или передач из зала суда может сделать меня лучше.
– Просто более информированной…
– Все эти новости ровно на пять минут. Потом они стареют и сменяются другими. Я не втягиваюсь в этот порочный цикл, так как сегодняшние текущие события завтра уже не являются таковыми. Так что мы только тратим время и нервы, возбуждаясь из-за происшествий, которые уже отойдут в прошлое, когда мы проснемся следующим утром.
– Вы меня совсем сбили с толку. Я знаю, что в ваших рассуждениях есть какая-то погрешность, но у меня так разболелась голова, что я не могу об этом думать.
– Вот и не думай. Джордж мы займемся позже. Для начала заглянем к Клариссе Прайс.
Припарковаться возле манхэттенского отделения Детской службы было не так просто. Стоянка на обоих уровнях была забита машинами, которые выглядели так, словно не двигались с места последние пять лет. Ева заметила по меньшей мере три автомобиля со спущенными шинами и еще один с ветровым стеклом, до такой степени залепленным пылью и грязью, что очистить его можно было бы разве только киркой.
Она припарковалась в неположенном месте, прицепив табличку «На дежурстве» и стараясь не думать о том, скольким автомобилям придется дать задний ход, чтобы ей удалось выехать с улицы.
Двенадцатиэтажное блочное здание явно не получало достаточной финансовой поддержки от му ниципалитета, так как не ремонтировалось, судя по всему, последние лет двадцать. Маленький вестибюль был снабжен старомодными указателями в виде стрелок.
– Шестой этаж, – сказала Ева дежурному, шагнув в лифт.
Здание практически не охранялось, а так как она имела личный опыт общения с расположенной в нем организацией, то знала, что дети, вовлеченные в преступную деятельность, могут быть не менее опасными, чем взрослые, втянувшие их в нее.
Выйдя из кабины, Ева обнаружила, что кто-то попытался хотя бы немного оживить мрачную казенную атмосферу. У окна стояли разноцветные детские стулья и стол с пластмассовыми игрушками, а напротив находились два комплекса видеоигр, которые атаковала пара угрюмых подростков в черном. Один из них бросил взгляд на Еву и признал в ней копа, прежде чем заметил униформу Пибоди.
Ева не спеша подошла к нему и наклонилась:
– Медленно вынь нож из ботинка и передай его мне, тогда я не стану арестовывать тебя за тайное ношение оружия.
Так как оружие, по мнению подростка, было спрятано весьма надежно, он только фыркнул:
– Отвяжитесь!
Ева молниеносно протянула руку и ухватилась за скрытую под штаниной рукоятку.
– Если хочешь неприятностей, могу их обеспечить. А если нет, я просто заберу нож и позволю тебе по-прежнему дурачить твоего социального работника в отведенный для этого час.
Она извлекла нож из ботинка подростка и засунула его в свой собственный ботинок.
– Неплохое лезвие.
– Он стоил мне семьдесят пять баксов!
– Тебя надули, приятель. Нож хорош, но не настолько.
Повернувшись к нему спиной, Ева направилась к молодой улыбающейся дежурной. Они всегда были молодыми и улыбающимися, так как редко выдерживали год, прежде чем сбежать отсюда, оставив за собой поверженные в прах иллюзии.
– Мне нужно повидать Клариссу Прайс. – Ева положила на прилавок свой значок.
– Мисс Прайс сейчас на родительском собрании. Она освободится через десять минут.
– Мы подождем. – Ева отошла и опустилась на стул рядом с подростком, у которого отобрала нож.
Через двадцать секунд ему надоело притворяться равнодушным.
– Как вы заметили «перышко»?
– Это целая история.
– Ничего, я вытерплю.
Ева уже обратила внимание на свежие рубцы на его запястьях, а когда он повернулся – на старые следы ожогов на плече, лишь отчасти скрытые майкой.
«Мой отец никогда не оставлял ни рубцов, ни ожогов, – подумала она. – Не хотел снижать стоимость товара».
