- Земляков, ну что там, в документах, важного? - немедленно осведомился ангел.
- Шестая танковая дивизия. В основном, из Берлина и Гамбурга.... Судя по письмам, боевой дух высокий.
- Это мы и так знаем, - вздохнул старший лейтенант. - Прут, будто медом им намазано. И танков много. Ну, ничего, мы тут надежно держимся. Вот в наступление перейдем, тогда посмотрим у кого дух тверже... Неразбериха у нас, да, Катя?
- Да брось ты. Я, хоть и штабная, но на фронте бываю. Изредка. И на передовой в том числе.
Старший лейтенант глянул на одинокую медаль 'За боевые заслуги', виднеющуюся под расстегнутой шинелью гостьи.
- Понимаю, у вас задания... специфические.
- Да какие там 'специфические' у переводчицы? Это так получила, - по совокупности ратного труда, - с досадой пояснила Катрин. - Вот за Севастополь так мне ничем и не отметили.
- О, и там приходилось бывать?
- Можно сказать, до самого последнего дня. Жаркий полуостров Крым...
В дверь загрохотали:
- Товстарлейтенант - к комбригу!
Начальник разведки выскочил, на ходу пообещав вечером заглянуть.
Женька дочитал документы. Екатерина сидела мрачная.
- Куда бумаги девать? - поинтересовался Женька.
- Солдатские книжки оставь старлею. Письма в печку, на растопку.
Письма в щелястую дверцу Женька запихал, подтолкнул лучиной. Из прогоревшей печки почему-то пахло печеным луком.
- Кать, у меня два вопроса. Можно? - Женька поворочал лучинкой в золе.
- Валяй, только не пыли. Лучше полено подсунь, а то совсем погаснет.
- Товарищ Мезина, а нас кормить будут?
- Особо губы не раскатывай, но забыть не забудут. Мы гости из штаба армии, да и товарищ капитан напомнит. Он уже вписался. Ты кстати, меня официально и на 'вы' не величай. Здесь неестественно звучит. Что еще?
- А вы.., ты, чего злая? Не так что-то идет?
- Всё так. Просто не люблю я взгляды... собачьи.
- Э... не понял.
- Что тут понимать?! Нормальному парню на фронте чего хочется? Женской ласки, как ты правильно догадался, чуткий товарищ Земляков. И смотрят. Еще хорошо, что сейчас бригада в деле, а то отбою от кавалеров не было бы. Да я их понимаю, осуждать, и не думаю. Только утомляет, - Екатерина передернула плечами. - Я к таким вещам остро-чувствительная. А тут еще эта цацка, - наставница стукнула ногтем по медали. - Знаешь как сию регалию, сияющую на женщине, интерпретируют? Медаль 'За половые потуги'.
- Ну... дикость так говорить, - промямлил Женька.
Катрин фыркнула:
- А война по-твоему, что такое? Дикость и есть. Дикость, когда в тебя стреляют, и убить норовят. А чуть с этим отлегло, так еще противнее. Ненавижу я из себя лощеную б... изображать. Уж к делу бы быстрее.
За выбитым оконцем загрохотали двигатели, - мимо хаты прошли 'тридцатьчетверки'. Совсем не такие, какие Женька в Кубинке видел. Ободранные, в неровных швах сварки, с искореженными крыльями. Земляной пол вздрагивал под ногами.
- К Соколово двинулись, - машинально пробормотала Катрин. - На слабый лед не сунутся, - капитан наш, наверняка, намекнул, что не стоит рисковать. Ладно, ты займись словарем, а я пройдусь, насчет обеда прощупаю.
Сидел Женька со словарем, чувствовал себя дураком. Звуки боя усилились, вовсю стрекотали пулеметы, глухо бухали танковые пушки, - 179-я бригада пыталась поддержать отбивающуюся на южном берегу Мжи роту чехословацких стрелков. Усилил огонь гаубичный дивизион, - значит, немцы уже прорвались к церкви.
Несколько ответных снарядов разорвались на окраине хуторка. Женька, оставив стратегические размышления, свалился под стену. Слышно было, как осыпаются срубленные осколками ветви в садике.
В хату ввалилось несколько человек.
- Вот, блин, и внутрь натрусило, - Катрин заглянула в котелок. - Евгений, ты горох с песком любишь?
- Катенька, вы только подождите, мы живо все организуем, - сказал, отряхиваясь, крупный импозантный капитан. - У нас полно трофейных продуктов. Даже голландский сыр имеется. Вы любите сыр, Катенька?
- Обожаю. Особенно с белым калифорнийским вином, - сдержанно пробурчала Мезина.
Звеня ложками, выковыривали из котелка гороховую гущу. Месиво было густым, тушенки в него не пожалели. В общем, есть было можно. Капитан немного поразвлекал разговорами, потом улегся на дощатый топчан рядом со своим молчаливым спутником, - тот уже похрапывал, подсунув под щеку промасленный танкошлем.
Катрин вычистила котелок, плеснула немного воды:
- Учись, в следующий раз сам мыть будешь. Надо бы чаю раздобыть. Схожу...
- Кать, можно и я? - взмолился Женька.
Наставница взглядом показала на вещмешки. Да, груз оборудования нужно охранять.
- Пистолет почисти, телок заблудший, - шепотом приказала наставница. - Я масленку принесла.
Женька мучился с пистолетом, - пяти учебных занятий по чистке оружия было явно недостаточно. Танкисты похрапывали на топчане. Вернулась Катерина, в два счета протерла затвор, собрала ТТ.
- Прячь, тент.
- Почему, тент?
- Потому, - наставница прислушивалась к происходящему за Мжой. Бой там явно ожесточился.
Начальница чистила свое оружие, Женька вслушивался в гул боя. А если прорвутся? Немцам нужен плацдарм на северном берегу. Просочатся по льду, здесь, на хуторе, войск почти и нет. Кажется в Артюховке чешская рота, да еще охрана штаба бригады. Это же 'калька'. Мало ли как происходило Там? Да и запросто могли забыть упомянуть в отчетах, написанных задним числом, о наглой группе автоматчиков, прорвавшейся за реку.
Затарахтела подъехавшая машина, заскочил боец в драных ватных штанах:
- Капитан Смольковский, здесь? В штаб требуют. А вы, случаем, не переводчики? Там вас особист ищет.
***
- Твою..., задница неповоротливая... Кто тебя учил... только посади тебя в машину...
Комбриг выражений не выбирал, материл жестоко. Стоящий перед ним танкист в замасленном полушубке, молчал, смотрел командиру бригады под ноги.
- Ах, твою... здесь каждый танк на счету, а ты... В штрафбат пойдешь, б...!
Женька старался в сторону экзекуции не смотреть. Того и гляди полковник по роже бедолаге- танкисту съездит. К счастью из хаты выскочил Варварин, торопливо подошел к своим:
- Так, товарищи младшие лейтенанты. Установка меняется. Поедете в город прямо сегодня. Тут
