от себя глаза небесных зверей.

Я вздохнул и ускорил шаг. В груди было больно, так же больно, как тогда, когда я не увидел Ольгу и маму на борту гравилета. Сердце сжалось спазмом и отказывалось нормально гнать кровь по жилам.

«Вот оно как… – подумал я. – Просто закрыть глаза небесных зверей, чтобы не думать о них».

Вскоре мы вышли к лагерю. Тут не могли не слышать мою пальбу, поэтому переполох между палатками был вполне объясним. Вооружившиеся дайверы пытались собраться в большой отряд и выдвинуться в джунгли, но наше появление изменило их планы. Опустив оружие, они встретили нас удивленными взглядами. Поскольку все были вооружены и ни о какой эффективной перестрелке при таком численном превосходстве противника не могло быть речи, я демонстративно отложил винтовку.

Нас окружили, но агрессии особой не ощущалось – никто не понимал, что происходит. С удивлением я услышал, что дайверы и тут переговариваются между собой по-русски, а это говорило о том, что русских тут большинство. Это давало мне дополнительные преимущества – в послевоенном мире землячество приобрело какой-то дополнительный, пусть и не вполне понятный для меня, смысл.

Ближайшая к нам группа расступилась, пропустив вперед крупного мужчину лет сорока на вид. Одет он был как все остальные – в форменные брюки и полосатую майку, но выделялся длинными черными волосами, стянутыми в хвост на затылке, и короткой густой бородой.

– Кто вы? – спросил он меня по-английски, не обращая на Кочу ни малейшего внимания.

– Андрей Вершинский, – ответил я ему на русском. – Мы тут с товарищем охотились на торпеды. Повстречали ваших на берегу. Они нас под конвоем вели сюда, но сами попали в засаду разбойников. Двое погибли, остальных мне пришлось выручать. Их тела и трупы разбойников в километре отсюда в сторону моря.

– Вот как? – Он тоже перешел на русский, но не смог скрыть удивления. – Выручать, говоришь?

– Да.

– А что в твоем понимании означает «охотиться на торпеды»?

– Да то и означает, – я пожал плечами как можно беззаботнее. – Ловим с Кочей торпеды, снимаем с них шкуры и продаем. Это наша работа.

Бородач задумался.

– Пойдем в штаб, – пригласил он. – Надо серьезно поговорить.

Он вздохнул и дал распоряжение группе выдвинуться в лес, чтобы доставить в лагерь тела погибших. Затем махнул нам рукой, приглашая следовать за собой.

Штаб оказался оборудован в небольшой палатке возле уцелевшего после ночной стрельбы грузовика. Видно было, что присутствие австралийца смущает бородача, но я решил никак на это не реагировать. В штабной палатке было душновато и никого, кроме нас троих, не было. Посреди стоял большой раскладной стол, на котором расположилось два более чем современных электронных планшета, какие использовались в полиции для навигации по сателлитам и вывода карт. Стульев было пять, кроме них я заметил в углу портативный кухонный блок и бесшумную гелиевую электростанцию.

– Садитесь. – Бородач указал на стулья. – Меня зовут Борис Кузнецов. Я начальник этого лагеря.

– Понятно, – кивнул я, присаживаясь. – Это Коча, мой партнер по бизнесу. Австралийский абориген и очень хороший охотник.

– Русского он не знает?

– Нет. Поэтому лучше перейти на английский, в любом случае без него я не буду ни о чем говорить серьезно.

– Ладно. – Борис перешел на английский. – Можно я тогда тоже опущу церемонии и перейду к главному?

– Буду рад, – кивнул я.

– Хорошо. Насчет торпед вы не врете. Мне передали, что на берегу вами оставлены две выпотрошенные туши биотехов.

Я развел руками, демонстрируя легкое удивление его информированностью. Не хотелось показывать, что я без труда прослушиваю их эфир в пассивном режиме.

– Вы хотите купить шкуры? – заинтересованно спросил Коча.

Борис глянул на него с нескрываемым превосходством.

– Нет, мы хотим предложить вам сотрудничество. Не бесплатно. Думаю, что это позволит вам выручить значительно больше, чем стоят любые шкуры.

– Интересно, – сощурился я.

– Мы дайверы, – объяснил бородач. – Ныряем под воду и выполняем там разные работы. Достаем потерянные когда-то грузы, ремонтируем погруженные конструкции. Понятно, что делать это мы можем только в озерах и реках, а там для нас не так уж много работы. Но вот в морях и океанах после войны осталась масса полезного груза. Но биотехи не дают нам нырять. Получи мы такую возможность, можно было бы очень значительно расширить поле своей деятельности. Вы бы стали нашими постоянными партнерами. На очень выгодных условиях.

– И что нам придется делать? – спросил Коча.

– Мы видели, как вы купались. Все ждали взрыва, но взрыва не было. Это означает, что вы владеете каким-то секретом и можете безопасно для себя заходить в воду. Дайте нам возможность нырять в бухте, и мы не останемся в долгу. Нам не нужен ваш секрет, нам необходимо только погрузиться около десяти раз в течение одного дня. Что скажете?

– Хотелось бы больше конкретики. – Я побарабанил пальцами по столу. – Насколько серьезным может быть вознаграждение?