– Пожалуй. А впрочем… Впрочем, я еще зашла к тебе сообщить… Что увольняюсь.
– Вот как?
– Ага. Привет передавай своей…
Даша развернулась и вышла из кабинета.
В коридоре к ней подбежала Катя.
– Даш, ты просила эскизы отксерить. Вот, десять копий, хватит?
Даша взяла эскизы и, веером подбросив их вверх, быстрым шагом ушла из агентства.
На улице ее поджидал парень с обожженной щекой. На том самом месте, где она впервые поймала его «Жигули».
Дарья остановилась, закурила и сделала ему знак рукой – уезжай!
Парень пожал плечами и пошел к машине, но не к раздолбанным «Жигулям», а к тонированному «Гелендвагену» AMG 500. Повернулся к ней правым красивым профилем, звякнул сигнализацией, сел за руль.
Дарья отбросила сигарету и побежала к нему.
– Давно хотела тебе сказать, метла – отличное средство передвижения, но неудобное, – заявила она, усаживаясь на пассажирское сиденье шикарного гиганта.
– Тетя Надя! – Машка и Мишка повисли на Наде, разорвав костюм по самодельному шву на спине.
Надя обняла детей, сграбастала в охапку обоих и расцеловала.
– Ну, что, мелкота! Соскучились? Ах, вы мои зяблики!
По лестнице спустилась няня, уставилась на Надю с ужасом, потом посмотрела на Ольгу тоже с неописуемым ужасом: все? Я уволена?
Ольга усмехнулась, а Надя не без торжества спросила:
– Может, хоть сейчас-то воды дашь? Пить хочу!
Няня помчалась на кухню, потеряв по дороге тапки и едва не упав на повороте.
Ольга и Надежда одновременно прыснули, захохотали, схватившись за животы.
– Ой, не могу, ты видела? – сквозь смех выдавила Надя.
– Пойдем, я тебя одену, а то страшно смотреть.
Ольга обняла ее и повела в спальню.
Ей подошел бежевый брючный костюм, молочная блузка и белые туфли-лодочки. Надя хотела еще повязать оранжевый шейный платок, но Ольга сказала, что он «из другой оперы».
– Ну как он мог, вот скажи мне, как он мог?! – вопрошала Надежда, крутясь перед зеркалом. – И презентация эта! Век не забуду… И дядьку с теткой моих обидел. Это же выходит, он меня ни во что, понимаешь, ни во что не ставит!
– Ставит он тебя, ставит, – улыбнулась Ольга. – Он тебя, дуру несчастную, любит!
– Нет… не любит он меня… – Надя села рядом с ней на кровать, чувствуя, что сейчас заплачет.
– Вот балда! – обняла ее Ольга. – Да он тут места себе не находил! Морги обзванивал, в нашу с тобой дыру мотался, а ты? Моя милиция меня бережет! А что? – захохотала она. – Очень даже запросто! Может, ты свое счастье упустила? А?
Надя швырнула в нее подушкой и тоже засмеялась, представив себя лейтенантшей.
Они повалились на кровать, упали рядом, в обнимку.
– Это же надо, что придумала! Взяла и пропала! – продолжала возмущаться Ольга.
– Я, когда о нем думаю, – прошептала Надежда, – у меня даже голова кружится. Я боюсь, его увижу и в обморок грохнусь. Знаешь, я ведь думала, что Диму никогда больше не увижу, понимаешь? Никогда… – Надя достала из пиджака голубые носочки и показала Ольге. – Вот. Видишь, что у меня…
– Ой! – подскочила Ольга. – Что это?
– Димка-маленький у меня будет. А большой пусть своих однокурсниц любит.
– Идем! – вскочила Ольга. – Немедленно идем к Димке!
– Я боюсь.
– Идем, дурочка! Ой, Надька… – Ольга обняла подругу. – И вправду не на пользу тебе любовь. Что ж мне теперь, всегда тебя на веревочке водить?
– Не знаю, – вздохнула Надежда.
– Ну, может, тогда ну ее, любовь эту? – хитро подмигнула Ольга.
«… Набить морду однокурснице и заставить Грозовского жениться?»
– Пошли, – решительно встала Надежда.
Если бы в «Солнечном ветре» приземлилась тарелка с инопланетянами, такого фурора точно бы не было.
– Надежда! – крикнула с ресепшен Лена, и из кабинетов повалили сотрудники.
– С ума сойти!
– Где ты пропадала?!
Подлетел Тимур, завопил:
– Кого я вижу! Благодетельница вернулась!
И поцеловал Наде руку, чего за ним отродясь не водилось.
– Кудряшова! – пробилась бухгалтерша через толпу и внимательно осмотрела Надю, словно убеждаясь в ее материальности. – Нашлась?! Просто чудо какое-то… И деньги нашлись, и сама появилась!
– Какие деньги-то? – не поняла Надя, вопросительно посмотрев на Ольгу.
– Понятия не имею. – Та отбила Надю у восторженной толпы и повела ее к кабинету Грозовского.
– Да, да, я понимаю… Хотелось бы уточнить по тиражу. Нет, десять тысяч – это совсем другое дело. Да… и деньги другие… А что они предлагают? – Дима разговаривал по телефону, но ему дела не было ни до денег, ни до тиражей, ни до предложений.
Сейчас он положит трубку и помчится на телевидение. Там есть передача такая, где пропавших людей ищут. И очень многих находят…
Он выслушал предложение, ничего не понял, ответил невпопад и положил трубку.
Надо только фотографию взять.
Дима снял со стены Надин портрет размером метр на два, огляделся…
Вроде ничего не забыл…
Идти с такой большой фотографией было неудобно, и он стал скатывать ее в рулон…
В этот момент распахнулась дверь.
На пороге стояла Надя.
Дима решил, что он чокнулся, – поэтому зажмурился и принялся скатывать фотографию чуть быстрее.
– Ну вот что ты делаешь, а? Ну помнешь ведь, помнешь… – весьма скандально прозвучал Надькин голос.
Грозовский открыл глаза. Надя не исчезла. Она смеялась и плакала одновременно.
Нужно было обниматься и целоваться… Но он не смог.
Он зарыдал и захохотал. И развернул перед Надей ее портрет – метр на два.
– Вот… По телевидению тебя хотел… По центральному…
– С ума сошел… У меня ж тут один глаз больше другого… И губы, губы-то не мои… Где ты у меня губы такие видел?
Оказалось, ничего нет труднее, чем готовиться к свадьбе.
Что там жуткий канат над бездонной пропастью из дурного сна, что там отсутствие документов, голод, холод и жизнь без крыши над головой по сравнению с теми муками, которые испытывала Надя, выбирая свадебное платье…
Ей все нравились. И ни одно не нравилось.
У нее голова кругом шла от белых кринолинов, ее подташнивало, и она даже пыталась уговорить Ольгу удрать из свадебного салона, а замуж выйти… в джинсиках и маечке. Или в юбочке и кофточке.
– Ага, рядом со смокингом и бабочкой, – фыркнула Ольга. – Ты что, Димку не знаешь? Он вырядится как франт, да и гости…
Выбор они остановили на длинном шелковом платье цвета слоновой кости.
