официальные встречи, бродил по дому и саду в шортах и повседневных рубашках, таких непохожих на строгие костюмы, которые он носил в будни, а также на мешковатые брюки и свитера, служившие ему одеждой в выходные.

Еду подавали в обычное время. Как правило, стол накрывался на террасе, где Чарльз учился писать левой рукой. Он исписал груды бумаги, и я часто слышала сердитые восклицания, когда ему не давалось то или иное слово.

— Как будто я опять превратился в ребенка, — ворчал он. — Господи, как мне все это вынести?..

Рука Чарльза по–прежнему сильно болела, и он попросил врача, лечившего его в больнице, приехать в Хайгроув. Вскоре доктор Дэвид Митчел, очаровательный мужчина с внешностью кинозвезды, сделался постоянным дежурным врачом. Ему был предоставлен спутниковый телефон, чтобы находиться на связи все двадцать четыре часа в сутки, пока принц остается в своей резиденции. До сих пор основной проблемой любого врача было недоверие принца Чарльза к современным болеутоляющим препаратам и методам лечения. К счастью, Дэвид Митчел разбирался в гомеопатических средствах, и они легко нашли общий язык.

Многие местные доктора присылали принцу на пробу свои снадобья из трав, и вскоре буфетная стала похожа на склад крупной фармацевтической компании. «Коллекция» лекарств принца начала соперничать с запасами Дианы, занимавшими все ее шкафы и полочки.

Диана взяла себе новую горничную, которая работала попеременно с Эвелин. Хелена Роуч, привлекательная девушка лет двадцати пяти, была профессиональной няней. Ее потрясло количество мазей, таблеток и капель Дианы. В ее обязанности входило раскладывать все это в ванной комнате, и данная процедура могла занять несколько часов. Там были пилюли, принимавшиеся рано утром, одиннадцатичасовые капли, таблетки, глотавшиеся за ленчем, в обед и вечером.

— Сначала я просто растерялась, — говорила Хелена. — Невозможно запомнить, какое лекарство нужно принимать и когда.

Мне казалось, что принцессе следует что–то изменить, поскольку каждый месяц ей приходилось делать промывание кишечника, и Хелена была согласна со мной.

Оторванный от дел, Чарльз часто хандрил, и его друзья организовали дежурство или «сидение у принца», как они это называли, и вскоре посетители прибывали почти каждый час. Сначала в доме провели ночь Диана и Оливер Хоур, затем Николас Сомс. Потом приехала Эмили Ван Катсем — позже она, к большому неудовольствию Дианы, играла важную роль в жизни мальчиков. Чарльз обожал общество близких ему людей и часами беседовал с ними на террасе за стаканчиком «Пиммза» или гулял по саду.

Камилла Паркер Боулз, одетая просто и слегка небрежно — в цветастую юбку и хлопковую блузку, — ставила машину на заднем дворе и шла к террасе по Тимьяновой аллее. Принц всегда радовался ее приезду. Он брал ее за руку и крепко целовал в губы. Вначале они часто проводили время с общими знакомыми, образовавшими тесный кружок, в котором Диана, когда ее приглашали всегда чувствовала себя неуютно.

Однажды, когда Чарльз на террасе ждал возвращения Николаса Сомса, которого позвали к телефону, Камилла заглянула в одно из маленьких французских окон и, заметив, что путь свободен, прошептала:

— Привет, милый! Как поживает мой маленький принц?

Чарльз, сидевший на террасе без рубашки, в одних шортах, удивленно оглянулся и, увидев, кто это, рассмеялся. Камера наружного наблюдения не работала. Глаза Чарльза были скрыты за темными солнечными очками.

— Сними очки, Чарльз, я хочу видеть твои глаза, — тихо сказала Камилла.

— Боюсь, глаза выдадут меня, — загадочно ответил Чарльз, — В них слишком много можно прочесть.

В этот момент появился снова ставший холостяком член парламента Николас Сомс.

— Камилла, как я рад тебя видеть! — воскликнул он и заключил ее в медвежьи объятия. Весивший более ста двадцати килограммов, Николас действительно походил на медведя.

