за дверью-то стоит живой человек. Я открыл дверь своим ключом и вошел к ней. И ты мне ничем не мог помешать. Ничем. Ну подумай сам, зачем же мне заказывать твою жизнь? Если ты мне ничем не мешаешь? Ну зачем?

— Кто же тогда меня заказал?

— Вот!!! Вот интересный вопрос. Главный вопрос. Самый главный в нашем разговоре…

— Кто меня заказал? — хриплым шепотом сказал Алик.

— А-а-а! Ты уже догадался. Она тебя заказала. Она…

— Зачем?

— Как — зачем? Второй-то ключ у тебя. Ты же опять можешь закрыть перед ней эту дверь. Она испугалась тебя. Испугалась, что ты можешь нам помешать. Можешь ей испортить жизнь… Она так верила тебе. Даже влюбилась в тебя. Помнишь, на остановке троллейбуса она тебе призналась в этом? А ты от нее отказался. И она отомстила тебе. С этим мальчишкой. С Валериком, кажется?

— Думаешь, она мне мстила?

— Тебе, тебе. Она тогда была влюблена в тебя по уши. А ты не оценил. Ты считал, что она замещает тобой меня. Эх, если бы ты ей поверил тогда. Мне бы нечего было здесь делать. Но, на мое счастье, ты не поверил. И она выкинула тебя из своей жизни навсегда…— Василий неожиданно резко, круто сменил тему. — На этом с Мариной закончим. Тут все ясно… Но я не за этим сюда пришел…

Из буфетной показался торжественный Миша. Выставив крутой животик, он нес поднос, накрытый крахмальными салфетками. Василий наклонился к Алику:

— Слушай, этот еврей меня утомил. Идем на воздух. Что-то душно здесь. А на улице опять лето. Идем, побродим по Васильевскому… У меня острый приступ ностальгии.

Василий схватил со стола бутылку, сунул ее в карман потертой косухи и потащил Алика к выходу.

Отдохнувшее за два дня солнце палило нещадно, как на юге. Василий потащил Алика к Николаевскому мосту. Он восхищался любой мелочью. Развешанными тельниками на леерах самоходок, громыхающим с моста разбитым трамваем, расписанным рекламой «Сникерса». Загадочной улыбающейся мордой сфинкса с отбитым подбородком. Он радовался своему возвращению домой, как ребенок. Алик видел, что Василия понесло. Чувствовал, что скоро тот откроет ему свою тайну. И терпеливо ждал. Не обращал внимания на восторги Василия, на его смешные дурачества. Он не очень удивился, когда Василий предложил ему сделать привал у сфинксов. С одной стороны раскинулась Нева, а с другой стороны от посторонних глаз защищала высокая набережная. От Горного института до Дворцового моста нет лучше места для привала. И Алик, как всякий коренной ленинградец, ценил и любил это замечательное место.

Они устроились на просохшей гранитной скамейке. Открыли о бронзовый клюв грифона две бутылки купленного по дороге пива. Для разгона. И Василий поднял, наконец, бутылку водки «Флагман» для важного разговора:

— За тебя, Алик! За тебя, летун.

— Какой я летун? — осторожно удивился Алик.

Василий захохотал:

— Брось! Я же знаю, почему тебя в лаборатории Аликом прозвали. Я все знаю, Алик. Это же не имя. Сокращение. Ты же Астральный-Летчик-Истребитель-Камикадзе!

И Василий наклонился к самому лицу Алика. Его можно было принять за сумасшедшего. Или за полностью потерявшего контроль, пившего не один день человека. Алик сказал грубо:

— Я не камикадзе… Я не желаю им быть.

— Поэтому ты и ушел от них, — крепко обнял его Василий, — и правильно! У меня ты не будешь камикадзе. Аликом останешься. Мне нравится «Алик».

Алик хотел уже рассердиться и уйти, но Василий, не выпуская из объятий Алика, закинул бутылку, как звонкий пионерский горн, хлебнул и протянул бутылку Алику.

— Пей!

Алик взял бутылку. Но прежде чем выпить, спросил:

— А почему это ты мной распоряжаешься? Кто ты вообще такой?

— Я твой новый хозяин, — скромно объяснил Василий, — я купил вашу секретную лабораторию.

— Как — купил? — изумился Алик.

— Очень просто. За денежки. У вашей могучей некогда организации совершенно нет средств. Ваши начальники уже продали секретную психотронную лабораторию бандитской коммерческой структуре. Ты представляешь, чем это пахнет? Это же покруче продажи оружейного плутония террористам. Пока еще не все об этом знают. А как узнают — мир содрогнется. Это же чистый апокалипсис! Бандиты превратят людей в зомби. Весь мир будет работать на них, как негры на плантациях. За чашку рису и стакан рому перед сном. Ты представляешь?

Алик слышал об этой ужасной продаже. Сотрудники их лаборатории шептались об этом в закутках. Алик глотнул из бутылки. Спросил:

— А нашу лабораторию ты зачем купил?

— Чтобы бороться с нечистью! — горячо ответил Василий.

Алик не верил ему:

— Да кто тебе позволит нашу лабораторию купить?

— Как кто, — обиделся Василий, — правительство. Генерал Калмыков уже подписал наш контракт.

Это было уже слишком. Алик от души расхохотался в лицо пьяному негодяю. А Василий удивленно поднял брови. Сплюнул. И, выставив мощный подбородок, лихо свистнул.

Наверху из-за сфинкса вышел бледный очкарик в синем парадном костюме. С дипломатом в руке. Очкарик начал осторожно спускаться по скользким гранитным ступенькам.

— Узнаешь? — показал на него Василий. — Это твой завлаб Никита. Бывший твой друг и твой ведомый.

Алик никогда не видел Никиту в таком параде. И в таком смущении. Никита остановился, не доходя двух шагов до Василия, совершенно не обращая внимания на Алика. Щелкнул каблуками.

— Вызывали, Василий Иванович?

Все происходящее походило на дурной кошмарный сон. Алик ущипнул себя за руку, хотел проснуться. Но не проснулся. Бред продолжался.

— Никита, покажи Алику наш документ.

Никита поднял ногу, согнутую в колене. Открыл на

бедре дипломат и вынул из него голубую пластиковую папку. Протянул ее Алику. Алик папку не взял. Буркнул недовольно:

— Хоть бы поздоровался сначала.

— Извини, — не смутился Никита, — я думал, мы с тобой виделись.

— Вчера утром по телефону разговаривали, — сурово напомнил ему Алик.

Василий сам взял папку. Вытащил из голубой пластмассы красивые мелованные листы, сколотые степлером, и протянул их Алику:

— Читай.

И Алик прочел: