я пока официально к работе еще не приступила…

— Ерунда, — махнул рукой лорд Бенсингтон. — С вашего позволения, я выпишу вам чек еще на две тысячи фунтов.

На самом деле никакого позволения сэру Ричарду не требовалось, и мисс Смолвуд подозревала, что, даже решись она протестовать, ее визитер с олимпийским спокойствием настоял бы на своем. Элизабет только растерянно наблюдала, как он церемонно откручивает крышечку с баснословно дорогого перьевого «паркера» с золотым пером и выписывает чек…

Отказать сэру Ричарду Уотсону, лорду Бенсингтону, оказалось невозможно. Похоже, ей все–таки придется заниматься делом Роберта Уотсона. Оставалось надеяться на то, что она все сделает правильно.

5

…Язычок Элизабет проворно прошелся по напряженному мужскому естеству, и мужчина перед ней застонал от нахлынувшего наслаждения. Лиз принялась активнее ласкать его ртом, чувствуя, как он все сильнее распаляется от страсти. Нежная кожа под ее губами становилась все горячее, и ей казалось, что вот–вот он дойдет до грани страсти. Она играла на нем, словно на диковинном музыкальном инструменте, то одаряя блаженным теплом своих губ, то на секунду отстраняясь от его копья. Элизабет исполняла только одной ей ведомую пьесу для флейты, с наслаждением слушая учащенное дыхание и хриплые стоны из уст своего партнера.

Марку всегда нравились такие ласки, и она с удовольствием дарила их ему. Для нее это было своеобразной игрой, в такие моменты Элизабет чувствовала себя повелительницей главного мужского инстинкта, который вынужден подчиняться ее губам и ладоням. Сжимая основание пениса своего партнера, она дразнила его язычком, описывая круги вокруг нежной головки. Другой рукой Элизабет медленно проводила по бедрам мужчины, игриво лаская шелковистую кожу. Его стоны были лучшей наградой для нее, и девушка ощущала, как все сильнее и сильнее напрягается его упругое копье во влажном плену ее губ.

Ощутив, что мужчина уже близок к кульминации и вот–вот взорвется, она игриво отодвинулась. В следующую секунду он поднял ее, и Элизабет едва не потеряла сознание, наткнувшись на прямой сапфирово–синий взгляд, в котором полыхала страсть. Не успела она и охнуть, как Роберт — Роберт, а не Марк! — подхватил ее под ягодицы и одним мощным движением вторгся в трепещущую глубину ее тела. Она вздрогнула, впуская его в себя, и прижалась к нему всем телом, не отпуская, впитывая его мощь каждой своей клеточкой. Разум кричал о том, что она не с тем братом, а тело предательски отзывалось на каждое его прикосновение, на каждый толчок плоти внутри нее, требуя не прекращать эту сладкую пытку, не останавливаться. Глаза застилала пелена страсти, Элизабет чувствовала, как его тугой жезл ритмично двигается в ней, и плыла по волнам блаженства.

Звонок будильника, мелодичной трелью вырвавший ее из объятий сна, заставил девушку буквально подскочить на кровати. Выключив электронный голос, монотонно повторявший лондонское время, Лиз со вздохом откинулась на подушку. Ей уже не в первый раз снилось подобное, и она была отчасти благодарна утру, раз за разом вторгавшемуся в приятные грезы. Каждый раз после подобного утреннего сна Элизабет чувствовала себя предательницей. Пусть ей всего лишь снилась измена, но во сне она настолько явно наслаждалась обществом Роберта Уотсона, что наяву ей было сложно разговаривать с Марком, не краснея. И еще труднее было не краснеть, встречаясь с самим Робертом.

Они помирились с Марком почти сразу после того, как Лиз взялась за подготовку дела Роберта в конторе мистера Девероу. Как и предсказывал лорд Бенсингтон, там ее приняли с распростертыми объятиями и попросили немедленно приступить к работе. Она не привыкла работать безо всякого надзора, но в конторе «Девероу и сыновья» все были слишком заняты, чтобы приглядывать за новой помощницей барристера. Поверенный семейства Уотсонов держал целый штат секретарей и курьеров, и большую часть обязанностей, к которым Элизабет привыкла за полгода работы с Марком, с нее сняли. Видимо, секретарша хозяина известила сотрудников о том, что мисс Смолвуд занята важным делом и не станет никому варить кофе, потому что ее не беспокоили.