Камилла с волосами до плеч и низким голосом курильщика казалась неподходящей парой для принца. По сравнению с красотой Дианы ее внешность была особенно невыразительна, но в ней было что–то такое, что привлекало мужчин. Она обладала некоторой грубоватостью и зрелым юмором, отсутствовавшим у принцессы. Камилла была умна и рассудительна, а Диана, как бы великолепно она ни выглядела на официальных мероприятиях, оставалась просто девчонкой.

В присутствии Камиллы Чарльз подавлял свое отвращение к табаку, и она курила, оставляя окурки в специально расставленных на террасе пепельницах. Позже Чарльз позволял ей ухаживать за собой, как за мужем, когда они приглашали общих знакомых. Иногда нам говорили, чтобы мы не беспокоили их и оставались у себя, пока гости не уйдут.

Подобно Диане, первой открывшей удовольствие принимать друзей в отсутствие Чарльза, принц тоже оценил прелесть Хайгроува и компании близких приятелей. Диана, по–прежнему приезжавшая на выходные с сыновьями, понятия не имела, что здесь происходит. Представляю, что бы она сказала, узнав обо всем. Как–то утром она вошла на террасу и заявила Чарльзу, что удивлена тем, что Эмили Ван Катсем ночевала в доме одна.

— Да, несколько дней назад она оставалась здесь на ночь, — ответил Чарльз и снова уткнулся в книгу.

Больше на эту тему не было сказано ни слова, но когда принцесса отправилась в бассейн, Чарльз пришел в кухню.

Он посмотрел на нас с Полом и резко спросил:

— Откуда моей жене известно о визите Эмили Ван Катсем?

Я вспомнила о книге записей. Диана просматривала ее утром, чтобы осведомиться о посетителях.

— Вы хотите сказать, что все здесь отмечаете? — спросил Чарльз, и по лицу его пробежала тень тревоги. — Пожалуйста, не делайте этого в будущем. Частные визиты должны оставаться частными, и не нужно заносить их ни в какие книги.

С этими словами он медленно проследовал на террасу.

Мы с Полом скривились. Что же теперь делать? Нам необходимо было знать, кто здесь бывает и когда, — для точных расчетов при ведении домашнего хозяйства и приготовления пищи.

— Слава Богу, принцесса не стала расспрашивать нас о том, что еще здесь происходило, — усмехнулся Пол. — Не знаю, что бы я ей сказал.

Другие приятели продолжали собираться в Хайгроуве, чтобы выпить с принцем чаю или пропустить по стаканчику спиртного. Немногие избранные — лорд и леди Ромси или муж Эмили, Хью Ван Катсем — задерживались до утра. Пенни Ромси когда–то была подружкой Чарльза, а после того, как она вышла замуж за лорда Ромси, супруги стали его ближайшими друзьями. Очаровательная, остроумная и заметная в любой компании Пенни была по характеру полной противоположностью Дианы. Если Диана оставалась смешливой и несколько незрелой, Пенни была умна и энергична, и это производило огромное впечатление на собеседников. Женщины недолюбливали друг друга, и это бросалось в глаза при их редких встречах. Диана испытывала инстинктивное недоверие к тем, кто знал Чарльза до женитьбы, и не могла общаться с его бывшими «дамами сердца», какими бы платоническими ни стали их отношения.

В воскресенье 15 июля сразу после ленча приехала королева. Это был один из немногих ее визитов, и хотя он был совершенно неофициальным, я вспоминаю охватившую поваров панику. Королева была в твидовой юбке, красном джемпере и в косынке на голове. Пол, проработавший у нее много лет и начинавший с присмотра за ее собачками, провел королеву на террасу.

— Ваше Величество, — начал Пол, не дожидаясь вопросов, — принц держится очень мужественно, но ему ужасно больно. Он будет очень рад вашему визиту.

Я была поражена небрежными манерами Пола, но в тоне королевы не было и намека на недовольство, когда она благодарила его.

Принц Чарльз около часа провел с матерью на террасе. Им подали изящно нарезанные сандвичи с огурцом. Чарльз надел рубашку и сидел, выпрямившись, а королева что–то тихо говорила ему. Оба выглядели неожиданно эффектно в солнечных очках, а их беседа то и дело прерывалась смехом. У их ног играли Тиджер и Ру, и, похоже, речь шла о них. Королева даже подняла Тиджер и внимательно рассмотрела ее.