– Когда ты заметил меня, то тут же повернул правую ногу лодыжкой вперед, чтобы проверить, надежно ли спрятано лезвие. Если бы тебя задержали за ношение оружия, то отправили бы в исправительное учреждение для несовершеннолетних. Ты когда-нибудь бывал там? – Судя по тому, как он пожал плечами, Ева поняла, что не бывал. Пока что. – Зато я бывала. Что бы ни происходило с тобой сейчас, это лучше, чем тюрьма. Через пару лет с тебя снимут надзор, и твоя жизнь будет принадлежать только тебе. А если бы ты побывал в заключении, тебя бы не оставили в покое до двадцати одного года.
Прочитав эту лекцию, Ева снова встала и отправилась на поиски торгового автомата. Когда она раздобыла чашку скверного кофе, дежурная сообщила ей, что мисс Прайс свободна в течение пяти минут.
Маленький и тесный кабинет слегка оживляли детские рисунки на стенах и ваза со свежими марга ритками на столе, за которым сидела Кларисса Прайс. Она выглядела такой же аккуратной и деловитой, как на своем идентификационном фото.
– Простите, что вам пришлось ждать, – заговорила она. – Лорен не спросила вашу фамилию…
– Даллас. Лейтенант Даллас.
– Мы с вами не встречались по работе?
– Нет. Я из отдела убийств.
– Вот как? А в чем дело? Что-то с одним из моих ребят?
– Не совсем. Мне известно, что некоторые ваши подопечные контактировали с наркодилером Луи К. Когберном и педофилом Чедвиком Фицхью…
– Которых уже нет в живых, – закончила Кларисса. – Я слышала утреннее сообщение по каналу 75. Какая-то организация взяла на себя ответственность.
– Террористическая организация, – уточнила Ева. – Которая также ответственна за гибель ни в чем не повинного гражданского лица и полицейского. Вы часто смотрите новости? – Ева улыбнулась. – Я только что спорила со своей помощницей о качестве этих передач и об их соответствии текущим событиям.
– Я регулярно смотрю канал 75 по утрам, а иногда и по вечерам. – Кларисса тоже улыбнулась, взглянув на Пибоди. – И на чьей же стороне я оказалась?
– На ее. – Ева указала на Пибоди. – В любом случае, я руковожу расследованием этих происшествий и ищу связи между членами группы, именующей себя «Искателями Чистоты», и несовершеннолетними, которых в свое время использовали Когберн и Фицхью. Возможно, существуют и другие личности, намеченные упомянутой группой в качестве очередных жертв. Но так как имена этих несовершеннолетних закодированы, я нуждаюсь в вашей помощи.
– Я не могу обмануть доверие этих детей и их семей, лейтенант, даже для того, чтобы помочь вам в расследовании. Имена закодированы не без причины. Дети перенесли тяжелую душевную травму, и моя работа заключается в том, чтобы помочь им ее исцелить.
– Но вы же понимаете, что коды можно взломать, мисс Прайс. Кроме того, я могу получить санкцию открыть файлы для расследования, хотя это потребует времени.
– Понимаю. – Кларисса вздохнула. – Когда вы получите эту санкцию, я окажу вам любую помощь, которую только дозволяет закон. Но я работаю с этими детьми каждый день и знаю, как трудно добиться доверия ребенка, которому причинили вред взрослые. Еще труднее добиться доверия его родственников. Так что без санкции я не смогу вам помочь.
– У вас когда-нибудь были личные контакты с Когберном или Фицхью?
– Только профессиональные. По поручению ассоциации психиатров я делала заявление о вреде, который эти люди причинили психике моих подопечных. Ни с кем из них я ни разу не разговаривала и не стану притворяться скорбящей о том, что они больше не смогут калечить детские души.
– А как насчет Мэри Эллен Джордж?
Лицо Клариссы стало непроницаемым.
