колпаком. В одном из залов для приемов находился большой портрет императрицы Екатерины II, написанный знаменитым художником Лампи, на котором она изображена с орденской лентой Святого Георгия. Наша картина считается оригиналом, а все остальные существующие экземпляры – не что иное, как ее копии. В том же зале были великолепные портреты всех императоров и членов императорской семьи. Увы! Все было разграблено или уничтожено в дни революции.
Была часовня в стиле Людовика XIV, а под ней находился наш семейный склеп. Две прекрасные комнаты были отведены под исторический музей, иллюстрирующий жизнь и достижения фельдмаршала князя Барятинского, завоевателя Кавказа, а позднее наместника на Кавказе. Среди других реликвий был его гороскоп, написанный на пергаменте, который ему кто-то составил во время его крещения. В нем была верно предсказана его последующая слава.
Не могу обойти вниманием то, что Ивановское принимало многих императорских особ. Императрица Екатерина II останавливалась на пути в недавно завоеванный Крым. Император Александр I был здесь по дороге в Таганрог вместе с императрицей Елизаветой Алексеевной. Можно вспомнить, что, когда он умер в 1825 году во время своего путешествия, повсюду говорилось, что тело, заключенное в гроб, было не его, а сам он ушел и странствует по Сибири. Когда императрица Елизавета вернулась в Ивановское, она ничего не рассказывала об обстоятельствах его кончины. Ивановское также почтили своими визитами императоры Александр II и Александр III, который, будучи наследником престола, присутствовал на похоронах фельдмаршала князя Барятинского. Там же находилась мраморная табличка в память визитов всех этих высоких гостей.
Еще одно воспоминание о Ивановском – знаменитый Мазепа, чей лагерь располагался в имении. Одна из деревень носит имя Мазеповка.
После короткого визита в это очаровательное место мы с мужем отправились в Киев. Генерал Иванов заехал к нам в гостиницу сразу же в день нашего приезда. Он был таким симпатичным, таким любезным человеком, но в то же время прославленным воином. Мое сердце тут же почувствовало влечение к нему.
После нескольких дней поиска подходящего для нас жилья, когда нам пришлось обшарить весь город, мы решили снять квартиру в доме, построенном на американский лад, – огромной башне на 1500 жителей. Здание имело девять этажей, а с крыши, оборудованной прогулочной площадкой, открывался великолепный вид на Киев. Этому дому, как мы позднее увидим, было суждено сыграть большую роль во время обстрела города большевиками.
Мне Киев показался очень живописным. Это была столица Малороссии, которая сама по себе весьма живописна. Город строился на склонах достаточно высоких холмов, ограниченных рекой Днепр, а когда река разливалась в паводок в начале весны, вид был вообще уникальный. Поскольку я никогда раньше не бывала в Киеве, то с величайшим интересом изучала его осенью, когда мы устроились в своем новом жилье. Знаменитая Киево-Печерская лавра чрезвычайно богата разнообразием стилей и святых икон. Софийский собор с его древними стенами, покрытыми мозаикой, относящейся еще к временам языческой Руси, был великолепен, и я была полна изумления при виде многих его красот. Есть что-то трогательное в этих древних церквях с их «тусклым религиозным светом», что предрасполагает к молитве перед мощами святых, чьи кости покоятся в их сводчатых склепах.
Осенью 1912 года наш обожаемый наследник престола тяжело заболел, и молитвы об его выздоровлении читались во всех церквах, где народ собирался толпами, и было видно, с каким истинным пылом люди молились о его исцелении. Это великое ходатайство сводило вместе все слои общества, потому что всеми владела одна мысль, одно желание – чтобы Господь избавил императора от его венценосной скорби. В то время я была убеждена в преданности народа своему монарху.
Несчастье случилось, когда государь вместе с семьей находился в районе Варшавы, отдыхая в охотничьих угодьях. Болезнь его наследника внезапно приняла тяжелую форму – любая беспечность приводила к жуткому кровотечению, а боли могли легко, учитывая его слабое здоровье, привести к смерти. В семье было несколько случаев заболевания этой болезнью. Например, брат императрицы, который умер в детстве, и ее племянник, сын принца Генриха Прусского, также страдали этим недугом. Но, самое главное, это были, к счастью, очень редкие случаи, а в медицинской истории был известен лишь двадцать один их аналог.
