и Уолдо сказал, что не станет подавать на нее в суд, но обязательно подаст на развод. К счастью, большинство работ, хранившихся в мастерской, не стоили и ломаного гроша, но все-таки Уолдо было очень неприятно.

— Элиза! — обратилась к дочери Джо, потрясенная и вся в слезах. — Надругаться над папиными картинами мог только один человек — ты.

— Полиция так не считает, — заявила Элиза. — А подозревает именно тебя. Я сказала им, что ты страдаешь болезнью Альцгеймера. Или слишком много пьешь. Ты же ведь почти не просыхаешь, вот разум у тебя и помутился.

Джо вырвала из волос цветы и ушла вся в слезах, потрясенная и возмущенная. Она действительно многого не помнила — прямо какие-то пробелы в памяти. А ночью лежала в постели с закрытыми глазами и видела перед собой сверкающие зигзаги. Граф больше не объявлялся. От него не было ни слуху ни духу. Как и от остальных — все встали на сторону Уолдо. Он был знаменит, и Дженис все любили. Все, да не все. Элиза была настолько мила, что принесла матери чашку чая, в которую подсыпала валиум.

Пол и Элис поехали навестить дочку и обнаружили у нее на кухне Уолдо — он мыл размороженный холодильник. Дженис была всегда очень занята — полный рабочий день, иногда даже приходилось оставаться сверхурочно, прибавьте к этому всевозможные благотворительные акции и активный досуг. Неудивительно, что ее холодильник оброс льдом и ей приходилось все разогревать в микроволновой печке. Уолдо же был привычен к домашним делам.

— Я похитил вашу дочь, — сообщил он Полу.

Тому понравилась подобная прямота, свидетельствовавшая о чистоте намерений, — слова, достойные вожака стаи. Пол подумал, что Дженис будет в надежных руках.

— Мы подарим тебе замечательных внуков, чтобы было чем заняться, — сказал Уолдо Элис.

Но ее оказалось не так-то легко убедить.

— Я не сомневаюсь, что ты подаришь мне внуков, — проговорила она. — Но у тебя есть жена и ребенок.

— С женой мы разводимся, — сказал он. — И ребенка я заберу себе.

— Обычно суд оставляет ребенка с матерью, — возразила Элис.

— Да, но не в нашем случае. К тому же Элизе уже пятнадцать и скоро она будет самостоятельная.

— Да ладно вам беспокоиться, развели тут панику! — вмешалась в разговор Дженис. — Я знаю, что делаю. Конечно, у нас разница в возрасте, но он моложе своих лет, а я старше своих.

— А что будете Джо?

— Она может остаться в своем доме, — произнесла высокомерно Дженис. — Мы не собираемся создавать ей проблемы.

Насчет дома у Уолдо, похоже, имелись какие-то сомнения, но он промолчал. А как же быть с мастерской? И вообще, зачем Джо такой большой дом — чтобы принимать, там своих любовников? У них с Элизой и Дженис будет настоящая семья, и им как раз полагается настоящее просторное жилье. Но сейчас затрагивать эти вопросы неуместно. Им с Дженис и так хорошо. Дженис на время взяла работу на дом, они постоянно были вместе и на седьмом небе от счастья.

Родители Дженис видели это и немного успокоились, а про Джо как-то все забыли.

Разумеется, не обошлось без проблем. Мать Джо наняла хорошего адвоката — на него ушло почти все, что полагалось Джо в наследство. Зато Уолдо жил безбедно. Джо грозила наложить на себя руки, и Дженис даже поймала себя на черной мысли (какая обычно ни за что не пришла бы ей в голову) — хоть бы она и вправду сделала это. И Джо сделала. Но ее откачали — вовремя промыли желудок.

Когда стало ясно, что Уолдо намерен вновь поселиться в своем бывшем доме, Дженис уже не возражала. Она заметила, что он нервничал, хотел вернуться к своему мольберту. Ему не хватало привычных вещей вокруг. Ведь, он двадцать лет оборудовал мастерскую по своему вкусу. Джо не приложила к этому руки — ей недоставало художественного чутья. К тому же Элиза заявила, что будет жить с отцом только в их бывшем доме, а пока жила с матерью.

Она довела себя до полной анорексии, отказывалась появляться у Дженис дома, а с отцом встречалась в кафе, где пила только жасминовый чай и из-под палки выедала из сандвича тонюсенький ломтик постной ветчины, который немедленно выблевывала в туалете, о чем отец, конечно, не догадывался.

