Чудовища, порожденные чернотой ночного неба, именно так называли аухканов в древних раморских легендах. Именно такими, чудовищными, смертельно опасными, отвратительными, и увидят их бывшие соплеменники Руфа.
Им так легче.
Они так привыкли.
Но Вувахону казалось, что он нашел выход.
Крохотный вопоквая-артолу был одним из самых искусных Созидателей города. Он работал очень быстро, и его творения пригодились многим. Особенно он любил создавать мягкие подстилки для гнезд, на которых было бы удобно и тепло спать.
Он сделал такую и для Двурукого брата, и тот очень обрадовался подарку. И даже сравнил его с теми подстилками, что делают люди. Человеческая работа была менее искусной, нить – грубой, но зато Вувахона потрясла сама идея: изображать на подстилке не хитросплетение ярких линий, а картинки.
Те подстилки, которые Руф так странно называл «хоффриххи», изображали битвы двуруких, их города и сады, окружающий мир и даже самых совершенных особей. Последнее вопоквая-артолу не вполне понимал, но ему понравилось, поэтому он сделал такой хоффрихх для брата по крови. И даже начал плести еще один, с интересным сюжетом. Ведь Вувахон был настоящим художником.
А еще он точно знал, что любые разумные существа очень охраняют и берегут своих детенышей. Именно им достается лучший кусок, самое уютное гнездо, безопасное место, теплая подстилка. Этим он решил воспользоваться.
И однажды на рассвете пушистый кроха скатал в трубочку несколько самых удачных подстилок с яркими рисунками – маленьких, как раз для детенышей, чье изображение он время от времени улавливал в сумбурных мыслях Руфа. Увесистый сверток несколько других вопоквая-артолу оплели клейкой нитью и помогли прикрепить к нему на спину.
Вувахон двинулся вниз, в долину. Туда, где лежала крепость Каин, в которой обитали соплеменники Руфа.
Маленький пряха был убежден в том, что люди примут его подарки и согласятся выслушать. А если он не сумеет вразумительно объяснить все сам, то в следующий раз принесет еще подарков и придет вместе с Руфом. А уж Руф все-все расскажет двуруким: и про Город, и про водопады, и про цветы и фруктовые деревья. И про то, что дороже и ценнее жизни ничего нет под этим небом, и потому надо жить в мире и согласии.
А вопоквая-артолу с радостью будут делать теплые подстилки для человечьих детенышей. И могучий Шигауханам наверняка не откажет добрым соседям, если те позовут на свои поля и в сады искусных такивах-ниан.
Какой красивый мир по имени Рамор может получиться…
Солдаты догнали Олькоя уже при выходе из долины.
– Ты опять за свое? – укоризненно спросил товарища Лиал, опытный раллоден, служивший еще под началом Лива Кайнена. – Послушай, друг, у всех нас есть свое горе, и мы с уважением относимся к твоему. Но это не значит, что ты имеешь право самовольно покидать крепость и отправляться на поиски приключений. Слышал ведь, что наша крошка Аммаласуна собирается идти войной и против палчелоров? Погоди чуток, напьешься вражьей крови, отплатишь за Ченьюр.
А пока не доставляй нам забот. Только вот не хватало гоняться высунув язык по всему Рамору за одним безумным топорником.
– Я не верю, что они ушли, – отвечал Олькой. И глаза его возбужденно блестели. – Они наверняка где- то прячутся, подстерегают неосторожных. Ждут. Я чувствую, как они ждут удобного момента, чтобы снова напасть на Каин. Но я настороже, как ночной хищник… Я хожу кругами возле своего логова, и я не дам им застать нас врасплох!
– Совсем повредился в уме, бедняга, – вполголоса заметил один из солдат своему товарищу. – А ведь какая была вздорная и ругливая баба. Она же колотила его. Я сам видел. Во-оот такой вот палкой…
– Колотила, было дело, – откликнулся рыжий топорник по имени Рюг. – . Но с той же палкой и полезла на стены искать своего ненаглядного в самый разгар сражения. И погибла, как погибают воины, – в бою. Вот что я видел собственными глазами.
– Он очень любил ее, – вздохнул Лиал. Положил тяжелую ладонь на плечо Олькою: – Пойдем. Эльо Кайнен приказал тебе вернуться в крепость и заняться делом. Эльо Кайнен говорит, что в походе против палчелоров ты будешь идти в первых рядах. Рядом с ним.
Но Олькой тревожно оглядывался, вытянув шею.
– Тише! Тише! Вы что, не слышите? Кто-то приближается…
Рюг завел было глаза под лоб, демонстрируя всем, как он утомлен выходками полубезумного товарища, но милделина внезапно поддержал сам Лиал:
– И впрямь что-то шелестит. Эк травы поднялись – ничего не видно. А ну-ка… – И он перешел на язык жестов.
Пригнувшись, короткими перебежками, воины Каина двинулись навстречу источнику странных звуков.
Ползти в высокой и густой траве, да еще с такой ношей, было нелегко. Но Вувахона подгоняла мысль о том, что он делает важное и нужное дело. Главное – встретить двуруких, а там уж он им все-все объяснит. Докричится…
Да что объяснять? Подарки говорят сами за себя. Они свидетельствует о чистоте помыслов и мирных намерениях. Это же так очевидно.
Рюг первым добрался до места, где шуршало и шелестело что-то наверняка не маленькое. Уж точно, что не птичка и не букашка. Увесистое тело ломилось сквозь высокую траву, даже не собираясь соблюдать осторожность.