Кое-кто из тех, кто составлял ближайшее окружение императора, рассказывали нам впоследствии, что тогда их величества пережили дни ужасных страданий. Оставалась лишь очень слабая надежда, и император с императрицей готовились к худшему. Императора часто можно было видеть в слезах, против его воли они капали, а его подпись на государственных документах иногда выходила размазанной, и бумага по этой же причине бывала влажной – ибо его величество исполнял свои обязанности несмотря ни на что. Наконец, в Киев пришла добрая весть, и тогда в знак благодарности был проведен благодарственный молебен в честь исцеления нежно любимого наследника. Мы послали императору телеграмму с выражением нашей глубокой преданности, и в полученном сердечном ответе просматривалась между строк его безмерная радость.
Мой муж был очень занят при штабе генерала Иванова, который был командиром исключительных способностей, а войска под его началом отличались идеальной дисциплиной. У него был простой характер, яркий интеллект и самое невероятное добродушие. И его просто обожали в Киеве, где называли Дедушкой. Обладая худощавой фигурой, лицом русского крестьянина и длинной белой бородой, он всегда говорил о себе: «Я – русский крестьянин». Но он был и воином великой доблести, преданным императору и своей стране. Ныне он уже ушел от нас, но я всегда буду хранить в памяти нежные и благодарные воспоминания о нем.
Моему мужу приходилось каждый месяц уезжать из Киева в Царское Село с докладом императору, иногда я сопровождала его, чтобы повидать в Санкт-Петербурге его родителей. Этим докладам придавалось большое значение, и, хотя меня не посвящали в вопросы политики, я часто слышала разговоры о явной враждебности со стороны Австрии, с которой мы граничили в Галиции, и в это же время о широком народном движении, возглавляемом неким профессором Грушевским, который вел в Малороссии активную пропаганду.
Эти доклады готовились капитаном штаба генерала Иванова по имени Духонин – исключительно интеллигентным и образованным человеком, отличным воином и потрясающим работником. Он был великим патриотом и пытался спасти положение в России во время революции, когда и встретил свою смерть при весьма мучительных обстоятельствах, о которых я напишу в последующей части. Однажды, читая эти доклады, император сказал моему мужу: «Это ты писал, Толи? Они написаны великолепным слогом, и их очень легко читать». Мой муж ответил, что он на самом деле собирал материал, но сам доклад был написан капитаном Духониным. И император с присущей ему безграничной добротой написал на одном из докладов: «Благодарю капитана Духонина за его великолепную работу» – и подписался. Когда капитан Духонин узнал от моего мужа о своем успехе, он пришел в такой восторг и был так переполнен радостью, что не смог произнести ни слова. На следующую Пасху он получил орден, и это стало первым шагом в его блестящей военной карьере.
Когда мой муж доставил императору доклад в последний раз, он сказал его величеству, как сожалеет, что впредь не будет иметь возможности столь часто его видеть, поскольку его доклады на данный момент прекращаются. Император загадочно ответил: «Напротив, Толи, я буду видеть тебя чаще, чем прежде!»
Спустя несколько недель, 6 мая 1913 года, в день рождения императора, мой муж был назначен флигель-адъютантом его величества во второй раз. Той ночью от моей золовки пришла срочная телеграмма с этой доброй вестью. Она услышала об этом совершенно случайно. Сын старого слуги родителей моего мужа дежурил в Генеральном штабе и только что принесли распечатать императорский указ по случаю его праздника, потому что существовал обычай в день рождения императора производить повышение по службе или присваивать звания. И там он увидел имя моего мужа и тут же поспешил к родителям супруга. Встретившись с моей золовкой, он передал ей эту хорошую новость.
Когда принесли телеграмму, я разбудила Толи. Не открывая ее, я сразу поняла, что связано с загадочными словами императора. Кроме того, на телеграмме стояла пометка «Срочно», то есть доставить во внеурочное время. Несмотря на крайне неудобное время, мы отпраздновали это событие шампанским и были очень счастливы.
