Посланный в объезд Мадрида, по замыслу Шелленберга и Фукуды, почтовый вагон теперь уже постукивал своими колесами в последние рельсовые стыки перед тем, как прибыть на железнодорожную ветку порта города Кадиса, находящегося в самой южной точке франкистской Испании. Еще в Берлине облаченный в униформу почтового служащего штурмбаннфюрер Готфрид Карл Грубер с нетерпением ожидал, когда же остановится поезд.

Кадис был конечным пунктом поездного маршрута, поэтому обмен почтовыми отправлениями здесь производился не сразу. И только лишь когда высадившиеся из вагонов пассажиры разбрелись со станции кто куда, багажный вагон с паровозом отцепили от основного состава и погнали в тупик, где находился пакгауз почтового ведомства.

Старший проводник вагона, не ожидая обмена почтой, лишь наблюдал, как его вновь испеченные коллеги в быстром темпе разгружали запечатанные наглухо картонные ящики и укладывали их на подъехавший грузовик. Он был, видимо, где-то арендован, так как на бортах никаких знаков, свидетельствовавших о принадлежности его к службе Красного Креста, не просматривалось.

Всеми работами по разгрузке и погрузке ящиков руководили все тот же герр Циммерман (так представился накануне рейса почтовикам штурмбаннфюрер Готфрид Грубер) да еще приехавший на автомобиле какой-то дон Родригес, который из-за черных как смоль бакенбардов и пышных усов внешним видом своим походил, пожалуй, больше на опереточного артиста, чем на официальное должностное лицо.

Погрузив, наконец, ящики с каким-то неизвестным им всем, секретным грузом, эсэсовцы вернулись в почтовый вагон и только теперь почувствовали облегчение. Еще задолго до погрузки в машину секретного груза дон Родригес на отличном немецком языке назвал пароль штурмбанфюреру Груберу, который при знакомстве с ним также отрекомендовался работником правительственной фельдсвязи — герром Циммерманом. Затем он предложил дону Родригесу собственную процедуру передачи опломбированных сургучными печатями картонных ящиков.

После несущественных, взаимных препирательств о порядке сдачи груза новоиспеченный герр Циммерман в присутствии столь же фальшивого дона Родригеса вновь все пересчитал и потом еще сверил по цифровой описи, после чего затребовал от получателя уже заготовленный им акт приемки, который тут же тщательно сложил вчетверо и спрятал во внутренний карман своего форменного кителя.

На прощанье дон Родригес с заметным саксонским акцентом не без зависти пожелал герру Циммерману счастливого возвращения в рейх. Сам же, не задерживаясь ни на минуту, укатил на грузовике, вместе со всеми этими проклятыми ящиками, доставившими штурмбаннфюреру по пути следования столько беспокойства и, как показалось ему после завершения всех дел, лишних и необоснованных треволнений.

Закончив приемосдаточную процедуру и зайдя обратно в вагон, Готфрид Грубер приказал одному из эсэсовцев заварить ему крепкий кофе и только после этого решил для большей безопасности добираться домой вместе со всей командой. Да еще, подумал он, нужно не забыть при въезде на территорию рейха дать каждому эсэсовцу по трое суток отпуска, что, в случае удачного конца операции, было разрешено вышестоящим начальством.

Нещадно дымя малоотработанным соляровым маслом, грузовой автомобиль марки «бюссинг» с наращенными бортами, специально оборудованный для перевозки легковесных материалов, направился в порт.

В кабине грузовика, рядом с водителем, сидел дон Родригес. Небрежно развалясь на сиденье, он явно расслабился, отдыхал и как-то даже самому себе иногда улыбался. При подъезде к боковым воротам, ведущим к дальнему пирсу, дон Родригес, едва высунувшись из кабины, подал знак, и по всей видимости поджидавшая охрана тотчас пропустила его с машиной.

