разговор и дальше пойдет в таком ключе, мне будет очень сложно не переступить черту дозволенного. А форсировать события прямо сейчас было совершенно нелепо.

— Черт знает что случилось со мной, когда я тебя увидел, но мне кажется, что с тобой я могу и должен говорить об этом, — возразил Юрка. — Если я не прав, скажи мне прямо, чтобы я заткнулся.

— Я не стану тебе этого говорить. Я буду слушать тебя столько, сколько будет нужно тебе.

— Почему? — удивление Юрия было очевидным.

— Может быть когда-нибудь я что-нибудь тебе объясню.

— А у тебя есть близкие?

— Н-нет… То есть они слишком далеко отсюда. Считай, что я совершенно одна на свете.

— Почему ты не вернешься к ним?

— Они давно похоронили меня. И не стоит менять то, что есть.

— У вас были проблемы?

— Нет, они любили меня, — ответила я, сама не зная, о ком я говорю, о Юре и Олеге, или о родственниках Мариэлы.

— Тогда почему?

— Я же сказала, они похоронили меня. А я слишком изменилась, чтобы снова заявить о себе.

— Какая чушь! — бросил Юра и тут же спохватился. — Извини… Но я чего-то не понимаю. Если бы я мог вернуть сестру, я бы не обратил внимания на то, изменилась она или нет. Ведь ты сама сказала, что важнее всего…

— Так уж ли тебе было бы все равно?

— Абсолютно. Неважно, в каком бы состоянии она ни была, мне так не хватает ее сейчас…

«Спокойно», — сказала я сама себе. — «Это еще ничего не значит».

— А это у тебя откуда? — Юрий провел рукой по своей щеке.

— Одна нелепость. Мне не следовало бы говорить об этом работодателю… Это я сама себя так разукрасила.

— Что ты такое говоришь? — Юрка широко распахнул глаза.

— Это результат нервного срыва. После смерти мужа я пыталась покончить с собой. Несколько совершенно безумных дней… Под руку попался обломок железа.

— Боже мой… — пробормотал Юрка. — Что случилось с твоим мужем?

— Он погиб на соревнованиях. Он был автогонщиком. Я расстроила его, мы поссорились, и на трассе он потерял голову… — я не смогла договорить. Но Юрка больше ничего не спросил. Он молча сидел и мял пальцами сигарету.

— Юр, ты здесь? Я везде тебя ищу, — раздался от выхода в спортзал глухой голос Олега.

— Да, Олег, я сейчас иду, — отозвался Юрий. — Я ухожу, Мария. Прости нас, все получилось очень некрасиво… Завтра утром я жду тебя в офисе. Середа введет тебя в курс наших проблем…

— Ничего я делать не буду, — ответил Олег. — Пусть она даже не приближается ко мне ближе, чем на три метра.

— Бунт на корабле, — слабо улыбнулся Юрка. — Ты готова, Мария?

— Да.

— Тогда выйдем вместе. Нужно его как-нибудь успокоить.

Олег ждал нас в коридоре. Там было темно, и его ссутулившаяся фигура, подпиравшая собою стенку, выглядела весьма зловеще. Олег угрюмо посмотрел на меня и оттер Юрку к стене:

— Что еще ты хочешь надо мной учинить? — мрачно спросил он у Юры. — Я сегодня сыт по горло всякой всячиной.

— Я хочу, чтобы мы объяснили Марии, чем наши ребята сейчас занимаются.

— Вот пусть Мозер и объясняет, — огрызнулся Олег. — Все равно, хоть ты и вешаешь на меня эту ответственность, ты же знаешь, чем я занят. У меня нет времени нянчиться. Все равно ей работать с ребятами, так пусть они и вводят ее в курс…

Юрка хотел что-то возразить, но я опередила его:

— Я буду полезнее вам, чем Мозеру. Всякую мелочь они прекрасно сами разгребут. А вам вряд ли кто поможет лучше, чем я.

