В комнате за игротекой хранились сексуальные игрушки – от изысканных до нелепых. С малых лет ему внушали, что секс – грех, но он давно уже решил, что семь бед – один ответ, и не гнушался стимуляторов.
Сам он не увлекался наркотиками, однако держал кое-что про запас, чтобы подстегивать угасающее веселье на вечеринках. Дрейк Моррисон считал себя заботливым хозяином.
Он отклонил более дюжины приглашений на приемы, посвященные Супербоулу. Игра на экране была для него не развлечением, а вопросом жизни и смерти. Он поставил на результат пятьдесят тысяч долларов.
До конца первого тайма Дрейк успел проглотить две бутылки пива и полпакета чипсов. Когда его команда повела в счете, он немного расслабился. Телефон звонил дважды, но он не поднимал трубку, считая плохой приметой покидать свой насест. Даже в туалет не отлучался.
Первые две минуты второго тайма его команда стойко держала оборону. Вообще-то Дрейк терпеть не мог футбол, но стремление делать ставки было непреодолимым. Он подумал о Дельрико и самодовольно улыбнулся. Он расплатится с итальянским ублюдком, и ему не придется больше потеть, слыша по телефону холодный вежливый голос.
А потом можно отправиться на короткие зимние каникулы. В Пуэрто-Рико, например. Казино, дорогие шлюхи. Столько сил и нервов потрачено! Он заслуживает отдых.
Он выберется из этой передряги без помощи Евы. Он попал в полосу неудач, а старая ведьма отказалась одолжить ему еще хоть цент. А если бы она знала, что он до сих пор ведет дела с Дельрико… Ну; здесь не о чем беспокоиться. Дрейк Моррисон умеет хранить свои секреты. И чего Ева так цепляется за свои деньги? Кому они достанутся, когда она сдохнет? Дрейк ее единственный родственник – свою мать он не брал в расчет – и всю свою сознательную жизнь старательно обвивался вокруг ее шеи.
Прорыв нападающего команды соперника, закончившийся голом, сбросил Дрейка с небес на землю. Он нервно глотнул пива, выхватил из пакета горсть чипсов и запихнул в рот, обсыпая крошками футболку и брюки.
Ничего страшного. Еще не все потеряно. Его команда успеет отыграться.
В своем пляжном доме в Малибу Пол склонился над клавиатурой компьютера. Новый роман двигался туго, но Пол был полон решимости преодолеть очередное препятствие. Он часто думал о своей работе как о преодолении препятствий, одновременно и любя ее, и ненавидя. Так некоторые мужчины относятся к своим женам. Он занимался литературой не ради денег – денег у него полно. Просто это было для него так же естественно, как еда или сон.
Откинувшись на спинку рабочего кресла, Пол уставился на экран, на маленький белый курсор, подмигивающий за последним написанным словом. И этим словом было убийство.
Пол испытывал огромное удовлетворение, создавая свои триллеры, усложняя жизнь персонажей, рождавшихся в его сознании. Больше всего он любил следить, как они балансируют на грани жизни и смерти, но сегодня его это не очень волновало.
Слишком многое отвлекает внимание, признал он, оглянувшись через плечо на ревущий телевизор. Шел третий период главного матча сезона. Ребячество – притворяться, что следишь за игрой, когда не очень-то интересуешься американским футболом, однако год за годом Супербоул притягивал его все больше и больше. Пол даже выбрал команду, проклиная свою слабость болеть за неудачников.
Только нельзя оправдать сегодняшним матчем то, что он уже две недели не может сосредоточиться на работе, и причина его рассеянности гораздо привлекательнее банды огромных мужиков с подложенными плечами, катающих друг друга по полю. Эту причину, длинноногую и белокурую, с холодными глазами, зовут Джулия.
Пол даже не знал точно, чего хочет от нее. Кроме очевидного, конечно. Джулия возбуждала изумительные фантазии… особенно контрастом холодности и неожиданно прорывающейся страсти. Но если дело только в плотских желаниях, почему он не может выбросить ее из головы, как выбрасывал других, когда приходило время работать?
