ее лице недоумевала и терялась в догадках, что происходит в этом мире. Лиз судорожно сглотнула и неуверенно переспросила:

— Вы хотите, чтобы я занималась делом мистера Роберта?

— Именно, — подтвердил сэр Ричард. Казалось, он был доволен тем, что она так хорошо поняла его.

— Но ведь вы сами только что сказали, что я не барристер и даже не солиситор! Я в любом случае не смогу защищать его в суде!

— От вас этого и не потребуется, — королевским жестом успокоил ее сэр Ричард. — Этим, несомненно, займется мистер Девероу. Однако в ваших силах собрать максимальную информацию по этому делу. Вы прекрасно с этим справитесь. Марк оценивает ваши шансы чрезвычайно высоко, а во всем, что касается юриспруденции, у него наметанный глаз и достаточно большой опыт.

Элизабет ощутила неожиданное раздражение. Неужели Марк решил надавить на нее таким оригинальным способом? Она сомневалась, что он мог бы втянуть в это сэра Ричарда, а иначе просто указала бы пожилому лорду на дверь. Нет, лорд Бенсингтон здесь явно не по просьбе кого–то из своих сыновей — он не из тех людей, кто может оказаться всего лишь посыльным, призванным вести переговоры.

— Уверена, что у мистера Девероу полно квалифицированных сотрудников, которые справятся с этим делом, — твердо заявила Лиз, почти слово в слово повторяя то, что накануне сказала Марку.

— Конечно, это так… — Сэр Ричард вздохнул и вдруг превратился из лощеного светского льва и акулы бизнеса в пожилого усталого человека. — Но дело в том, что никто, кроме вас, похоже, не верит в невиновность Роберта. Мистер Девероу дал мне понять, что будет защищать моего сына в любом случае, — но это означает только то, что он допускает возможность его вины. Марк не может взяться за это дело по этическим соображениям, а кроме того, он тоже полагает, что его брат способен на подобную подлость…

— А вы? — вырвалось у Элизабет, прежде чем она успела себя одернуть. — Неужели вы тоже думаете, что?..

Лорд Бенсингтон выпрямился, глаза его сверкнули. Но тут же на бледное лицо набежала тень, словно он неожиданно вспомнил о чем–то неприятном.

— Сегодня утром Дафна… леди Бенсингтон предположила, что необходимо связаться с девушкой, которая обвиняет Роберта, и предложить ей… некоторую сумму за отказ от своих претензий… — Эти слова явно нелегко дались сэру Ричарду. — Марк тоже считает, что это стало бы наилучшим выходом из положения.

— Вы так и собираетесь сделать? — осторожно поинтересовалась Лиз.

— Я никогда бы не унизил своего сына подобным поступком! — сурово произнес лорд Бенсингтон. — Думаю, что и он сам не опустится до такого решения проблемы. Это же равнозначно признанию того, о чем говорит эта девица, правдой!

— Но вы сами отстранили его от дел фирмы! — вырвалось у Элизабет, прежде чем она успела прикусить язык, и девушка сама поразилась тому, как, оказывается, обиделась за Роберта Уотсона, неожиданно оказавшегося в неловком положении семейной «паршивой овцы».

— И на это я пошел лишь потому, что бизнес принадлежит не только мне, но и нашим акционерам. Если бы за нами не стояли другие капиталы, я бы наплевал на все условности, поверьте, мисс Смолвуд!

Лиз испытывала к несгибаемому сэру Ричарду настоящее сочувствие. Она прекрасно знала, что Роберт Уотсон и сам мог бы попробовать откупиться от обвинительницы. Но если когда–нибудь это станет известно, его репутация окончательно погибнет вне зависимости от того, на самом ли деле он виновен или нет. Возможно, она бы тоже порекомендовала какому–нибудь клиенту заплатить обвинителю и покончить с неприятным делом, если бы была уверена, что клиент виновен. Но, во всяком случае, это никак не относилось к Роберту Уотсону.

— Я все же не понимаю, почему вы хотите, чтобы именно я занималась его делом, — растерянно повторила Элизабет.

— Во–первых, потому что Марк чрезвычайно высоко оценил вас, когда представлял семье. У него, конечно, были весьма веские мотивы, но даже при романтическом увлечении он не стал бы предлагать место своего партнера кому попало… — Сэр Ричард суховато улыбнулся, а Лиз покраснела. — Во–вторых, потому что Роберт очень благодарен вам за помощь. Должен признать, в сложившейся неприятной ситуации вы действовали прекрасно: быстро, четко и уверенно, — а на это способен далеко не каждый юрист. Кроме того, Роберт также утверждает, что вы отлично и очень быстро сориентировались в проблеме. Ну и, наконец, в–третьих, потому что вы уже начали его защищать. И даже, как ни странно, от меня, когда указали мне на несправедливость отстранения Роберта от финансовых дел нашей фирмы. Поэтому я и хочу доверить подготовку этого дела именно вам.

— Но в данный момент я даже не помощница Марка, — попыталась прибегнуть к последнему аргументу смущенная Элизабет. — Он, конечно, рекомендовал меня мистеру Девероу, но собеседование только завтра, и еще неизвестно, подойду ли я ему или нет.

— Подойдете, — отрезал сэр Ричард. — Мистер Девероу обладает не меньшим чутьем на сотрудников, чем Марк. Уверен, он с радостью примет вас на службу. А я сегодня же позвоню ему и попрошу, чтобы подготовкой документов по делу Роберта занимались вы. Если вопрос в сумме гонорара…

— Нет–нет, что вы, — тут же запротестовала Лиз. — Мистер Уотсон — мистер Роберт Уотсон — более чем щедро оплатил мою работу. Чтобы отработать этот гонорар, мне придется еще постараться. И вообще,