правоохранительных органов.

Но я отвлекся. Совсем не вовремя члены моей следственной группы, в том числе и покойный Кирилл, начинают пытать меня на предмет того, почему убийство, совершенное сутки назад, я расследую уже третий месяц.

Кряжин усмехнулся и пожевал губами:

– Я проговорился, моя беда, признаю, а потому мне приходится придумывать десятки отговорок, чтобы отвлечь от этого человека, который постоянно находится рядом, но вовсе не со мной. Уж ему-то вовсе незачем было знать то, что я рассказал вам в самом начале повествования. И мне, кажется, это удается.

А теперь по существу, друзья…

Продавщица из отдела по реализации падали в 7-м микрорайоне вспомнила, что человек, распивающий коньяк под язя, говорил, что таксист завез его на улицу Героев, хотя он просил доставить его на улицу Героев Труда. Мелочь, скажете вы, однако я из этого делаю вывод, который подтверждает мою теорию о «Полтиннике» как о месте встречи Головацкого с сотрудником неизвестного правоохранительного ведомства. Головацкий, проведя почти всю сознательную жизнь в Холмске, не мог не заметить, что такси везет его в сторону, противоположную той, где находилась якобы названная им улица Героев Труда. Сослаться на его нетрезвое состояние тоже невозможно, поскольку продавщица говорила, что он «осовел» лишь спустя некоторое время. Значит, он был пьян до прихода в магазин, но не настолько, чтобы не ориентироваться в родном городе. Головацкий лгал женщине насчет глупого таксиста, чтобы оправдать свое пребывание приличного человека в неприличном месте.

– Но почему был выбран именно «Полтинник»? – спросил Георгиев.

– Ты был в микрорайоне вместе со мной. – Кряжин улыбнулся и откинулся на стуле. – Скажи, не это ли лучшее в Холмске место для того, чтобы отобрать имущество, убить его владельца и спрятать тело? Причем за грамм героина это сделают те, кто наутро даже не вспомнит о событиях ночи.

Но встреча не состоялась, и в большей степени я отношу это за счет осторожности Головацкого. Немолодой уже человек, когда материал оказался в его распоряжении, подостыл и понял наконец-то, в какую историю попал. Вполне возможно, что в тот момент, когда пил в ужасном магазине коньяк, он принял решение расстаться с идеей получить сто миллионов и довольствоваться тридцатью. Не исключено, что тревога посетила профессора еще раньше, коль скоро ему пришла в голову мысль спрятать контейнер-«пустышку» в кирпиче. Но было поздно, теперь события развивались уже не по его сценарию.

Сценарий же тех, кто вознамерился оставить Головацкого и без материала, и без денег, ничем не отличался от многих других, когда дело делают отморозки. В город прибывают те, на кого возложена миссия «чистки». Им следует найти и убить Пикулина, забрав у него то, что ему не принадлежит. Все, в том числе и многие, здесь находящиеся, уверены в том, что предметом нашего общего поиска завладел именно таксист.

В какой-то момент людям из столицы, чьи имена мы теперь знаем, дается команда на убийство Пикулина независимо от результата. Их руководителям, являющимся одновременно и руководителями нашего сотрудника, становится ясно, что дальнейшее ведение боевых действий в городе может привести к банальному задержанию и провалу.

Я понял это, когда поиск Пикулина превратился в его откровенный отстрел, хотя таксист рассказывал, как за ним следили двое в парке.

Но люди, охотящиеся за таксистом, находились в контакте с человеком из нашей среды, и тогда я предпринял кое-какие действия, о которых поговорим позже, дабы найти подтверждение причастности сотрудника к конкретной структуре.

– Ушам не верю, – вырвалось у Георгиева. – Когда это делалось?

– Не торопитесь, мой юный друг.

Теперь библиотекарь. Как я ни пытался определить ее роль в сложной схеме преступников, меня ожидало разочарование. Это действительно неудачливая в жизни женщина, а между нами, мужиками, говоря, конченая сука. Я плохо разбираюсь в мотивации поведения женщин, наверное, именно такие примеры и заставляют меня предпочитать свободный секс тесным семейным узам. Но закончим о хранителе книг! Она пешка разового использования, как пластиковый стакан в урне у бочки с квасом. То же самое я могу сказать о родственнике Пикулина – Шельмине.

Однако давайте вернемся к главному.

И в рассказе бабушки, соседки Михаила Петракова, предоставившего приют Пикулину и убитого неизвестным, и в рассказе Пикулина фигурирует человек в черной кожаной куртке с норковым воротником. Что это, случайность? Быть может. Поставим галочку над этим пунктом и идем дальше. Но долго идти не приходится – в конце своего повествования таксист упоминает человека в куртке с норкой в третий раз. Этот человек входил в дом вслед за Петраковым, он же, я уверен, его и убил. Установление доказательств этого – всего лишь вопрос времени.

Так что же это – случайность? – еще раз повторил Кряжин. – И вдруг меня осенило! Сотрудник силовой структуры, работающий на жулье, решившее обогатиться за счет функциональных способностей профессора Головацкого, не просто в Холмске! Он среди членов моей следственной группы.

И я стал проверять, причем ни один из вас, – Кряжин указал пальцем на всех, кроме Сидельникова, – об этом так и не догадался. Начнем с Кирилла.

Для проверки мне очень помогло появление в ГУВД Петракова, который допился уже до того состояния, когда забываешь, о чем говорил пять минут назад. Мы с Сидельниковым съездили на ваш машиностроительный завод, и по моей просьбе, утяжеленной пятьюстами рублями, за тридцать минут мне был изготовлен контейнер, размеры которого я знаю по памяти. На алюминиевом бруске, который поместил внутрь контейнера, я нацарапал иголкой свое имя – «Иван». Окажись в контейнере другой брусок, я тотчас заподозрил бы Желябина. Но он привез мне именно то, что я своими руками прятал в гидранте в холле областной администрации. У Желябина была самая реальная возможность завладеть «материалом Головацкого», но он не воспользовался ею потому, что был честным человеком и остался им навсегда. В моей, во всяком случае, памяти.

– Вы же говорили…

– Ты, Георгиев, как ребенок. Тебе что в руки ни попадет, все в рот тянешь. Мало ли что я говорю…

После случая с поездкой в администрацию я вычеркнул Желябина из списка подозреваемых.

Следующий был Мацуков.

Но он в точности передал ту информацию, которую я просил его передать в Генеральную прокуратуру по факсу. Я проверил – информация была получена ночью, а до адресата дошла утром.

Георгиев, а ты можешь сказать, как я проверял тебя?

– То есть, – лицо оперативника стало настолько серым, что слилось с цветом его свитера, – вы хотите сказать… что я один остался… проверенный? Не мной ли вы хотите закончить?

– Так понял или нет? – Видя, что ответ если и придет, то не скоро, Кряжин решил его не дожидаться. – Я скажу. Обязательно скажу. Через минуту. Все сейчас будет зависеть от того, что скажет мне капитан Сидельников.

И тот на какое-то мгновение стал центром внимания. Все происходящее казалось столь нереальным, что и впрямь можно было принять Сидельникова за оракула.

Но он ничего не стал говорить. Лишь повернул к советнику чуть порозовевшее лицо и коротко кивнул головой.