Второй гость. Что-о?…

О-Кичи. Для вас женщина все равно что грязь, прах… А раз грязь, отчего же не наступить? Сколько раз уже наступали, топтали… Ну, давай, давай!

Второй гость растерянно молчит.

О-Кичи. Ну, что же ты? Размазня! (Громко смеется.)

Сайто (встает и быстрым шагом подходит к О-Кичи). Ладно! Я пройду. Мерзавка! (Сильным ударом ноги отбрасывает О-Кичи в сторону.) Такую каргу, которая не хочет ничего понимать!.. (Ударяет ее еще раз.)

Жилище О-Качи.

Жалкая хижина, состоящая из комнаты, прихожей с земляным полом и кухни. О-Кичи лежит на постели.

На дворе день. Идет снег.

Под карнизом, у кухни, тихо разговаривают О-Сэн и ее возлюбленный Дэндзабуро.

Дэндзабуро. Так не пойдешь?

О-Сэн. Да ведь… Послушай, ведь это же невозможно!

Дэндзабуро. Ах так?… Ну что ж, как знаешь!

О-Сэн. Ой, Дэн-сан! Ты рассердился?

Дэндзабуро. Прощай! (Хочет уйти.)

О-Сэн. Какой ты нехороший! Уходишь…

Дэндзабуро. Потому что ты слишком нерешительная!

О-Сэн. Но я же не могу бросить матушку!..

Дэндзабуро. Так ведь я же звал тебя на минутку… Она же спит. Не бойся!

О-Кичи. О-Сэн!.. О-Сэн, ты здесь?…

О-Сэн. Ой, зовет меня!.. Все пропало!

Дэндзабуро. Возилась долго, вот и пропустила момент!

О-Кичи. О-Сэн, где ты там?… О-Сэн!

О-Сэн. Прости, я потом к тебе выйду… ну, ну, не сердись!

О-Сэн уходит в дом.

Вы меня звали, матушка?

О-Кичи. Звала, конечно… Где ты пропадаешь? (Садится в постели.)

О-Сэн. Я… я… на минутку вышла к колодцу.

О-Кичи. С кем это ты сейчас разговаривала?

О-Сэн. Ни с кем…

О-Кичи. Неправда, я слышала… Это Дэн-сан из соседнего переулка?

Дэндзабуро, услышав слова О-Кичи, поспешно убегает.

О-Сэн. Нет.

О-Кичи. Вот как? Ну ладно… нет так нет. У нас есть еще сакэ?

О-Сэн. Да.

О-Кичи. Принеси. И подогрей, слышишь…

О-Сэн. Сейчас. А лекарство?

О-Кичи. Не нужны мне лекарства. Ты вот что… Подай-ка мне лучше курительную палочку.[78] (Смотрит на улицу.) Снега-то сколько! В Симоде такой снегопад – большая редкость.

О-Сэн подогревает сакэ и подает О-Кичи.

А-а, вот спасибо… Нет, не надо, не наливай. Я сама… (Берет курительную палочку, грызет ее и запивает сакэ.)

О-Сэн с беспокойством поглядывает на улицу.

О-Сэн!

О-Сэн, вздрогнув, поворачивается к О-Кичи.

По-моему, у тебя с недавних пор появился дружок…

О-Сэн. Ах нет…

О-Кичи. Не надо ничего от меня скрывать. Раз появился, так и скажи! Если ты кого полюбила, я не стану мешать, лишь бы человек был надежный. На мужчин чаще всего нельзя полагаться…

О-Сэн молчит.

Не доверяй им, вот что я тебе скажу! Женщина для них все равно что бумажная салфетка, которую носят за пазухой. Порвется шнур у гэта – совьют из этой бумаги новый. Понадобится ли нос вытереть – используют вместо носового платка и бросят куда придется… Большая ошибка думать, что будут вечно бережно хранить на груди эту салфетку…

О-Сэн молчит.

Конечно, случается иной раз, что и женщина обманывает… Ну, захочется иногда иметь новый черепаховый гребень… Но когда речь идет о мужчине, дело не сводится к таким пустякам. Все гораздо серьезней, гораздо хуже… Тут вся жизнь сломана! Вот и с тобой такое может случиться… Только вообразишь себя любимой, незаменимой – раз! – и скомкают тебя как бумагу и выбросят на дорогу!..

О-Сэн молчит.

Не хотела бы я снова родиться женщиной в новой жизни! Когда я появилась на свет, мой отец очень разгневался только за то, что я оказалась девочкой. «Еще одна девчонка!» – вот его первые слова. Покойная мать не раз со слезами рассказывала об этом… (Грустно смеется.) Ну да хватит! А то сакэ начнет горчить…

О-Сэн молчит.

И вот что я тебе еще сказку – ты с меня пример не бери! А то пропадешь! Я уже не раз тебе говорила – мою мать звали так же, как тебя. Оттого и взяла тебя в дочки… Сама видишь, какой Я стала, но ты… Ты не должна оступиться, должна с честью носить имя бабки. Это была замечательная, прекрасная женщина! Ах, если бы она видела меня теперь… И не только это… Вообще все… Вот что, принеси-ка мне еще сакэ!

О-Сэн. Но… больше нет.

О-Кичи. Нет?… Вот как… Ничего не поделаешь… Тогда подай-ка мне сямисэн!

О-Сэн. Сейчас! (Подает сямисэн.)

О-Кичи. В такой снегопад надо спеть «Голосистую пташку»… Давно не пела… (Настраивает сямисэн и медленно запевает.)

Дэндзабуро снова прокрался к дому и делает знак О-Сэн. Она тихонько выскальзывает из комнаты.

Отбрасывает сямисэн, падает на постель и мучительно стонет. Спустя некоторое время входит О-Фуку.

О-Фуку. О-Киттцан, что с тобой?

О-Кичи стонет.

О-Киттцан, слышишь, О-Киттцан!..

О-Кичи. Ох… ох… О-Фуку-сан… ты…

О-Фуку. Ну да, я, конечно! Приди в себя…

О-Кичи. Ча… Чарка… разбилась…

О-Фуку. Что такое?…

О-Кичи. Да… разбилась… И вот – конец… Удар…

О-Фуку. Ах, все виноват этот ужасный холод и снег! Куда же подевалась О-Сэн?! Тебе так плохо, а ее нет! Где же она?

О-Кичи. Свои ру… руки-ноги не слушаются… а уж такая молодая де… девушка…

О-Фуку. Дрянь девчонка!.. О-Киттцан, ложись в постель…

Ладно? Сейчас я помогу тебе… (Укладывает О-Кичи.) Я тебе кимоно принесла…