Дженис обижалась — ведь они с Элизой даже не познакомились. Уолдо уверял, что пока не время, такие вещи следует делать не спеша, потихоньку. К Джо он больше не питал не то что любви, даже былой привязанности — после того случая на приеме в академии, где она наставила ему рога и опозорила перед всем честным народом. Зато Элизу, кажется, стал любить еще больше — даже сам такого не ожидал. Теперь Дженис поняла, что имела в виду мать, говоря о браке с семейным мужчиной. Но на что только не пойдешь ради любимого!

Уолдо категорически не выносил полуфабрикатов и всех этих замороженных упаковок, поэтому Дженис приходилось готовить самой. Для этого пришлось купить новую морозилку и плиту с разными температурными режимами — чтобы не пригорали блюда длительного приготовления. Раньше-то Дженис о таком и понятия не имела — всегда думала, что жар есть жар, ан не тут-то было. Ей приходилось покупать дорогущее вино. Уолдо не выносил чилийские напитки и уважал только калифорнийские. Все это оказалось очень накладным — ведь она тратила свои средства, но говорить о деньгах ей было противно.

Уолдо возражал против пылесоса, и хотя Дженис худо-бедно управлялась и без него, уборка и готовка отнимали у нее много времени и сил. Уолдо был абсолютно прав, рассуждая, как несправедливо заставлять одного человека убирать за другим. Дескать, в Швеции помощь по дому запрещена законом. У них даже сместили с поста премьер-министра, когда стало известно, что его жена, адвокат, наняла для помощи по дому работницу. Но здесь не Швеция, а у Уолдо оказались большие запросы. Он не терпел замызганного холодильника и грязной после готовки кухни. Дженис даже начала подумывать, не перевестись ли на полставки, но Уолдо признался: нелады с Джо у него начались в том числе и из-за того, что она слишком много торчала дома, все время отвлекала его, а он любил работать в тишине. Поэтому Дженис отказалась от этой идеи.

Все постепенно утрясалось. Бракоразводный процесс завершался. В суде Джо назвали алкоголичкой — это подтвердили и полиция, и школа — да еще почему-то нимфоманкой. Ее уверения, что за всю супружескую жизнь она ни разу не изменила мужу, прозвучали неубедительно и жалко. Выяснилось, что хозяйством занимался Уолдо, он же единственный заботился о дочери. Тот факт, что Джо наняла для развода дорогущего адвоката, свидетельствовал против нее. Адвоката Уолдо назначило государство, зато он вел еженедельную колонку в газете. Уолдо купил бывшей жене двухкомнатную квартирку в Эрлз-Корт — очень и очень неплохо для пятидесятилетней разведенки, питающей слабость к пивнушкам и заморским графьям (так, посмеиваясь, решили между собой Дженис и Уолдо). Пол и Элис, глядя на дочь, только дивились. Куда делся этот ясный безмятежный взгляд, этот юный задор? Теперь впору было смеяться над ней самой — так дурно она стала выглядеть.

Уолдо готовил дом к приезду Дженис. Элизу он отправил пожить на недельку к друзьям и решил избавиться от вещей Джо. Все, что та не забрала с собой, уложил в черные полиэтиленовые пакеты и отвез на пункт вторсырья. Мешок за мешком покидали дом тряпичные цветочки Джо — она больше не носила их. Он великодушно позволил ей забрать кровать и матрас, хотя потом выяснилось, что обе вещи не пролезли во входную дверь — квартирка у Джо была очень маленькая — и она велела носильщикам отнести их на помойку. (Один из них взял кровать себе и с тех пор счастливо спал на ней со своим партнером-геем. Хоть кому-то пригодилась!) А Джо еще довольно долго обходилась диванчиком. Уолдо же купил себе новую кровать и новый матрас.

Дженис сходила в дорогой магазин, приобрела красивое постельное белье и распорядилась доставить его в дом Уолдо. Свое жилье она выставила на продажу, и уже через пару дней на ее пороге появился покупатель. Он изъявил желание купить все вместе с обстановкой и предложил хорошую цену. Казалось бы, разумно — ведь она переезжает в полостью обставленный дом, где есть все необходимое, но Дженис вдруг испугалась. «Как-то все стремительно происходит, — думала она. — Правильно ли я поступаю?»

Она поймала себя на том, что плачет. А ведь последний раз плакала сто лет назад — когда ее кошка выбежала на дорогу и погибла под колесами машины.