Видимо, все дело в ее сложности: профессионализм и любовь к домашнему очагу, амбициозность и застенчивость. Именно застенчивость, а не замкнутость, как он думал вначале. И она совсем не циничная. Осмотрительная. И достаточно смелая, чтобы пересечь с маленьким сыном весь континент ради каприза голливудской легенды. Или из желания прославиться?
Некоторые пробелы Пол мог заполнить сам, не зря же он интересовался ее прошлым. Он знал, что она выросла в семье юристов, пережила развод родителей, раннюю беременность, затем смерть и отца, и матери. И несмотря на ранимость, она сильна.
Господи, она же напоминает ему Еву, вдруг понял Пол и рассмеялся. Может, из-за Брэндона, хотя вряд ли сын Джулии похож на того заброшенного мальчишку, каким был он сам.
Ева… Ева не стала ему матерью в общепринятом смысле, но она спасла его. Будучи женой его отца очень короткий срок, она изменила всю жизнь Пола. Она дарила ему внимание, в котором он так отчаянно нуждался, похвалу, которую он перестал ждать, и критику, которая не унижала, а помогала. И самое главное – Ева просто любила его.
Как Джулия любит Брэндона. Естественно, Брэндон – очаровательный ребенок… Странно, подумал Пол, он никогда так не думал о детях. Он считал детей забавными и, конечно, необходимыми для сохранения человеческого рода. Пол вспомнил, как они ели накануне пиццу и обменивались баскетбольными историями.
Надо обязательно повести парня на матч… А если с ними пойдет Джулия, то тем лучше.
Пол снова оглянулся на телевизионный экран, увидел, как его неудачники пропустили четвертый гол, мельком подумал о всех деньгах, которые будут выиграны и потеряны через пятнадцать минут, затем вернулся к работе.
Дрейк сполз почти на край дивана. Ковер был замусорен крошками от чипсов и соленых крендельков, которые он непрерывно поглощал, пытаясь отбить тошноту, вызываемую страхом. Он высосал почти дюжину банок пива, его глаза воспалились и подернулись мутной пленкой, как после тяжелого похмелья, но он не сводил их с экрана.
Четыре минуты двадцать шесть секунд до финального свистка, его команда опережает соперников на три очка… и пропускает гол.
Мазилы! Неужели они подведут его! Дрейк запихнул в рот горсть крендельков. Под мокрой от пота футболкой бешено заколотилось сердце.
Лихорадочно дыша, он поднял очередную бутылку за гладиаторов на экране… и вскочил, как будто его ударили в пах. Игрок соперников перехватил длинный пас и без проблем добежал до зоны защиты.
Гол! Трибуны взревели.
Три минуты двадцать секунд до конца матча, и вся жизнь Дрейка промелькнула перед его глазами.
Козлы, думал он, заливая пивом пересохшее горло. За одну минуту дважды пропустили мяч. Даже он сыграл бы лучше. Неженки. Размазни.
Дрейк глотал пиво, пожирал чипсы и молился.
Когда прозвучало двухминутное предупреждение и на экране замелькала реклама, он вскочил и заметался по комнате, хрустя суставами пальцев.
– Один гол! Только один чертов гол!
Страшно даже подумать, что сделает Дельрико, когда не получит остаток долга… Дрейк прижал трясущиеся ладони к глазам. Как он мог поставить на этих идиотов пятьдесят тысяч, когда должен мафии девяносто?
Реклама закончилась, и Дрейк замер перед двухметровым телеэкраном, уставившись в глаза вратаря. Отчаяние схлестнулось с отчаянием. Натужное хрюканье. Рывок. Огромные потные мужики схватились на экране в нескольких дюймах от лица Дрейка.
Тайм-аут.
Дрейк в волнении грыз ногти.
Команды снова выстроились, приготовившись к схватке.
Время истекало, мелькая секундами в углу экрана. Взрослый мужчина рыдал посреди комнаты, полной игрушек. Мочевой пузырь уже готов был лопнуть, но Дрейк только переминался с ноги на ногу. Во время последнего тайм-аута он сбегал в уборную, а когда вернулся, весь экран был заполнен грязными