У крайнего кнехта их уже ожидал портовый катер карантинной службы, с полуспущенным кормовым флагом Международного Красного Креста. Грузовик буквально впритык подъехал к корме катера, и все тот же дон Родригес распорядился, чтобы поторопились с разгрузкой. Невесть откуда вынырнули матросы, мигом перегрузили ящики с машины в трюмное помещение катера. Дон Родригес сунул в окно шоферу несколько крупных купюр и резко махнул рукой, показывая направление, в котором грузовик должен убираться восвояси.

Грузовик этот, который дон Родригес арендовал «слева», принадлежал интендантской службе подразделения пограничной стражи, в чьи обязанности входили охрана и пропускной режим по надзору за членами судовых команд и редких во время войны цивильных пассажиров, а также других лиц весьма подозрительных контингентов, постоянно прибывающих и отплывающих через порт Кадис во все концы света.

Спустившись в трюмное помещение катера, дон Родригес собрал матросов сразу всех вместе и воодушевленно сказал:

— Сеньоры! Вы добросовестно сделали свое дело, и я вами доволен! Вот вам за проделанную работу по двести песет, и все вы до восьми утра свободны. Завтра мы с вами этот груз доставим на прибывающую сюда ночью английскую шхуну. Если с погранстражей и таможней все обойдется, хозяин, который подождет нас на рейде, подкинет нам еще две тысячи песет.

Эти слова матросы встретили возгласами шумного одобрения и чуть ли не криками «виват!», однако дон Родригес, подняв кверху руку и при этом состроив на лице недовольную мину, вовремя пресек излишние излияния чувств. Выпроводив матросов, по случаю успешного завершения первой части программы дон Родригес достал из маленького судового шкафчика виски, налил полную рюмку и залпом выпил.

В эту минуту он явно гордился самим собой: похоже было на то, что ответственнейшее поручение высших руководителей рейха выполняется безупречно. Правда, в глубине души дон Родригес все же немного побаивался, как бы этим детям моря не показалась подозрительной столь высокая плата за проделанную ими в сущности пустую и почти мгновенную работу. Но виски сделало свое дело, и Родригес пришел в хорошее расположение духа, Уже у себя в каюте, сидя на полужестком диване за привинченным к полу столиком, он все еще продолжал думать о проведенной им акции и вновь остался доволен тем обстоятельством, что грузовик для транспортировки ящиков он сумел нанять на стороне. Из-за этого, правда, у него возникли некоторые непредвиденные расходы, но зато в смысле сохранения строгой секретности было гораздо лучше, ибо позволило избежать излишних вопросов и догадок его излишне любопытных подчиненных и коллег.

Да, конечно, это вне сомнения, еще раз сказал себе Родригес, чужой грузовик подвернулся ему под руку весьма кстати.

И все же именно в этой, казалось бы незначительной, частности проделанной им работы весьма довольный собой Родригес глубоко ошибался. Именно с этого момента и начался непредвиденный провал операции, которую так тщательно и, казалось бы, столь блестяще подготовил Шелленберг.

В тот самый момент, когда дон Родригес заканчивал беседу с матросами, шофер Мигель Гомес гнал свой «бюссинг» за город и торопился так, что не разбирал дороги. При выезде за черту города его чуть было не задержал полицейский, но скорость нарушителя была так велика, что блюститель правил уличного движения не успел даже поднять жезл, а только, глядя вслед подпрыгивающим по мостовой задним колесам машины, присвистнул и подумал про себя: «Еще один кандидат на тот свет! И куда так торопятся люди?»

Тем временем Мигель Гомес, проехав от города приличное расстояние, проскочил один за другим два крутых поворота, съехал с шоссе и устремился к видневшейся вдали роще. Укрыв «бюссинг» в густых зарослях желтой акации, Мигель бегом помчался к горе, высившейся невдалеке от опушки рощи, с большим усилием откатил в сторону круглый камень и достал из тайника портативную рацию…

Теперь, возвращаясь к машине с небольшим металлическим ящиком в руке, Мигель не торопился. Осмотревшись по сторонам, он подсоединил рацию к аккумулятору автомобиля, набросил антенну на ближайший куст акации, сел в кабину и достал спрятанный в дверцах машины шифровальный блокнот…