вероятно, он не очень и слушать станет…

Относительно Киркегарда — могу рекомендовать вам книгу ErichPrzywara(иезуита): «DasGeheimnisKierke- gaards», недавно вышедшую и наделавшую много шуму. Она небольшая — 175 стр. Но там обстоятельно излагается Кирк., указывается, какие современные мыслители находятся под его влиянием (особенно подчеркивается KarlBarth

теолог, и Heidegger) и производится Кирк. психоанализ. Вероятно, М.Е. эту книгу знает, если же она еще к нему не попала, скажите ему о ней: она для него представляет особый интерес. Не часто бывает, чтоб иезуит так открыто шел за Фрейдом, хотя бы только в методе. [24(?). 12.1929].

Работу «Скованный Парменид» Шестов предложил Леви- Брюлю для «Ревю Филозофик», и тот, как всегда, ее принял. Но вскоре появились осложнения, о которых Шестов не без юмора рассказывает Герману:

Еще никогда у меня оконченная работа не была связана с таким огромным количеством чисто деловых (agir) осложнений, как мой «Скованный Парменид». Сейчас я с Levy- Bruhlсговорился — он берет статью. Берет даже очень охотно. Но я написал-Еуссерлю, чтоб он помог мне устроить статью в немецкий философский журнал — и тут началось. Гуссерль написал Кронеру [редактор немецкого журнала «Логос»] — и, конечно, Кронер сейчас же мне написал [26], что получил письмо и что будет рад взять мою статью. Но — опять «но» — во-первых, они хотят, т. е. издатель, чтоб у них было прежде, а потом в «RevuePhilos.», во-вторых, если уж они согласятся, чтоб одновременно — то сбавят половину гонорара — вместо 100 м.

50 м. за лист. Я сейчас пойду к Levy-ВгйЬГю — и буду его уговаривать уступить — авось уступит, хотя надежд немного. Затем буду уговаривать Кронера, чтоб он уговорил своего издателя не грабить меня. Что касается содержания статьи — я очень о ней подробно написал Кронеру, предупредил его, что эпиграфом взяты слова Плотина: «Если на все должно дерзать» и т. д. и что

у меня в статье он найдет самые резкие нападки на Канта и Гегеля, что самая постановка вопроса крайне парадоксальна. Он ответил, что все это его не смущает. Так что, по-видимому, с Логосом состоится дело. Я говорю «по-видимому» — т. к., конечно, когда Кронер прочтет статью, он все-таки, быть может, не решится ее печатать. Но так или иначе, она должна быть переведена на немецкий язык. Я буду теперь осторожнее — чтоб не вышло как с «Kant-Studien», но, возможно, что опять попадусь — есть все-таки некоторый риск.

Конечно, хорошо было бы прочесть доклады в Базеле, Франкфурте и даже во Фрейбурге. Я написал ужеFritz- chen'y [27] — он не то, что Гуссерль: еще не ответил… Попробую тоже еще написать М.Буберу: может он во Франкфурте устроит. Но, главное, конечно, в Берлине. Если в Берлине состоится, то уже все легче будет… Ты можешь Либерту рассказать, что у меня через Гуссерля начались переговоры с Логосом и что, если удастся помирить Кронера с Леви-Брюлем, то доклад будет напечатан /…?/ в RevuePhilosophique(скажи ему, что я постоянный сотрудник RevuePhilos. и что [мои] статьи о Гуссерле тоже были в свое время в RevuePhilos. напечатаны, и что, благодаря мне, французы узнали о Гуссерле — это производит большое впечатление). [27(?).01.1930].

Дело со статьей «Скованный Парменид» кончилось благополучно. По-французски она вышла в № 7/8 «Ревю Фило- зофик» (июль/август 1930), а по-немецки в первом номере 1931 г. [март] журнала «Логос», который, надо заметить, заплатил Шестову не по 100, а по 50 марок за лист. Первые четыре главы появились также в другом переводе в журнале «Эйропеише Ревю» (см. стр.60). По-русски статья была издана в ИМКА-Пресс, вероятно, в начале января 1932 г. отдельной книгой в количестве 3000 экземпляров (на книге дата не указана).

