Голая и в постели.
– Типично мужской подход! – Она провела пальцем по его бедру: глаза у него сразу потемнели. – Кстати, ты мне такой тоже нравишься.
– Приятно, что в конце концов мы хоть в чем-то договорились. – Он перевернулся и быстро лизнул ее. – Обожаю твои губы, Санбим. Они такие упрямые и манящие.
– Твои не хуже.
– Вот видишь, мы снова пришли к согласию.
– Настоящий рекорд. – Она легонько куснула его нижнюю губу. – Давай дальше. Что еще тебе нравится?
– Твоя… – на его лице расплывалась все более широкая улыбка, – неукротимая энергия.
– Снова попал.
Он рассмеялся и поцеловал ее более страстно. Она оказалась такой же сладкой и ответила так же пылко, как в первый раз.
– Твое тело, – прошептал он. – Мне определенно нравится твое тело.
Она вздохнула:
– У тебя пошла полоса везения, Джей-Ти. Не останавливайся!
Его дыхание щекотало ей ухо.
– Вот славное местечко, – пробормотал он, то целуя ее мочку, то покусывая, пока у обоих не закружилась голова. – Но наверное, при данных обстоятельствах могу признаться, что твой ум меня… озадачивает.
– Озадачивает… – повторила она, охваченная сладкой истомой. – Какое странное слово!
– Лучше уж озадачивать, чем приводить в бешенство. И я… – Он вдруг осекся, заметив у нее на плече свежие царапины. В качестве опыта он провел по ним кончиками пальцев. – Я тебя пометил, – удивленно и немного испуганно заметил он. Если бы он поцарапал ее во время драки, он бы сейчас и внимания не обратил. Но в постели, занимаясь любовью… это совсем другое дело. – Мне очень жаль!
Санни скосила глаза и осмотрела царапины. Надо же! А она ничего не почувствовала!
– Тебе правда жаль?
Ее губы изогнулись в улыбке – он считал такую улыбку типично женской.
– Если честно, нисколько.
– При данных обстоятельствах, – поддразнила она.
– Совершенно верно. – Он открыл было рот, собрался пошутить, но вдруг оказалось, что слова не приходят на ум. Едва он увидел ее улыбку, ее полузакрытые глаза, задорно вскинутый подбородок, и в голове что-то сместилось.
Так не бывает, твердил он себе, не в силах оторвать от нее взгляд. Нелепо, смешно! Что бы он сейчас ни чувствовал, это не любовь – во всяком случае, не такая любовь, которая толкает мужчин на необдуманные поступки, способные в корне изменить жизнь. Это влечение, сказал он себе. Влечение, вожделение, похоть… возможно, приправленные некоторой толикой нежности. А любовь… Нет в нем места для любви. И времени у него тоже нет.
Вспомнив о времени, он вздрогнул. Его как будто ударило тяжелым молотом. Время – вот самая главная помеха.
Он привстал. Вдруг захотелось отделиться, отстраниться от нее. Может, тогда он снова сможет мыслить здраво. Все еще улыбаясь, она обхватила его руками и ногами.
– Куда ты собрался?
– Наверное, тебе тяжело.
– Конечно. – По-прежнему улыбаясь, она медленно облизнула губы.
Ее бедра совершали волнообразные движения. Его тело мгновенно откликнулось на призыв. Они оба все больше распалялись; Санни улыбнулась, заметив, как его глаза затягиваются поволокой.
– Я хотела провести небольшой эксперимент.
Он тряхнул головой, но там по-прежнему был туман.
– Эксперимент?
– Физический. – Она провела кончиком пальца вдоль его позвоночника. – Джей-Ти, ты еще помнишь, что такое физика?
Когда-то помнил.
– Для тебя я доктор Хорнблауэр, – пробормотал он, прижимаясь губами к ее шее.
– Доктор… забыла, что объясняли в школе про тело, которое сохраняет состояние покоя или равномерного прямолинейного движения…
Он прерывисто выдохнул:
– Сейчас я тебе покажу.
У нее все болело. И все-таки она еще никогда в жизни не чувствовала себя так замечательно. С трудом разлепив веки, она зажмурилась от яркого солнечного света, затопившего комнату. Утро… Еще одно утро!
Санни сама себе удивлялась. Она впервые провела в постели всю ночь и почти весь день. Спать удавалось только урывками. Блаженно потянувшись, она повернулась на бок – и уткнулась в Джейкоба. Он раскинулся на ее кровати, несокрушимый, как скала.
С самого рассвета он постепенно подталкивал ее к краю кровати. Ему удалось захватить девяносто процентов матраса и перетянуть на себя одеяло. Санни не падала на пол лишь потому, что сверху на ней по-хозяйски расположилась его нога, а шею охватывала рука – правда, небрежная хватка совсем не напоминала нежное объятие.
Она попробовала высвободиться, но у нее ничего не получилось. Санни прищурилась.
– Ну ладно, приятель! – процедила она сквозь зубы. – Придется тебе подчиниться, потому что я не хочу до конца дней своих падать на пол с кровати!
Она совсем не любовно двинула ему под ребра локтем. Он что-то пробормотал и переместил ее еще на сантиметр к краю кровати.
Санни решила, что нужно менять тактику, и легонько шлепнула его по мягкому месту.
– Джей-Ти! – прошептала она, покрывая его щеку поцелуями. – Милый!
– М-м-м?
Она нежно укусила его за ухо.
– Джейкоб! Любимый!
Он снова что-то забормотал, и его вторая рука оказалась на ее груди. Санни только вздохнула. Ее маневр не удался; наоборот, Джейкоб отвоевал еще один драгоценный сантиметр.
– Детка, – продолжала она, понимая, что запас нежных слов заканчивается. – Проснись, солнышко! Я кое-что хочу сделать. – Она нежно провела губами по его плечу. – Мне кое-что очень нужно.
Когда он скривил губы, она укусила его. Больно укусила.
– Ой! – Он мигом открыл глаза; в них пылали ярость и изумление. – Какого черта?
– Мне нужна моя половина кровати. – Довольная, она улеглась на подушку, которую он только что освободил, и, прищурившись, с удовольствием наблюдала за его мрачной физиономией. – Тебе кто-нибудь говорил, что ты грубиян в постели? И воруешь одеяла. – Она быстро дернула одеяло за край и накрылась им.
– До тебя никто не жаловался.
Санни вздохнула. Она рассчитывала на то, что останется первой и последней. Нахмурившись, он потер укус на плече и покосился на Санни. Под глазами у нее залегли тени, и она казалась очень хрупкой и беззащитной. Но вздувшийся след от укуса на плече демонстрировал обратное.
В ее стройном теле таятся неисчерпаемые запасы энергии. И еще в ней море страсти, в которое ему не терпится окунуться – несмотря на ночной марафон. Ему предстоит многое для себя открыть, ко многому вернуться. Ночью она была ненасытна – и невозможно щедра. Она воспламенялась от одного прикосновения. И он тоже загорался, стоило ей прикоснуться к нему.
Яркое утреннее солнце освещало ее фигурку, укрытую одеялом. Она закуталась едва ли не с головой; он видел лишь светлый затылок. И он хотел ее.
Что ему с ней делать? Что сделать ради нее? Для нее? Он понятия не имел.
