Лопо, одной рукой придерживая ее за талию, зацепил проводок за контакт, и фонарь, снятый с зонда, бросил вперед плотный луч света. Это было странно, потому что любой аккумулятор должен был давным- давно сесть. Луч пробивался даже сквозь окружающую их голубую дымку и таял где-то далеко-далеко.

А потом был всплеск, и они оказались на поверхности. На этот раз вокруг действительно бурлила вода. Одежда моментально намокла и потянула вниз, и у Лопо мелькнула мысль, что не лишним было бы побыстрее скинуть сапоги, выбросить автомат и расстаться с фонарем. Но он первым делом подтолкнул Сандру к высокому мраморному бордюру, и она ухитрилась уцепиться за его край. А потом…

А потом мир опять перевернулся, стремительно и незаметно. Они стояли на белом постаменте, как памятники самим себе, боясь даже шевельнуться – настолько ошеломила их внезапная перемена. В мраморном кольце искрился и пенился Источник – непонятно откуда, но Лопо точно знал, что это именно Источник, просто Источник, единственный Источник, тот самый…

Сандра… Ее комбинезон должен был давно превратиться в лохмотья, грязные мокрые лохмотья, как и его собственная форма… На ней было легкое белое короткое платье, которое колыхал легкий ветерок, и на фоне ткани загорелые ноги и плечи казались почти черными. Сандра смотрела на него с легким испугом и удивлением. На мгновение воды Источника стали гладкими, как зеркало, и Лопо увидел собственное отражение – он был одет в точно такой же белый мундир, какой он когда-то привык видеть на своем отце…

– …и совсем не важно, что с нами случилось. – Сандра говорила как-то непривычно спокойно и чуть ли не величественно. – Может быть, там, откуда нам пришлось бежать, мы уже умерли, но я вижу тебя, я чувствую свое тело, ощущаю почву под ногами, ветер, солнце… – Она на мгновения замолчала, а потом, уже обычным тоном, добавила: – А этот костюмчик тебе больше идет, чем «жабья шкура». – «Жабьей шкурой» называли полевую униформу, которой бывший полковник загадочным образом лишился. – А может, обратно нырнем? Мне понравилось.

– Нырнем, может быть… Только не сразу, – согласился Лопо, стараясь говорить спокойно и слегка насмешливо. – Может быть, если здесь помереть, то дома воскреснешь…

И тут он заметил людей, судя по всему, местных. Верзила в панцире из бронзовых пластин, нашитых рыбьей чешуей на облачение из бледно-голубой кожи, в сверкающем на солнце остроконечном шлеме, опоясанный перевязью с длинным мечом в узорчатых ножнах, и мальчишка лет пяти, казавшейся его уменьшенной копией, стояли от них метрах в десяти и ошарашено смотрели на странных гостей. Они явно были здесь еще до того, как беглецы были извергнуты Источником, но ни Лопо, ни Сандра не заметили их до сих пор, потому что рассматривали друг друга. Почти минута прошла в настороженном молчании, и вдруг верзила резким движением выхватил меч из ножен и шагнул вперед, загородив собой мальчишку.

– Эхе-рру! – Это явно был боевой клич, который не предвещал ничего хорошего пришельцам, и Лопо едва успел подставить под удар меча автомат, откуда-то взявшийся у него в руках.

MX-3, старая сморкалка, сделанная лет двадцать назад, если не больше, то ли в Гардарике, то ли в Хунну, разлетелась на множество обломков, и один из низ отлетел противнику в лицо, а Лопо успел ударить его ногой в живот. Последствия удара оказались неожиданно страшными —панцирь прогнулся, несколько пластин отлетело, и на их месте образовалась кровавая рана в форме подошвы. Результат, пожалуй, больше ошеломил бывшего полковника, чем его неожиданного противника. Верзила в панцире выронил меч, но тут над ухом у Лопо раздался вопль. Кричала Сандра. Лопо никак не ожидал, что бывают вещи способные довести ее до истерики, но она почти визжала, и лицо ее исказила гримаса ужаса. А рана на животе у противника стремительно зарастала, более того – срастался и проломленный панцирь, а сам он превращался в великана, заслоняющего солнце. Вскоре над ними нависала живая гора, переминаясь с ноги на ногу, явно опасаясь только одного – сделав шаг, наступить на мальчишку, который так и норовил прижаться к гигантскому сапогу.

Сандра схватила его за руку и потянула за собой прочь от монстра, обратно в глубину Источника, но Лопо не сдвинулся с места, зная, что самое опасное в подобной ситуации – подставить противнику беззащитную спину. Хотя, тут подставляй – не подставляй, от такого чудища не отбиться и, скорее всего, не убежать. Выравнивание линии фронта, концентрация огня на острие наступления противника, отход производить под прикрытием… В арьергардных боях, обычно, участвует треть личного состава… Плановые потери – 100 %…

Какая-то сила оторвала его от земли, точнее, от того, на чем он стоял. Мраморный колодец, в котором пенился Источник, через долю мгновения оказался далеко внизу, великан куда-то исчез, а вокруг затрепетали клочья тумана. Огромная белая птица, совершенно не по птичьи обхватив его когтистыми лапами, поднималась все выше и выше, и это была Сандра. Лопо сам не понимал, как он узнал ее в таком обличье, но это была она, стремительная, непредсказуемая, прекрасная. Какая еще? Высокомерная и навязчивая одновременно, уверенная в том, что все, ей приглянувшееся, должно ей принадлежать до тех пор, пока глаз не ляжет на что-нибудь еще… Гальмаро… Она хоть и Сандра, но все-таки Гальмаро.

Птица глянула на него, причудливо изогнув шею. Черные птичьи глаза, казалось, ничего не выражали. Краем глаза он заметил, что фонарь, снятый с проклятой тарелки, все еще болтается у нее на шее.

Червячок… Ему вдруг показалось, что он червяк, которого несут в гнездо, чтобы скормить ненасытным птенцам, а глаза Сандры-птицы приблизились к нему вплотную, и в них, как в черном зеркале, он увидел себя. Червяка, противного, белого, извивающегося. Клюв раскрылся, издав хриплый вопль, и лапы разжались, выпустив его. Крик повторился, но уже где-то в стороне, клочья тумана уже неслись вверх, а снизу стремительно надвигалась земля, словно дно пропасти, из которой не может быть возврата…