Переписываясь с Кронером (RichardKroner) по поводу публикации своей статьи в журнале «Логос», Шестов сообщил ему, что намеревается написать статью о его книге «От Канта до Гегеля» (см. стр.29). Кронер ему отвечает:

FerVerwirklichungIhrerAbsicht,iibermeineBiicheretwaszuschreiben, seheichfreudigentgegen; ichbedaurenatiirlich, dassmanIhnennursowenigRaumdafiirzurVerfugungstellt. Wenn Sie dariiber etwas sagen wollen, dass ich gezeigt habe, wie Hegel die Kantische Philosophic zu Ende denkt, so wird mich das sehr interessieren. Im iibrigen mochte ich lieber keinen Wunsch mit Beziehung auf Ihre Besprechung ausseren. Alles, was Sie zu sagen haben werden, werde ich mit grosster Aufmerksamkeit lesen und bedenken. (16.02.1930)[28].

Статья Шестова появилась по-русски в журнале «Путь», апрель 1931 г., и по-французски в «Ревю Филозофик», март/апрель 1931 г.

* * *

Герман, очевидно, «продолжал воевать» и вел переговоры с Нитшевским обществом и с Союзом русских евреев об устройстве докладов. Шестов пишет ему:

В Нитше-Гезельшафт можно, если они захотят, либо вторую половину, или вернее конец [ «Скованного Парменида»] прочесть, либо афоризмы, которые пойдут в «Числах». Русским же евреям можно по-русски рассказать (не прочесть) о том же, как я рассказывал на первых вступительных лекциях в Сорбонне… Пока спасибо тебе, Герман за хлопоты. Признаться, никак не ждал я, что Кант-Гез. допустит мой доклад, как не ждал того, что Логос примет мою статью. Впрочем, с Логосом, хотя у меня сохранились все письма Kroner'a,в которых он вполне определенно принимает статью, того и гляди, может повториться история, которая была с Кантстудиен. Посмотрим. (20.02.1930).

В апреле Шестов получил приглашение из Галле прочесть в тамошнем отделении Кантовского о-ва доклад, т. к. члены отделения узнали от Либерта, что Шестов будет читать в Берлине в этом обществе. Он также переписывался с Бубе- ром и Г.Герригелем (HermannHerrigel) об устройстве лекции во Франкфурте.

***

В марте 1930 г. Анне Ел. удалось найти скромную квартиру в тихом предместье Парижа — Булони (19, rueAlfredLaurant, Boulogne-sur-Seine), о чем Шестов сообщает Ловцким:

Мы уже почти подыскали себе квартиру — в новом доме, в Булони. Две комнаты с кухней — около 5,000 фр. в год. Очень хорошее место — вблизи Булонского леса, недалеко от Gaultier(вы, кажется, были раз у него) — и сообщение с городом хорошее. В Булони все-таки много лучше, чем в Париже. Прогулки совсем чудные. (8.03.1930).

В это время дом, в котором Шестовы сняли квартиру, очевидно, еще не был достроен, и Шестовы поселились там лишь в сентябре (см. стр.56–57), оставив квартиру на улице Летелье дочерям и зятьям. В этом доме на улице Альфреда Лорана Шестов прожил до конца жизни.

***

В это время Адольф Маркович Лазарев жил в Реймсе. Он пригласил Шестова приехать к нему в гости на несколько дней. Шестов пишет ему:

Спасибо Вам за Ваше столь дружеское письмо. Мне, действительно, совестно, что я все оттягиваю с уплатой долга Вашего. Но у нас была трудная зима с болезнями, операцией — и теперь еще роды Тани предстоят. Все-таки

по возвращении из Германии — я непременно верну Вам взятые деньги, т. к. поездка обещает быть все-таки доходной и т. к. в июне я получаю свое жалование…

Мне и самому хотелось бы, очень хотелось приехать к Вам — но никак не вырвешься: столько дел и работы перед отъездом. Но может быть, удастся после возвращения приехать — в конце июня. Так теперь складывается жизнь, что делаешь не то, что хочешь, а то, что придется. Можете себе представить, что доклады в Кант-Гез. и даже в Нитше-Гез. не очень прельщают меня. Вперед знаю, что все будут раздражаться, никто не будет слушать — но не читать нельзя: все-таки выходит — primumvivere,deindephilosophare! (4.05.1930).

16 мая у Тани родилась девочка Светлана. Анна Ел. пишет матери Шестова:

Поздравляю Вас с новой правнучкой; она кажется здоровой, только ей очень кушать хочется, все кулачок сосет, пока ей не дают есть, должна ждать до завтра. Будьте здоровы, скоро увидите Лелю. (16.05.1930).

Узнав, что Шестов будет в Берлине, Эйтингоны, которые жили в новом доме (Berlin-Dahlem, Altensteinstr.26), предложили у них остановиться. Шестов пишет Мирре Яковлевне:

Большое спасибо за Ваше сердечное письмо и за приглашение погостить у Вас. И для меня, как Вы