Но она знала совершенно точно, что Лейла и он встречались почти каждый день в отеле «Фениция». Это ей передали друзья, которые встречали их сидящими в кофейне за бокалами кока-колы.

Припарковав машину, Лейла вошла в кофейню прямо с улицы. Она не любила ходить через аляповатый холл с толпами разнаряженных туристов из Америки и Европы. Хамид в одиночестве сидел за их привычным столиком у окна. Перед ним стоял неизменный бокал кока-колы с ломтиком лимона. Она села напротив. Официантка молча поставила перед ней еще один бокал с напитком.

Хамид подождал, пока официантка отойдет.

— Завтра я уезжаю, — сказал он. Лицо его было бесстрастным.

— Домой? — спросила она.

— Скорее всего, — сказал он. — Здесь ничего не происходит, а я получил письмо от двоюродного брата. Я могу получить в армии звание сержанта — с выслугой лет и премиальными. Они набирают опытных ветеранов.

— Ничего не могу понять, — сказала она. — Прошло уже около месяца, а обо мне словно забыли.

Он пожал плечами.

— Может, они думают, что я погибла вместе со всеми остальными.

— Они знают, что ты на месте. Я сказал им, когда зашел получать последнее жалованье.

— Тогда почему меня не вызывают? Я сойду с ума от этого пустого ожидания. Мать не перестает цепляться ко мне.

— Их мозги заняты другим. Ходят слухи, что Аль-Иквах хочет заставить твоего отца заняться их капиталовложениями.

— Я знаю. Он их выставил. Это случилось еще до того, как я уехала из Франции. — Она опустила в бокал соломинку и отпила глоток. — Они рехнулись. Мой отец и пальцем не пошевелит, чтобы помочь кому- то, кроме себя.

— Они снова подбираются к нему. Похоже, они считают его большой шишкой.

— Желаю им удачи. Есть только один способ заставить его помогать им. Под дулом пистолета.

— Почему ты так думаешь?

— Я знаю своего отца. Он по-прежнему считает, что деньги решают все проблемы.

— Как бы там ни было, завтра я отправляюсь. Армейская служба все же лучше, чем ничего.

— Может, я должна прийти и поговорить с ними? Я не для того занималась этой подготовкой, чтобы сидеть в доме у своей мамаши.

— Не делай этого, — быстро сказал он. — У тебя есть приказ. Сидеть и ждать, пока с тобой не свяжутся.

Она посмотрела на него.

— А ты должен идти?

— Я должен чем-нибудь заниматься. Мои деньги почти на исходе.

— Деньги у меня есть.

— Нет.

Она замолчала, опустив глаза.

— Я надеюсь, что нам поручат вместе какую-то миссию.

— Я для этого не гожусь, — сказал он. — Не тот тип. Для миссий они предпочитают студентов. Люди обращают на них меньше внимания.

— Ты еще не так стар. Вполне можешь сойти за студента, — торопливо сказала она.

— Может быть, — засмеялся он. — В потемках.

— Если ты вернешься в сирийскую армию, они уже никогда не заполучат тебя обратно.

— Может, я и сам не захочу. Судя по тому, как мы наращиваем мощь, как говорит Египет, похоже, что- то должно произойти. И если начнется война, я могу стать офицером.

— Это то, чего ты хочешь?

— Нет.

— Чего же тебе тогда надо?

— Просто оторвать хороший кусок денег, — улыбнулся он, — как твой папаша.

— Прекрати говорить о нем! — внезапно разгневавшись, фыркнула она. — Где бы я ни появилась, только и разговоров, что о нем. Мой отец то, мой отец се. Даже мать не может прекратить говорить о нем.

— Ты сегодня видела газеты? — спросил он.

— Нет.

— А стоило бы. Может, тогда тебе стало бы яснее, почему все говорят о твоем отце.

— Что он сделал?

— Только что заключил соглашение о самом большом танкерном флоте для перевозки нефти из всех, что когда-либо имела Япония. Он купил десять судов, они строят для него еще двадцать. Все супертанкеры. Это будет самая большая линия в мире, принадлежащая арабам.

— Да получит он благословение Аллаха, — насмешливо сказала она. — Сколько у него прибавится в мошне?

— По крайней мере он что-то делает. С какой стати греки и все остальные захватили все перевозки из наших портов?

— Чем это поможет палестинцам? — спросила она.

Хамид промолчал.

— Прости, — торопливо сказала она. — Я не хотела с тобой ссориться. Сидя на месте, я огрубела.

— Все в порядке.

Она посмотрела на него.

— Хочешь, чтобы я зашла к тебе?

— О'кей, — сказал он, улыбнувшись — Но ты согласна, если мы сначала сходим в кино? Единственная картина, что показывали в Дамаске, была снята лет десять назад.

Опустив чашечку, Бадр почувствовал, как теплое саке ударило ему в голову. Как только донышко коснулось крышки стола, гейша, сидевшая на коленях за ним, сразу же снова наполнила ее. Бадр посмотрел на гейшу. Пить он не привык. Разве что время от времени бокал шампанского — не больше. И хотя Бадр выпил не больше трех крохотных чашечек, он уже чувствовал их действие.

— Достаточно, — сказал он, пытаясь встать. Слегка закружилась голова. Как только он протянул руку, гейша оказалась рядом и помогла ему. Он улыбнулся ей.

— Спать, — сказал Бадр.

Она непонимающе посмотрела на него.

— Спать, — повторил он. Сложив ладони, он сделал вид, что кладет на них голову, закрыв глаза.

— Хай! Хай! Спать!

Он кивнул.

Продолжая поддерживать его за локоть, она откинулась назад и убрала ширму, разделявшую комнату на две половины. Проводив его в спальню, она задвинула за собой панель. Постель едва возвышалась над полом, и он едва не упал на спину, когда опустился на нее. Решив, что это очень забавно, он не мог удержаться от смеха. Она засмеялась вместе с ним.

— Я чуть не упал.

— Хай, хай, — сказала она, склоняясь над ним и развязывая пояс. Соскользнув с плеч, его халат упал на пол.

— Я устал, — пробормотал он в подушку, переворачиваясь на живот лицом вниз. Словно издалека он слышал шорох ее кимоно, ощущал легкий запах талька, который словно облачком окружал ее нежную кожу.

Ее пальцы невесомыми перышками пробежали по спине, легко массируя ее от затылка до ягодиц. У него перехватило дыхание от наслаждения, и он начал проваливаться в глубокий сон. Он еще видел, как маленький тоненькая гейша, поднявшись, беззвучно скользнула из комнаты, предварительно укутав его в сухую теплую простыню. Он закрыл глаза и заснул без сновидений.

Когда он проснулся, ему казалось, что он спал несколько минут. Но день уже был в разгаре, и рядом с его кроватью стоял Джаббир.