— Если бы она знала, о чем идет речь, она не раскрывала бы рта! — рявкнул Олег и страдальчески нахмурился. Я страшно раздражала его.

— Видишь ли, Мария, Олег параллельно с прочими делами… — начал Юра.

— Ты же знаешь, босс, что не параллельно, а вместо… — встрял Олег.

— Вот именно, вместо, — согласился Юра. — Вместо прочих дел он занимается делом, интересующим только нас двоих. И я не думаю, что кого-то еще кроме нас с Олегом могут заинтересовать…

— …поиски Валерия Извекова, — эхом отозвалась я.

Юрка и Олег замерли на месте.

— Нет, я все понимаю, Юрка, — заметил Олег, — но мне очень хочется придушить ее прямо сейчас. И меня даже не интересует, откуда она знает все это…

— В самом деле, Мария, какого черта?.. — растерялся Юрка.

— Не сердитесь на меня. Иногда я читаю мысли. Если вы не хотите, чтобы я путалась под ногами, я не буду слишком навязчивой. Всего хорошего!..

Резко ускорив шаги, я помчалась по коридору. Я неслась к выходу из здания и отчаянно ругала себя за то, что никак не могу заставить себя быть достаточно осторожной. Неужели ни собственная судьба Кати, ни трагическая ошибка Мариэлы, ни горький опыт Рэсты не научили меня хоть какой-нибудь мудрости?! Почему я так глупо, по-детски пытаюсь продемонстрировать собственное «я»?

Я выбежала из здания и остановилась. На улице уже стемнело, зажглись фонари. Но людей вокруг практически не было, ведь жилых домов в этой части микрорайона было немного и улица практически замирала после восьми вечера. Неторопливо спустившись по ступеням, я задумалась над печальной проблемой: куда податься бездомному и без гроша в кармане. Чувство голода уже давало о себе знать, но утолить его в ближайшей перспективе не представлялось возможным. Ночевать на скамеечке тоже было не очень-то удобно, совершенно свободно можно было загреметь в отделение милиции. А уж оттуда меня никто не вытащил бы, поскольку документов при мне не было никаких.

Я вышла на тротуар и медленно побрела в сторону центра.

Голова начала немного побаливать. Я сначала не обратила на это внимания, но постепенно к боли прибавилась рябь в глазах.

Остановившись, я закрыла глаза. Конечно, это была она. Она дрожала от гнева, нанизанные на челку бусинки нетерпеливо подрагивали, глаза непримиримо сверлили меня.

— Все-таки я нашла тебя, Рэста! Ты ошибалась, когда считала, что навсегда избавилась от нас!

— Я не избавлялась от вас. Я просто возвратилась туда, где хочу остаться.

— Что тебя удерживает в том мире? Ты наша, ты должна быть здесь.

— Снова за решеткой? Снова издевательства и заточение? Не надо обманывать меня, Даррина. Я уже не та безумная девочка. Я остаюсь здесь.

— Неужели личность этой самой Кати настолько сильна в тебе?

— Не злись, Даррина, и не хитри. Тебе не удастся меня уязвить.

Казалось, она лопнет с досады. Интересно, что все-таки побуждало ее искать меня по реальностям?

— Послушай, Рэста, Виллен хочет поговорить с тобой.

— Я знаю все, что он может мне сказать. Я не хочу ни с кем из вас разговаривать. Особенно с тобой. И никто из вас не заставит меня ничего для вас делать!

Я послала ее к черту. Шпионить за собой я никому не позволю. Пусть это будет даже Виллен. Я вдруг вспомнила, как тогда, когда я еще была умершей Катькой, пыталась разгадать загадку, кто такая Даррина и что ей нужно. И теперь от этой загадки неразгаданной осталась самая сложная часть: возможно ли сохранить все, как есть, оставив Первый мир в изоляции? И еще одна проблема подобралась исподволь: кто же хочет извести Первый мир? Отличные темы для философских раздумий.

Но все эти загадки теперь оставались где-то в стороне. Я все-таки была слишком Катей, чтобы не ставить их на первое место.