– Сегодня воскресенье. Мы идем в церковь.

– Ах да… – Тут он увидел, что сестры надели платья и туфли на высоких каблуках. Это означало либо веселый субботний вечер, либо чинное воскресное утро. Платья были скромными – следовательно, действительно настало воскресенье… Он посмотрел на Эрин. – А где наш любовничек?

– Если ты имеешь в виду Коллина, то он скоро придет, – с достоинством ответила Эрин.

– А Номер Один и Номер Два?

– Он говорит об Энди и Крэге, – сообщила Лиссе Дани. Мэтт заметил, что она нисколько не обиделась. Возможно, потому, что описание было кратким. От Мэтта можно было ждать эпитетов и похлеще, чем «любовничек».

– Он просто заговаривает нам зубы. Ничего не выйдет, – ответила Лисса и снова посмотрела на Мэтта. – Мы хотим поговорить о тебе и Карли.

– Это не вашего ума дело, – огрызнулся Мэтт и выплеснул в раковину все содержимое кофейника.

– Эй, это для Коллина! – запротестовала Эрин. – Он придет с минуты на минуту.

– Коллин скажет мне спасибо.

– Мы провели голосование на тему «Ты и Карли», – сказала Дани. – И одобрили. Единогласно.

– Значит, я могу умереть спокойно. – Мэтт вывернул кран, чтобы сполоснуть кофейник, а заодно заглушить голоса трио.

– Понимаешь, есть одна маленькая проблема, – сказала Эрин, когда он закрыл кран. – Сейчас сюда заявится Шелби. Она хочет ехать с нами в церковь.

– Черт бы все побрал, – пробормотал Мэтт, ставя кофейник и живо представляя себе, как Карли спускается по лестнице и присоединяется к этой веселой компании. – Неужели ты не могла выйти за кого- нибудь, кроме брата Шелби?

– Могла, – сказала Эрин, когда Мэтт открыл заднюю дверь и посвистел Энни. – Но почему?

– Может быть, потому, что Коллин самодовольный болван? – невинно спросила Дани.

– Неправда! – разозлилась Эрин.

– Правда, – возразила Лисса и состроила гримасу. – Он действительно болван.

– Мэтт… – взмолилась Эрин.

– Дамы, я тут ни при чем. Если мне не придется надевать на церемонию розовую бабочку, можешь выходить за Коллина. – Тут Мэтт увидел Майка Толера, прибывшего охранять Карли, и помахал ему. – Даже если он болван.

– Кто? – с любопытством спросил Майк.

– Девушки объяснят. – Мэтт насмешливо улыбнулся Эрин, поднял руку в знак приветствия и отправился на работу.

Где целый день пытался выкинуть из головы песенку из одной старой комедии, где говорилось, что любовь и брак – то же, что лошадь и карета.

Следующая неделя пролетела быстро.

Не желая снова пугать весь дом, Карли начала принимать двойные дозы снотворного, и кошмары перестали ее мучить. Сандра выписалась из больницы и стала жить с ней в одной комнате, ночуя на раскладушке, взятой взаймы у соседа. Мэтт пришел к выводу, что Сандра подвергалась «косвенной опасности»; иными словами, повторное нападение ей не грозило. Но после случившегося бедная Сандра ни за что не осталась бы одна в особняке, который она называла домом с привидениями. Кроме того, Мэтт все еще считал особняк местом преступления: это означало, что дом закрыт для всех, кроме представителей закона. Карли доказывала себе, что это хорошо, поскольку, во-первых, спать теперь с Мэттом было невозможно, что избавляло Карли от мучительных раздумий на эту тему; во-вторых, отныне они были связаны с Сандрой как муха и липкая бумага; и в-третьих – она никогда не оставалась одна. Никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах. Разве что в ванной с запертой дверью.

Радуясь тому, что она находится под официальной охраной, как назвал это Мэтт, и жалея, что оказалась в таком положении по собственной вине, Карли чувствовала, что мотив «спасите, убивают» начинает ей приедаться. Либо ты перестаешь бояться, и жизнь потихоньку начинает брать свое, либо сходишь с ума.

Невозможность уединиться действовала ей на нервы. И, следовало признать, не только ей. Неудобства испытывали все, включая хозяев. Сестры Мэтта держались исключительно доброжелательно, они ей очень нравились, но две посторонние женщины были серьезной помехой для двух работающих девушек, у которых были кавалеры, и для Эрин, которая готовилась к свадьбе.

К этому следовало прибавить, что один помощник шерифа дежурил при Карли постоянно, а тех, кто находился не при исполнении, приманивали блюда, приготовленные Сандрой. И что Хьюго и Энни устраивали игру в догонялки по крайней мере пару раз в день. В общем, это был не дом, а круглосуточный цирк. Достоинством такого положения было то, что в этом хаосе не оставалось времени для страха, а недостатком – то, что здесь можно было сойти с ума.

Сам Мэтт в этом хаосе практически не участвовал. Он приходил домой только для того, чтобы поспать, редко являлся раньше полуночи и снова уходил в шесть утра.

Впрочем, его помощникам тоже приходилось несладко. Перечень преступлений становился все длиннее, старые дела громоздились пачками, а Мэтт каждую свободную минуту уделял определению личности человека, который напал на Карли и Сандру. До сих пор без особого успеха, как с кислой миной признался Антонио. когда наступила его очередь опекать Карли.

Самой многообещающей из улик был потерянный преступником носовой платок. Платок был пропитан хлороформом (что объясняло замеченный Карли сладковатый запах), и на нем были вышиты три буквы. Но проблема заключалась в том, что платок был старым, застиранным, а вышивка – такой стилизованной, что