С утра лавина вражеских танков двинулась в наступление. По данным разведки насчитывалось до ста пятидесяти бронированных машин. Завязалось огневое сражение. В первые же минуты до десятка гитлеровских танков были подожжены, но остальные, не считаясь с потерями, рвались напролом. Их огонь становился все более интенсивным. Предположения подтвердились: фашисты клюнули на удочку. Прозвучал сигнал – и в бой вступили советские резервные силы. Выдвигаясь во фланги, батареи стали в упор расстреливать подошедшие вражеские машины. Не прошло и часа, как, потерпев сокрушительное поражение, гитлеровцы начали поспешно отступать. На поле боя дымились восемьдесят сожженных танков.
За форсирование Вислы и руководство этой операцией А.Г. Тимощенко был представлен к званию Героя Советского Союза.
...За массивными окнами лаборатории быстро темнело.
– Пожалуй, на сегодня достаточно, – прервал свой рассказ Александр Григорьевич. – Впрочем, еще об одном эпизоде.
Несколько дней наши части вели ожесточенные бои на реке Одер. Особенно сильный бой разгорелся за одну из командных высот – 64,5. К утру были получены данные, что высота занята. Решил выехать на место, чтобы убедиться в правильности известия. Навстречу мне двигалась повозка, в которой лежал раненый солдат. Мне хотелось узнать, как шли дела, но ездовой очень плохо говорил по-русски, а раненого не хотелось беспокоить, так как видел, что ранение его тяжелое.
К моему удивлению, солдат шевельнул рукой и, глядя на меня, сказал:
– Может, у вас будет закурить?
Я протянул папиросу. Раненый жадно затянулся и, морщась от боли, заговорил:
– Там, кажись, уже кончился бой. Наши пошли вперед. А то, проклятый, никак не давал двигаться. Там у него дзот был один, прямо заколдованный: строчит, строчит... Сержант приказал мне уничтожить его. Подполз я, кинул гранату – он вроде замолк. Потом гляжу – опять застрочил. Я в него еще одну гранату, потом сразу две. А он, проклятый, разворочен совсем и все-таки строчит. Гранаты у меня кончились, и кинулся я на него.
– На кого? – спросил я.
– На пулемет.
– И что?
– Замолк.
– А вы?
– А меня поранило. Как закрыл я его, слышу рвануло меня по ногам, вроде как бревном ударило. И в нутро попало... потому горит...
Ездовой тронул повозку; я тоже поехал дальше, но вспомнил, что не узнал фамилии солдата, номера его части. Развернул машину, догнал повозку и, волнуясь, спросил:
– Как ваша фамилия, где служите?
Но ответа не последовало. Только ездовой ответил:
– Умер он.
С тех пор прошло много лет. Я всегда вспоминаю этот день, повозку, немолодого, раненного в живот и ноги солдата. Я вижу его спокойное, бледное лицо, слышу его краткий рассказ о самом большом и высоком, что только может совершить человек, – о подвиге.
Павел Зиновьевич ШАМАРДИН
П.З. Шамардин стал дзержинцем в 1929 г. Осенью 1930-го был направлен на учебу в военную школу имени ВЦИК. Вернулся в дивизию в 1939 г., возглавил пулеметный эскадрон. За высокие показатели в боевой и политической подготовке был отмечен именным оружием – шашкой. Затем командовал полковой школой, работал в штабе дивизии.
57-я гвардейская мотострелковая бригада 2-й танковой армии под командованием гвардии полковника П.З. Шамардина прошла с боями от Курска до реки Одер, отличилась при освобождении Румынии и Польши. В сражении за Умань бригада получила звание Уманская. За боевое мастерство при форсировании Днестра и овладение городом Бельцы Боевое Знамя украсил орден Кутузова. За мужество и героизм, проявленные в боях на Висле, бригада Шамардина стала Краснознаменной, а ее командир, почетный гражданин городов Бельцы и Фалешты – Героем Советского Союза.
Даниил Кузьмич ШИШКОВ
В дивизии имени Ф.Э. Дзержинского Д.К. Шишков служил с 1927 по 1933 г. Здесь его приняли в партию.
В годы Великой Отечественной войны был командиром полка, дивизии. Его полк одним из первых 21 сентября 1943 г. вышел к Днепру в сорока километрах севернее Киева.
Успешно форсировав эту сложную водную преграду, подчиненные Шишкова с боями освободили села Гдень, Жары. В течение нескольких дней полк удерживал завоеванный плацдарм, вел кровопролитные бои в окружении на станции Янов и все же не позволил противнику сбросить себя в Днепр.
Один за другим погибали боевые товарищи, но плацдарм удерживался полком Шишкова.
За проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками 16 октября 1943 г. полковнику Д.К. Шишкову Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.
ГЕРОЙ ДНЕПРА
Свою пятилетнюю службу в дивизии имени Ф.Э. Дзержинского Сережников всегда вспоминал с особой теплотой и гордостью. Здесь он командовал взводом, ротой, школой младших командиров, батальоном. Здесь познал радость нелегкого воинского труда. Здесь на занятиях и учениях, на боевой службе развивалось его тактическое мышление, умение быстро схватывать главное в обстановке, в самых сложных ситуациях. Здесь он стал коммунистом, приобрел навыки политического воспитания воинов. Отсюда он ушел на фронт, где командовал полком.
...Проснулся Сережников не от артиллерийской канонады, а от настойчивого писка в лежавшей возле уха телефонной трубке.
– Почему у вас так тихо? – услышал он знакомый голос полковника Василия Ивановича Зайцева, начальника штаба дивизии.
– Сам удивляюсь, товарищ двадцать первый. Видно, фашист сегодня проспал, – попытался сострить Александр Иванович, но тут же спохватился: – Сейчас разберусь.
– Через четверть часа донести результаты разведки и наблюдения.
– Есть, товарищ двадцать первый. – Сережников положил трубку, обернулся к слушавшему разговор майору Белову: – Догадываетесь, о чем речь?
Создалась угроза и для полка Сережникова. Особенно трудно было держаться второму батальону. Чтобы помочь ему, а заодно соседу, комполка приказал находившемуся во втором эшелоне комбату старшему лейтенанту Крижановскому контратаковать вклинившегося противника и восстановить положение.
Медленно тянулись минуты ожидания контратаки. А враг напирал. Временами казалось, что вот-вот дрогнут те, кто обороняется в первой линии. В любой момент фашистские танки могут оказаться и здесь, у этого блиндажа. Его, Сережникова, никто бы не осудил, да так, возможно, и положено по канонам военной науки, если бы он в сложившейся обстановке принял решение вернуться на основной КП. Но нет, он не сделает этого! Узнают бойцы, что командир полка отошел, может лопнуть до предела натянутая струна. И тогда будет худо. Вот почему надо держаться, во что бы то ни стало держаться.
– Побереглись бы, товарищ майор, – телефонист осторожно дотронулся до локтя Сережникова. Тот недоуменно взглянул на него: дескать, какое сейчас «поберегись», когда, может, в эти минуты решается судьба сегодняшнего, да и многих других будущих боев.
Спокойный и сосредоточенный, стоял он на КП и руководил боем. Порывистый ветер, словно крылья, раздувал полы накинутой на плечи плащ-палатки. Сдвинутая на затылок фуражка еще больше открывала
