умер с наследником на руках. Потом эти святые тела были сожжены так, что не осталось никаких следов. Преступников, виновных в этом ужасном злодеянии, мы оставим на волю правосудия Божьего.

Несколько месяцев спустя, когда адмирал Колчак со своей армией вошел в Сибирь, он провел расследование обстоятельств гибели императорской семьи, но ничего нового не было получено. Я сама видела фотографию залитой кровью комнаты и отверстия в стенах, оставшиеся от пуль подлых убийц.

Не могу писать об этой трагедии без глубокого волнения – она навсегда осталась в моей жизни. Все мы должны отдать должное благородным мужчинам и женщинам, которые оставались на своих постах до конца, последовав за императором в изгнание и на смерть, – воистину к ним относятся слова Христа: «Нет человека, любящего больше, чем этот». Да будем достойны мы, избежавшие их участи, воссоединиться с ними всеми на Небесах!

Убийство императорской семьи наверняка стало самым потрясающим преступлением во всех анналах истории.

Память о нашем первом большом взрыве все еще была свежа, когда однажды мы вновь услышали жуткий грохот. Оказалось, это взорвалась бомба, поразившая и фельдмаршала Эйнгорна, и его адъютанта.

Каждый день мы надеялись узнать о возвращении моего мужа из Крыма, но дела его затягивались, и, хотя мы уже были готовы к отъезду в Швейцарию, как он нас просил, все еще не было никаких признаков его возвращения. Дочь моя все еще находилась в Одессе с моей племянницей, и я страшно волновалась. Меня переполняли мрачные предчувствия, которые – увы! – слишком скоро стали реальностью.

Ужасно думать, что можно оказаться без дома, в постоянной тревоге и незнании, как долго будут продолжаться скитания. Мой дом был полон беженцев, прибывших из разных мест и имевших разное социальное положение. У нас остановилась моя бывшая золовка, княгиня Оболенская-Юрьевская (дочь царя Александра II от морганатического брака), вместе со своим вторым мужем, князем Оболенским. Она приехала из Москвы, где жила под вымышленным именем у своих друзей.

Муж ее бежал из Крыма по приходе туда первых большевиков, еще до германской оккупации, поскольку принимал участие в обороне Ялты. Ему пришлось скрываться в горах, а жена его вынуждена была терпеть на своей вилле частые обыски, проводившиеся с целью выявления следов его пребывания. Наконец, она была вынуждена покинуть дом, но найти другой было очень трудно, так как все боялись принять ее из-за близости к императорской семье, а большевики относились к ней с подозрением. В одежде сестры милосердия она доехала до Москвы и там встретилась с мужем, а по пути ехала рядом с матросом, который обыскивал ее дом в Ялте, и все боялась, что он ее узнает. Она много рассказала мне о событиях в Ялте.

Тетю моего мужа, супругу князя Ивана Барятинского, посадили в тюрьму, и были опасения, что ее расстреляли. С его кузиной, графиней Толстой, однако, произошел замечательный случай. Большевики украли у нее алмазы и спрятали их. Но воры ушли без своей добычи! Она впоследствии обнаружила их в печи, куда их схоронили и забыли.

В моем доме жила и великая княгиня Мария Павловна, ранее принцесса Шведская. Она была очаровательнейшей особой. Была замужем за князем Путятиным, офицером в полку моего мужа. Вместе с ней спаслись отец и брат ее мужа. Бедная великая княгиня очень тревожилась за своего любимого отца, великого князя Павла Александровича[24]. Его арестовали, но из-за плохого здоровья поместили в большевистский госпиталь. А также она очень переживала за своего брата, великого князя Дмитрия Павловича, который все еще находился в Персии по приказу императора. Сейчас он служил в английской армии, и о нем давно ничего не было известно.

Всех нас бесконечно волновало, какое же будущее нам уготовано и, особенно, останутся ли немцы на Украине. Мы прекрасно понимали, что, как только они уйдут, вновь начнется большевистский террор – с сопутствующими убийствами и грабежами. Еще свежи были в памяти происшедшие события и то, как много жизней было унесено… А сколько прекрасных дворцов оставлено в руинах, сколько цветущих имений стерто с лица земли!

