ответа.

Безукоризненно одетый в чистую выглаженную форму сержант даже отступил назад, словно опасаясь, что эти оборванцы прикоснутся к нему.

— Вы, ребята, морские пехотинцы, не так ли? — раздался голос у них за спиной.

Они повернулись и увидели загорелого молодого мужчину с серебряной генеральской звездой на петлице.

— Да, сэр, мы морпехи.

— А по форме сразу и не определишь.

Оба морпеха несколько смутились. Им вдруг стало стыдно за свой неряшливый вид.

— Боюсь, сержант позабыл хорошие манеры дома, в Штатах, — продолжал генерал. — Этот экипаж элитный и привык к блеску генеральских звезд.

Он повернулся к сержанту.

— Вы, наверное, не знаете, что именно морские пехотинцы выбили японцев с этих островов. Вы, ребята, участвовали в десанте?

— Так точно, сэр.

— Ну что ж, добро пожаловать на борт. Капрал Флауэрс!

— Я, сэр! — донеслось из самолета.

— Эти ребята — морские пехотинцы. Покажите им самолет. Да, парни, о вас много говорят дома, и мы все гордимся вами.

Побагровевший сержант молча смотрел, как Энди и Дэнни поднялись на борт.

— Хороший мужик, — заметил Дэнни, когда генерал уехал на «джипе» в сопровождении коммодора Перкинса. — Свой в доску.

— А те, что помоложе, все ребята что надо, — согласился капрал Флауэрс.

— Можно мы пойдем в кокпит?

— Конечно, только ничего не трогайте, — радушно разрешил капрал. — Так, говорите, вы были в десанте? Представляю себе, что здесь творилось...

— Педро!

— Ну, что там? — сонно спросил Рохас.

— Педро, проснись!

Санитар, ошалевший от сна, вскочил с койки с ножом в руке.

— Тихо, Педро. Это же я, Элкью. Пошли со мной.

— Что случилось?

— Дэнни заболел. Сильный жар.

Санитар схватил свой чемоданчик и побежал за Элкью через весь лагерь третьей роты, на берег лагуны, где стояла палатка связистов.

Была ночь, но Мэрион уже зажег лампу. Энди стоял на коленях перед койкой Форрестера и влажной тряпкой протирал ему лоб.

Дэнни метался в бреду и жалобно стонал. Педро пощупал пульс и измерил температуру.

— Ну что, Педро? Лихорадка?

— Да, тропическая лихорадка, причем в очень тяжелой форме.

— Он почти неделю ходил смурной. Я говорил ему, чтобы отправился в санчасть.

— Вот блин!

— Что же делать, Педро?

— Надо срочно доставить его к врачу. Элкью! Зови Шапиро.

Командир третьей роты не заставил себя ждать.

— Что случилось, Педро? — встревоженно спросил он, врываясь в палатку.

— Плохо дело, Макс, очень плохо. Тропическая лихорадка. Тяжелая форма. Я с таким раньше не сталкивался.

— Так чего же вы ждете? Несите его на «аллигатор» и доставьте к врачу.

— Боюсь, Макс, он не выдержит транспортировки на «аллигаторе». Ты же знаешь, какая это адская машина, Только от грохота помереть можно.

Дэнни, укрытый несколькими одеялами, громко застонал. Его затрясло, лицо посерело и стало мокрым от пота. Он изогнулся и закричал от страшной боли, пронзившей все тело.

— Я слышал, туземцы называют эту лихорадку «костоломной», — подал голос Мэрион.

— Неужели на Лулу нет врачей? — возмутился Шапиро. — Ведь парень умирает!

— Они все на острове Хелен. Док Кайзер ближе всех, но он на Байкири.

— Хватайте один из «джипов». Шпарьте напрямик через лагуны и привезите дока Кайзера.

— Сейчас прилив, и там полно воды, — напомнил Элкью.

— Тогда берите мою амфибию! Только не стойте, как стадо баранов! Делайте что-нибудь, черт вас раздери!

— Макс, если кто-то увидит «дак», то не миновать трибунала...

— Положить мне на трибунал! Если что, валите все на меня!

— Есть, командир! — Педро повернулся к Энди. — Свяжитесь с Байкири. Надо переговорить с доком Кайзером.

...Я как раз дежурил у радиостанции, когда они вышли на связь. Кайзер прибежал на узел связи через минуту и тут же схватил микрофон.

— Как он там?

— Плохо. Жар.

— Сколько дней он болеет?

— Никто точно не знает, но, вероятно, уже несколько дней.

— Боли в спине и в животе?

— Да, конвульсии... и постоянно бредит.

— Тогда это точно лихорадка. Боюсь, мы ничем не сможем помочь.

— Что?!

— Мы не знаем, как лечить эту болезнь, Педро. Давай ему аспирин и попробуй сбить температуру. Больше мне нечего посоветовать.

— Но как же, доктор...

— Я тебе еще раз повторяю, Педро, нам ничего не известно об этой болезни, мы не знаем, что нужно делать.

— Вы не могли бы приехать?

— У меня здесь пятьдесят человек с такими же симптомами.

Педро медленно стащил с головы наушники.

— Идите-ка спать, я останусь с ним, — предложил он остальным.

Они все слышали разговор через усилитель. Шапиро ушел, матеря в сердцах неизвестно кого. Энди, Элкью и Мэрион остались дежурить вместе с Педро.

Дэнни метался в бреду всю ночь, непрерывно повторяя имя жены: Кэтти... Кэтти... Кэтти... Голос его постепенно слабел, а под утро он сбросил с себя одеяла и сел на койке с открытыми остекленевшими глазами. Педро силой уложил его на место и сделал все возможное, чтобы сбить температуру до следующего приступа.

Утром температура немного спала. Рохас счел это хорошим признаком и даже позволил себе немного вздремнуть, когда в палатку ворвался босой и заспанный Маккуэйд.

— Педро, загляни в мою палатку. У одного из ребят сильный жар и, по-моему, он умирает.

Рохас быстро собрал лекарства.

— Спасибо, Педро.

— Когда он придет в себя, заставьте его выпить как можно больше сока. У него обезвоживание организма. А я вернусь, как только смогу.

Дэнни открыл глаза. Все вокруг было как в тумане. Он попытался что-то сказать, но из груди вырвался только хрип. Сильные руки приподняли его, и он почувствовал на губах вкус сока. Присмотревшись, Дэнни различил лицо Хуканса. Все плыло перед глазами, и он напрягся, чтобы