месяцев во время ссор Чарльза и Дианы он находился в самом невыгодном положении, поскольку вынужден был отрицать все слухи и заботиться о сохранении брака.

В этом смысле обслуживающему персоналу было легче, так как нам запрещалось давать интервью журналистам и, следовательно, не было необходимости лгать.

* * *

Уильям теперь учился в закрытой школе, и его родители с нетерпением ожидали уик–эндов и каникул. И Чарльз, и Диана очень хотели видеть сына, поэтому был достигнут компромисс относительно того, сколько времени и где они проведут с мальчиком.

Репутация Чарльза как невнимательного отца абсолютно не соответствовала действительности. Двадцать второго февраля, за день до приезда Уильяма, он волновался сильнее, чем большинство отцов, которых я знала.

— Венди, вы знаете, что завтра приезжает Уильям? — спрашивал он, и глаза его сияли. — Он так вытянулся! Просто не верится, как быстро они растут…

На следующий день после появления Дианы с детьми прилетел вертолет с Чарльзом. Когда машина приземлилась на лужайке, Уильям и Гарри бросились навстречу отцу. Несмотря на поврежденную руку, Чарльз подхватил обоих мальчиков и закружил. Если бы эту сцену заснять на пленку, как всегда поступала Диана, то несправедливое мнение о принце как о плохом отце немедленно было бы опровергнуто. Все трое направились к дому. Гарри прыгал вокруг отца, пока тот разговаривал со старшим сыном. Тиджер и Ру тявкали у них под ногами, словом, идиллия — полное взаимопонимание между отцом и сыновьями…

Вечером вся семья ужинала в гостиной, смеясь над рассказами Уильяма о его последних приключениях. На следующий день, когда Чарльз предложил организовать пикник и осмотреть несколько старых церквей, Диана тут же возразила, сказав, что лучше поехать на ближайшую ярмарку. Чарльз печально посмотрел на Диану, словно та использовала запрещенный прием — ее предложение больше понравилось мальчикам. Мне кажется, этот спор был не совсем честным, поскольку для детей главное — провести время с обоими родителями. И тем не менее Диана добилась своего.

По мере того как Уильям рос, отец и мать все чаще брали его на протокольные мероприятия. Он всегда волновался и воспринимал все это чрезвычайно серьезно. Хотя Гарри был еще слишком мал, чтобы исполнять «официальные» обязанности, Чарльз иногда сажал его с собой в вертолет при посещении воинских частей. Надевая свою (точную миниатюрную копию «взрослой») военную форму и красный берет, мальчик приходил в необычайное волнение. Чарльз, любивший обоих детей, испытывал особые чувства к Гарри. Он с одобрением наблюдал, как его младший сын гордо вышагивал вокруг дома в полном боевом снаряжении.

* * *

Окончательно поправившись, Чарльз возобновил свои еженедельные «частные» поездки. Двадцать седьмого марта он ненадолго появился в Хайгроуве, принял ванну, переоделся и объявил, что не будет обедать и ночевать.

Позвонила Диана, якобы для того, чтобы сказать Полу, как она рада, что он будет сопровождать их с Чарльзом во время официального визита в Чехословакию. Внезапно она спросила, где Чарльз, и Пол ответил, что он уехал.

— Куда? — поинтересовалась Диана.

— Не знаю, — честно ответил Пол.

— На какой машине? — продолжала принцесса и, выслушав ответ, положила трубку.

В апреле Диана привозила Гарри на уроки верховой езды каждый свободный уик–энд. Чарльз тем временем часто ездил в Шотландию и с неохотой оставался в Лондоне на официальные мероприятия. Поскольку его канцелярия в основном размещалась в Хайгроуве, он часто забывал здесь «важные» вещи — от своей ручки до книги и даже картины. В субботу 6 апреля ему понадобилась акварель, которую он оставил на столе, и Гарольд, дворецкий Кенсингтонского дворца, позвонил и попросил меня привезти ее в Лондон. У меня было очень много дел в эти выходные, и поначалу я отказалась. Он настаивал, и мы пришли к компромиссу, договорившись, что я встречусь с шофером на заправочной станции.