Первым выпало пострадать поместью в Белой Церкви в районе Киева, принадлежавшему очаровательной старой даме графине Браницкой, с которой, как я уже рассказывала, мы провели много счастливых дней в ее чудесном доме. (Потом я видела фотографию этого замка – он был полностью уничтожен пожаром.) Графиня с дочерью, княгиней Бишет Радзивилл, была вынуждена спасаться бегством, оставив грабителям почти все свои ценности. Некоторые сочувствующие люди прятали их несколько дней, пока две женщины не смогли уйти. В конце концов, после великих переживаний и опасностей, они добрались до Киева, где стали жить в маленьком городском домике графини.

Милая старая дама очень болела после перенесенных лишений, через которые она прошла. Стали готовить ее поездку с дочерью через Австрию и Швейцарию в Париж, где у нее также был дом. Но, к несчастью, уже было поздно – она умерла до отъезда. Бедная княгиня Бишет была охвачена горем, мы также погрузились в печаль оттого, что ушла из жизни одна из лучших и самых очаровательных личностей в Европе.

Наконец-то дочь моя была со мной! Пришлось отправить множество телеграмм в Одессу, чтобы она не дожидалась отца, который заедет за ней, поскольку он был чересчур оптимистичен и был настроен еще остаться со своей матерью в Крыму, думая, что нет причин для беспокойства. Я, однако, думала иначе, и одной из моих величайших ошибок было то, что я слушалась советов моего мужа и не делала никаких шагов для спасения хотя бы части нашей собственности и денег. Дочь с трудом добралась до Киева – железнодорожное сообщение было сильно расстроено немцами и австрийцами, торопившимися убраться домой после общего фиаско, которое потерпели их военные планы.

В Киеве наши предчувствия реализовались даже быстрее, чем мы ожидали. Украинские экстремисты заставили гетмана Скоропадского отпустить на свободу Петлюру, пообещавшего не предпринимать враждебных действий. Но тот тут же стал собирать войско для штурма города. Помню, как однажды в мою комнату вошел принц Фюрстенберг и сказал, что Петлюра замышляет зло, но он сам не верит, что это произойдет, потому что германцы и австрийцы скоро поставят его на место. Конечно, это было неверно, ведь в самой Германии уже произошла революция, кайзер отрекся от престола, и главной заботой немцев стало как можно скорее вернуться к своим семьям в фатерланд.

Дальнейшие события вынудили Скоропадского стать активным сторонником союзников, и, к нашему величайшему удовлетворению, вновь можно было увидеть на улицах русские мундиры, а в городе обосновался представитель Деникина. Но украинские националисты под руководством Петлюры быстро набирали силу, и в Киеве шла оживленная вербовка в войска для борьбы с ними. Силы обороны возглавил знаменитый генерал, граф Келлер, смелый и верный воин; все порядочные русские спешили встать под его знамена. Однако, к сожалению, эти формирования были малочисленны и плохо вооружены. Кроме того, у генерала Келлера возникли проблемы с гетманом, и в результате войсками стал командовать князь Долгорукий. До штаба князя через французского консула, некоего г-на Е., дошла весть, будто бы с юга приближаются французы с намерением освободить город, а поэтому необходимо продержаться. Но французы так и не появились, поскольку это было собственное и неофициальное предположение г-на Е., немцы не предпринимали никаких шагов против Петлюры, так что ситуация оставалась очень сложной.

В конце концов в город после ожесточенных боев вошел Петлюра, объединивший силы с войсками гетмана, которые уже запятнали себя большевизмом и бросили своего командира. Снова началась стрельба на улицах. Немцы оставались нейтральными и только обещали поддерживать порядок и препятствовать грабежам. Было арестовано много русских офицеров, а представителю Деникина пришлось спешно уехать на юг.

Как раз перед подходом Петлюры к Киеву мой племянник, находившийся в рядах защитников, был вынужден бежать в Крым и там встретился с моим мужем. По дороге ему приходилось дважды прятаться под поездом, потому что, когда украинцы обыскивали на станциях вагоны, в нем можно было легко узнать офицера, к тому же при нем были компрометирующие документы.

Русских офицеров, воевавших против Петлюры, заперли в музейных зданиях. Всех министров и сторонников Скоропадского посадили в тюрьму или держали под арестом в маленькой гостинице из-за отсутствия других помещений. Среди них были мой племянник, граф Гендриков, и князь Оболенский, наш друг по Туркестану. Они более месяца находились под стражей, не зная, чего ожидать. Вступление