Более того, мистер Девероу, похоже, воспринимал ее как специалистку, находящуюся под личным покровительством сэра Ричарда. Поэтому уже на второй день работы Лиз получила отдельный кабинет, официальные бумаги (которые обычно оформлялись гораздо дольше), всевозможные допуски в архивы и к любым документам, а также телефон отдела курьеров, которым было также велено молниеносно исполнять любой каприз мисс Смолвуд. С непривычки она сначала даже немного испугалась такого теплого приема, но уже через несколько дней поняла, что в крупной серьезной конторе это должно быть в порядке вещей. Мистер Девероу считал, что нерационально тратить время квалифицированных сотрудников на разъезды по архивам, поэтому курьерами и секретарями у него подрабатывали студенты или люди без образования. А дипломированным юристам были созданы все условия для того, чтобы без помех и с максимальной отдачей заниматься своим основным делом.

Элизабет официально представили довольно обширному штату коллег, и мистер Девероу заявил, что при желании она может обращаться за помощью к любому из них. Она даже удивилась, что коллектив принял ее так благожелательно — ведь сотрудники, долго и упорно пробивавшиеся в одну из лучших лондонских юридических контор, вполне могли негативно отнестись к девице, которая, работая по профессии без году неделю, угодила «в дамки», да еще и заполучила в качестве первого дела для подготовки скандальную историю самого Роберта Уотсона. Но вскоре девушка убедилась, что под чутким руководством мистера Девероу коллеги и в самом деле были не столько конкурентами, сколько помощниками друг для друга. В штате конторы служил даже психолог, который, как конфиденциально сообщила Лиз секретарша, моментально вычислял потенциальных скандалистов и любителей «перетягивать одеяло на себя», которые в «Девероу и сыновья» не задерживались. Элизабет все психологические тесты прошла с блеском, и, казалось, опытный барристер вздохнул с облегчением: фактически навязанная ему помощница оказалась достаточно хорошим специалистом, не отличающимся склочностью характера. И мисс Смолвуд очень быстро привыкла ко всем преимуществам нового места работы, которое сначала казалось ей гораздо менее привлекательным, нежели стажировка у Марка Уотсона.

Когда Марк позвонил поздравить ее с новой работой, Элизабет так обрадовалась, что моментально позабыла об их небольшой размолвке. Он пообещал, что будет помогать ей, чем сможет, и потребовал держать его в курсе, как продвигается дело его брата. «Кто его знает — может, ты и правда обнаружишь в итоге, что он этого не делал!» — многозначительно произнес он напоследок, и Лиз, которой никогда не были по душе подобные намеки на ошибочность ее позиции, поспешила переменить тему беседы.

Конечно, помощь Марка ей бы очень не повредила, однако чаще он оказывался недоступен для обращений. Неожиданно свалившийся на плечи Уотсона–младшего бизнес отнимал у него львиную долю времени. Теперь он был готов в любой момент сорваться с места и отправиться решать какие–то неотложные проблемы. Ему приходилось то и дело куда–то уезжать, он несколько раз жаловался, что вынужден даже ночевать в офисе. За те полмесяца, которые Элизабет провела на новой работе, он несколько раз уезжал и в зарубежные поездки.

Уже после третьей попытки дозвониться ему Лиз поняла, что рассчитывать на помощь и поддержку Марка бесполезно. Да и встречались они теперь примерно раз в неделю. Теперь она пожалела, что сразу после выпуска не воспользовалась предложением Марка поселиться у него — тогда, по крайней мере, они бы виделись немного чаще. Правда, судя по ее напрасным попыткам дозвониться ему домой, он практически перестал ночевать там или же приходил в таком состоянии, что попросту не подходил к телефону.

Зато теперь будни Элизабет до отказа были заполнены Робертом Уотсоном. Она занималась его делом, поэтому им приходилось довольно часто встречаться. Вообще–то в тот же вечер, когда ее покинул сэр Ричард, ей доставили корзину цветов. На открытке красовалась надпись «С благодарностью и наилучшими пожеланиями», а из гущи роз торчала визитная карточка Роберта — с позолоченным гербом на черном матовом поле и несколькими телефонами, в одном из которых Элизабет узнала тот, по которому отвечают в Бенсингтон–холле.

А через день, когда она устроилась в личном кабинете в конторе мистера Девероу, ей снова доставили цветы с той же визиткой. Видимо, кто–то из конторских служащих успел из любопытства заглянуть в координаты отправителя шикарного букета для простой помощницы, потому что слухи о нем разлетелись моментально. К вечеру у Элизабет разболелась голова, и ей стало казаться, что в течение дня к ней не