необходимости каждую ночь снимать, а потом сажать его, не говоря уже о спасении от трудов седлать и расседлывать единорога. Основная часть доспехов и снаряжения разделяла волокушу со статуей-Квигли, что похоже доставило огромную радость единорогу. Волочь весь этот груз было явно легче, чем нести его на своей спине.

— С ним, кажется, все в порядке, Ааз, — доложил я.

— Хорошо, — фыркнул он. — Мне бы крайне не хотелось думать, что с ним что-нибудь стрясется, этак случайно.

Ааз был все еще не очень доволен нашими попутчиками. Он лишь со скрипом уступил моей логике — прихватить их с собой в качестве альтернативы тому, чтобы их оставить. Я утверждал, что они могут оказаться потенциально полезными в торге с деволом или когда мы наконец в открытую померяемся силами с Иштваном.

На самом деле причины у меня были совершенно иные. Я чувствовал себя немного виноватым из-за подставки Квигли под удар бесов, и хотел, чтобы у него больше не было неприятностей.

— Путешествие стало бы намного легче если бы мы его оживили, — сказал я с надеждой.

— Забудь об этом, малыш.

— Но, Ааз…

— Я сказал — забудь об этом! А на тот случай, если ты забыл: главное времяпрепровождение этого конкретного господина заключается в розыске и уничтожении демонов. Ну, хоть я и сознаю, что обаяние моей личности заставило тебя забыть об этом, но я — демон. И как таковой не готов принять в попутчики живого, дышащего и; главное функционирующего охотника на демонов.

— Мы одурачим его прежде! — возразил я.

— Но не навсегда. Кроме того, как ты будешь практиковаться в магии, если мы его оживим? Пока мы не встретимся с деволом, ты все еще наша лучшая ставка против Иштвана.

Я хотел бы, чтобы он перестал упоминать об этом. Мне становилось невероятно неуютно, когда он это делал. Кроме тою, я не мог придумать на это хорошею возражения.

— Я полагаю, ты прав, Ааз, — признал я.

— Тебе лучше поверить, что я прав. И между прочим, раз уж мы остановились, то это место, кажется, весьма подходящим для твоего следующего урока.

Я воспрянул духом. Кроме естественного нетерпеливого желания развить свои магические способности, я в предложении Ааза увидел молчаливое заявление, что он пока доволен моими прежними успехами.

— Ладно, Ааз, — согласился я, накидывая поводья единорога на ближайший куст. — Я готов.

— Хорошо, — улыбнулся Ааз, потирая руки. — Сегодня мы будем учить тебя летать.

Я снова упал духом.

— Летать? — переспросил я.

— Именно это я и сказал, малыш. Летать. Волнительно, не правда ли?

— Почему?

— Что значит — почему? Всегда с той поры, как мы бросили ревнивый взгляд на воздушных тварей, мы хотели летать. А теперь у тебя есть шанс научиться летать. Вот потому-то и волнительно!

— Я хочу сказать, почему мне захотелось бы научиться летать?

— Ну…потому что все хотят летать.

— Я — нет, — подчеркнуто сказал я.

— Почему — нет?

— Хотя бы потому, что боюсь высоты, — ответил я.

— Это недостаточная причина, чтобы не учиться, — нахмурился Ааз.

— Но я еще не слышал никаких доводов зачем мне это, — ответил я.

— Слушай, малыш, — принялся увещевать меня Ааз. — Это же не столько полет, сколько плавание в воздухе.

— Разница от меня ускользает, — сухо заметил я.

— Ладно, малыш. Позволь мне изложить это так. Ты мой ученик, верно?

— Верно, — подозрительно согласился я.

— Ну, а я не собираюсь держать ученика, не умеющего летать! Усек? — рявкнул он.

— Ладно, Ааз. Как это делается? — Я понимаю, когда меня обставляют.

— Вот так-то лучше. На самом-то деле это не связано ни с чем, чего ты еще не знаешь. Ты ведь умеешь левитировать предметы, верно?

Озадаченный, я медленно кивнул.

— Ну, а все, чем является полет, это левитирование самого себя.

— Как это? Еще раз.

— Вместо того чтобы твердо стоять на земле и поднимать предметы, ты отталкиваешься своей волей от земли и поднимаешь самого себя.

— Но если я не буду касаться земли, откуда же я буду черпать силу?

— Из воздуха! Брось, малыш, ты же маг, а не элементал.

— А что такое элементал?

— Забудь об этом. Я хочу сказать, что ты не привязан к какому-либо из четырех элементов. Ты — маг. Ты управляешь ими, или по крайне мере, влияешь на них и черпаешь из них свою энергию. Когда ты летаешь, то все, что тебе нужно, это черпать энергию из воздуха вместо земли.

— Если ты так утверждаешь, Ааз, — с сомнением сказал я.

— Отлично. Сначала отыщи силовую линию.

— Но ведь мы покинули ее, когда свернули проведать девола, — сказал я.

— Малыш, силовых линий великое множество. Одно лишь то, что мы покинули какую-то наземную силовую линию, не означает, что мы совершенно вне контакта с ней. Проверь-ка, нет ли силовой линии в воздухе?

— В воздухе?

— Поверь мне малыш. Поищи.

Я вздохнул и закрыл глаза. Обратив лицо к небу, я пытался представить обоюдоострое копье. Сперва я не мог этого сделать, а потом вдруг сообразил, что вижу копье, но другое. Оно было не такое яркое и светилось ледяной голубизной и белизной.

— По-моему я нашел его, Ааз! — ахнул я.

— Оно бело-голубое, верно? — саркастически усмехнулся Ааз.

— Да, но не такое яркое, как последнее.

— Оно вероятно дальше от линии. А, впрочем, оно достаточно близко, чтобь’1 ты черпал энергию. Ну, попробуй, малыш. Зацепись за эту силовую линию и оттолкнись от земли. Но не торопись.

Я сделал, как было сказано, мысленно стараясь перекачивать энергию из этого ледяного видения. Ощущаемый мной прилив сил не был похож ни на один из испытанных мной прежде. Когда я раньше вызывал мощь, я чувствовал тепло и благоухание, а на этот раз была прохлада и расслабленность. Поток энергии действительно позволял чувствовать себя более легким.

— Отталкивайся, малыш! — прозвучал голос Ааза. — Мягче!

Я лениво коснулся мыслью земли, лишь мимоходом осознавая любопытное чувство, когда под ногами нет практически ничего.

— Открой глаза, малыш! Устрани дифферент!

На этот раз голос Ааза казался неожиданно далеким. Я в удивлении открыл глаза.

Я плыл примерно в десяти футах над землей под углом, стремительно смещавшимся к горизонтали. Я летел!

И тут на меня бросилась земля. Я пережил мгновение изумленной озадаченности, а затем она врезалась в меня с зубодробительной реальностью.

Какой-то миг я лежал и принужденно загонял в легкие воздух, гадая, не сломал ли я чего.

— С тобой все в порядке, малыш? — надо мной вдруг обрисовался Ааз. — И вообще, что случилось?

— Я… я летал! — выдавил я, наконец, из себя эти слова.