— Это не наша вина, — извинялся Гарольд. — Когда принцу что–нибудь нужно, все должны бежать сломя голову. Его не волнует, где именно были оставлены эти вещи.

Начался сезон игр в поло, и после нескольких месяцев непрерывных разъездов Чарльз на время перенес свою официальную резиденцию в Хайгроув. Возобновились тренировки с майором Рональдом Фергюссоном, чтобы восстановить форму после несчастного случая, произошедшего год назад. Чарльз с неохотой признавал, что уже не так молод и ловок. После каждой тренировки он страдал от болей в мышцах и растянутых связках.

Принц, тщательно следивший за своей внешностью, каждые две недели вызывал из Лондона парикмахера, чтобы тот подстригал его темные, начинающие редеть волосы. Обычно его привозил Джордж, ординарец Чарльза, а затем доставлял назад в город. Эти довольно дорогие поездки почему–то не привлекали внимания озабоченного экономией Ричарда Эйларда.

Оккупировав Хайгроув, Чарльз принимал здесь своих друзей, среди которых был директор Итона Эрик Андерсон со своей женой Поппи. Диана жила своей собственной жизнью в Лондоне. Примирившись с тем, что Хайгроув является территорией Чарльза, она встречалась с приятелями в других местах.

В воскресенье 2 июня Фэй Эпплби, поправлявшаяся после очередной схватки с раком, должна была крестить своих близнецов в Таунтоне. Диана обрадовалась возможности поехать и взяла с собой несколько человек из обслуживающего персонала. В пути произошел забавный случай, когда она попросила остановиться у придорожной гостиницы, чтобы воспользоваться туалетом. Несколько туристов удивленно взглянули на принцессу, когда она выскочила из машины и бросилась в туалет, и в недоумении повернулись к своим мужьям и женам. Те отвечали, что им, вероятно, почудилось. Через несколько минут, когда Диана возвращалась, все повторилось.

Церемония начиналась в половине одиннадцатого утра. Фэй была счастлива видеть Диану и стольких старых знакомых. Она ужасно похудела, но мальчики были восхитительны. Диана чувствовала себя в своей стихии, играя с детьми и беседуя с молодыми матерями.

Я подумала тогда, как естественно она держится на публике и какой может быть очаровательной и милой. Подобно всем в ее положении, Диана постоянно следила за тем, как окружающие воспринимают ее слова и поступки, но проделывала это с необычайным искусством. Стыдно, что она оказалась неспособна контролировать себя вдали от чужих глаз. Совершенно очевидно, что ее «домашнее» поведение сильно отличалось от того, что демонстрировалось на людях. Потом я поняла, что именно в этом состояло основное и потенциально трагическое противоречие характера Дианы: жесткая, расчетливая и своенравная натура, спрятанная под мягкой оболочкой.

* * *

В буфетной зазвонил телефон. В то же самое время принцу Чарльзу позвонили по личному номеру. С принцем Уильямом произошел несчастный случай. В гольф–клубе он получил удар клюшкой по голове. Жизнь его была вне опасности, но требовалась операция. Чарльз с побледневшим лицом спустился в холл и попросил принести пальто. Он нервно расхаживал взад–вперед в ожидании, пока выведут из гаража его «астон–мартин».

— Мне сказали, что это не опасно, — объяснил он. — Но я чувствую, что должен немедленно поехать в больницу и увидеться с ним.

Через несколько секунд мотор «астон–мартина» взревел, и автомобиль с сидящим за рулем принцем понесся по покрытой гравием аллее к главной дороге.

Несмотря на перенесенную операцию, Уильям приехал в Хайгроув в следующие выходные. Он все еще был слаб и вел себя тише, чем обычно. Ему запретили ездить верхом, чтобы предотвратить возможное падение и повторную травму головы.

* * *

В этом году традиционный ленч на свежем воздухе имел большой успех. Уильям и Гарри пригласили к себе школьных друзей. Тем не менее Диана сказала, что хочет устроить еще один, менее официальный, на котором будет присутствовать обслуживающий персонал.

Пикник состоялся в субботу 6 июля после возвращения Дианы из Уимблдона. [Уимблдон — предместье Лондона, где находится Всеанглийский теннисный и крокетный клуб.] Чарльз уехал на званый обед, и