Обыскав японцев, я повернулся к толпе.

— Мы забираем этих людей! Они наши пленники! Мы будем допрашивать их!

Англоговорящие туземцы перевели остальным наши слова.

— Смотри-ка Мэрион, один из них офицер. Я нашел у него карты.

— Это хорошо. Надеюсь, наши местные друзья не доставят нам хлопот, пока Энди и Дэнни не подойдут на «аллигаторе».

— Встать! — скомандовал я пленникам, и мы повели их через толпу островитян.

Я шел впереди, прокладывая дорогу, и вежливо отодвигал в сторону особенно упрямых туземцев, как вдруг сквозь толпу к пленникам бросилась молодая девушка и, прежде чем я успел остановить ее, обняла японского офицера. Я схватил ее за плечи и оттолкнул. Она упала на песок и громко зарыдала. Толпа немедленно обратила свой гнев с пленников на девушку. Ее дразнили и даже тыкали палками.

Мэрион повернулся, чтобы помочь ей, но я остановил его.

— Не вмешивайся, Мэри. Это не наше дело.

— Но мы же не можем позволить убить ее.

Я схватил за плечи одного из туземцев.

— Говоришь по-английски?

Он закивал.

— Где миссионеры... монахини... понимаешь? Дева Мария... Иисус Христос...

— Сестры?

— Да-да, сестры. Где они?

Он показал на остров Таратаи.

— Бери лодку и привези сюда сестер. Быстро привези, а то уши оборву, понял?

Он радостно закивал и помчался к берегу. Я снова повернулся к толпе и, выбрав двоих самых здоровых, подозвал к себе.

— По-английски говорите?.. Хорошо, тогда слушайте. Эта девушка тоже пленник. Отведите ее в хижину и охраняйте, пока не придут сестры.

Туземцы попятились обратно в толпу, которая все больше заводилась. Тогда я вскинул карабин и выстрелил в воздух. Крики ту же стихли.

— Она плохая. Жить с японца. Плохая, — робко сказал кто-то.

— Делайте, как я говорю. Завтра вернусь, и чтобы с ней было в порядке.

Островитяне неохотно потащили девушку в хижину. Облегченно вздохнув, мы привели японцев на берег. Далеко в волнах показался «аллигатор».

— Мэрион, там возле рации есть сигнальный фонарь...

— Понял. — Мэрион побежал к пальме, возле которой мы сложили свои пожитки.

— Вы ведь сержант, не так ли? — заговорил вдруг японский офицер.

— Вы же вроде не говорили по-английски.

— Как солдат солдата прошу, дайте мне нож.

— Не поздновато для харакири? У вас было несколько дней, чтобы выпустить себе кишки.

— Я жил только ради этой девушки. Ну, не хотите давать нож, тогда просто пристрелите меня.

Я покачал головой, жалея, что вляпался в эту неприятную историю...

Заскрежетав днищем об песок, к берегу приткнулся «аллигатор».

— Ты посмотри-ка! Здесь и девчонки имеются! — заорал Энди, соскакивая на песок.

— Мак! Ах ты, старый кобель! Сам, значит, среди женщин, а нас заставил целый день торчать в этом гробу!

— Курево есть, ребята? — спросил я.

— Держи, Мак. У нас тут целый ящик сигарет. На весь батальон хватит. Мы отложили нашим по две пачки. Что у вас тут происходит?

— Да вот, пленных захватили. Туземцы выловили их где-то в зарослях.

Я загнал японцев на «аллигатор» и приказал им лечь на палубу.

— Лежите смирно. Если выкинете какую-нибудь пакость, я не буду стрелять, но получите прикладом по голове. Так что не стоит портить друг другу морскую прогулку.

Погрузив радиостанцию, мы с Мэрионом тоже взошли на борт.

— Держитесь ближе к берегу, — скомандовал я. — Батальон на следующем острове. Дэнни, прими вахту у радиостанции.

Мои слова потонули в оглушительном реве двигателя «аллигатора». Палуба под ногами затряслась, как во время землетрясений. Много я поплавал на своем веку, но такого не припомню. Как-то по пьяному делу я взобрался на необъезженного жеребца во время родео в Орегоне. Приблизительно такое же удовольствие.

Добравшись до места расположения батальона, я сдал пленных лейтенанту Лефорсу, а сам направился к двум хижинам на опушке пальмовой рощи, где оборудовали КП. Развернув радиостанцию, мы связались со штабом на Хелен. Испанец Джо передал микрофон Хаксли.

— Алло, Хелен, говорит «Линкольн-Вайт». Боевой контакт с противником предположительно в течение завтрашнего дня. Высылаю «аллигатор». Прошу доставить дополнительный боекомплект и плазму. Прием.

— 'Линкольн-Вайт', говорит Хелен. Вас понял. До прибытия «аллигатора» в боевой контакт с противником не вступать. Как поняли? Прием.

— Я сам решу, когда атаковать, а ваше дело обеспечить своевременную доставку. Прием.

— 'Линкольн-Вайт', Хаксли, вы хотя бы знаете, с кем говорите таким тоном? Прием.

— А мне плевать, даже если это президент. И помоги вам Бог, если вы завтра облажаетесь. Конец связи.

Хаксли отдал микрофон Гомесу и направился было к выходу, когда в хижину вошел сержант Пэрис.

— Сэр, мы нашли разведчиков.

— Мертвые? — быстро спросил Хаксли.

— Все десять. Там на берегу.

Пэрис повел нас к зарослям кустарника, примерно в миле от лагеря. Они лежали, застывшие, как восковые фигуры, Радист все еще сидел у разбитой радиостанции, положив пальцы на ключ.

— Лефорс, — позвал Хаксли, но голос его прозвучал слишком тихо и, прокашлявшись, он повторил: — Лефорс! Организовать похоронную команду. Личные вещи сдать по описи старшине Китсу.

— Есть, сэр, — хрипло ответил Лефорс.

Я не выдержал и пошел прочь от этого места. Казалось, за столько лет в Корпусе пора бы уже привыкнуть к виду крови, но мне всегда не по себе, когда вижу мертвецов, особенно если это морские пехотинцы.

Лейтенант Брюс, притаившись в кустах, наблюдал, как хоронили разведчиков. Сидя на песке и нервно кусая ногти, он судорожно всхлипывал. Было уже темно, накрапывал дождь, и казалось, вокруг нет живых, только эти мертвецы.

— Я умру... Мы все умрем... будем плавать в воде, как те солдаты в лагуне... Это Хаксли хочет моей смерти... И Шапиро прикончит меня... О Боже, он точно прикончит меня... Они сами ищут смерти и меня тянут в могилу, а я хочу жить... Жрут кровь, пьют кровь... А завтра мы и японцы вцепимся друг другу в глотки и все сдохнем... Все!.. Но я буду жить... я спрячусь... вернусь назад... скажу, что отстал, заблудился...

Он, не разбирая дороги, брел к лагерю. Его окликнул часовой:

— Стой! Кто идет?

Брюс машинально бросился на землю и откатился в сторону, и тут же в темноте грохнул выстрел.

— Не стреляйте! — Рыдание вырвалось из груди Брюса. Он колотил кулаками по грязи и все повторял: — Не стреляйте! Не стреляйте!

В таком состоянии его нашли Хаксли и док Кайзер. Полковник бросился к Брюсу и попытался скрутить его, но обезумевший лейтенант дрался, как тигр. Хаксли так и не смог ничего сделать, но стоило ему подняться, как Брюс схватил его за ногу.

— Не убивайте меня! Богом заклинаю, не убивайте!