чертыхнулась на судьбу, которая отчего-то никак не пошлет ей большую зарплату. Ну сколько ж можно едва сводить концы с концами.

А вот на третьей перемене к ней заявилась сама Калерия, будь она неладна.

– Елена Анатольевна! Почему заставляете за собой бегать? Я уже несколько раз вас к себе вызывала! – резко проговорила она и отвернулась к окну. – Вы вчера должны были посетить Мухина! Где отчет о посещении?

– А… простите, а что, нужно было письменный отчет сдать? – вытаращилась Лена.

– А какой, по-вашему? – округлила огромные рыбьи глаза зрелая леди. – Я что – догадываться должна? И вообще, с этим вопросом уже дома вчера вечером надо было подсуетиться, а не… а не… а не шашнями заниматься!

Елена возмущенно уставилась на завуча:

– Кале-е-ерия Карповна, я все никак не пойму – отчего вы меня так не любите? Завидуете, что ли? Так я моложе вас всего лет на десять… Хотя нет, все же на двадцать, простите…

– Ха… хамка! – рявкнула Калерия Карповна и выскочила из кабинета.

А у Елены остался неприятный осадок. И зачем она обидела заву? Ну не сложилась у тетки жизнь, ну не хочется той стареть, ну разве она виновата? Ни мужа у нее не осталось, ни детей: не нажила – сидит вечерами одна-одинешенька, пялится в телевизор, а после этих программ, ясное дело, хочется только на стену лезть. Вот она и… лезет… А у Лены все же Маринка… Анфиска еще есть, бывший иногда звонит, да чего там… У Лены сейчас появился… Наумов. Ну что она может сделать – бегает за ней, как мальчишка! И пусть бегает! И вовсе незачем было кричать на эту несчастную Калерию, которая… которая…

– Елена Анатольевна! – вновь разгневанной фурией залетела Калерия Карповна. – Кстати, а вы к выпускному шторы новые прострочили?

Елена скорбно посмотрела на несчастную, одинокую Калерию, и ей срочно захотелось загладить перед ней вину, захотелось вот так взять и пожалеть, вот так… прижать к… нет, не прижать, а просто погладить по голове и гладить долго-долго…

– Что вы смотрите на меня так, Елена Анатольевна? Вы что – не слышите? Я вас спрашиваю – вы прострочили шторы?

– Калерия Карповна, да не волнуйтесь вы так… – жалостливо поморгала Лена. – Ну черт с ними, со шторами… У вас тоже все-все наладится. Вы знаете, надо только верить, и тогда… ведь не зря же говорят – и на старуху бывает… Петруха…

– Е-ле-на Анатольевна!!! – завопила Калерия так, что у Лены заложило уши. – Да вы в своем ли уме?! Вы мне что тут лепечете?! Я вас русским языком спрашиваю, вы подшили шторы?!

Лена вдруг сообразила, что никакой жалости Калерии вовсе не надо. Она совершенно счастлива в своей одинокой квартире, к тому же такого ора никто рядом с собой просто не вынесет. Да и вообще, надоело Лене все это благородное приседание.

– Калерия Карповна, что ж вы орете, как выпь на болоте? – поморщилась она. – Я вам русским языком отвечаю, мне никто ни про какие шторы ничего не говорил, понятно? И вообще, у меня сейчас урок начинается. Вы у меня хотите посидеть на уроке? Нет? Тогда…

– Ну, Лебедева… – прищурилась завуч. – Ну… боюсь, что нам с вами будет очень тяжело работать!

Елена могла ответить достойно, но… но зачем? Она просто повернулась спиной к завучу и пошла к доске, красиво виляя бедрами.

– Я… я уволю вас… – захлебнулась от злости Калерия.

– Девочки! Займите свои места, – крикнула Лена в открытую дверь.

Девчонки смешливой толпой протиснулись в двери, и класс сразу наполнился теплом и гамом. И снова Лена про все забыла – она работала.

Вечером ее снова ждала иномарка Наумова, и вся школа теперь знала – у трудовички и новенького информатика роман!

И начался у Лены, что называется, букетно-конфетный период с щенячьим виляньем хвостом. Теперь каждое утро Арсений заезжал сначала за Леной, а только потом ехал в школу. И после работы тоже терпеливо дожидался ее, но если утром они ехали втроем, то вечером возвращались без Маринки и катались по всему городу, заезжали в весенние скверы, проверяли – не включили ли фонтаны, и даже несколько раз приезжали в ночной клуб во время дежурства Варьки.

Наумов смотрел на Лену такими глазами, какими на нее и в молодости-то не больно поглядывали. Ей это было непривычно, но ведь какая вредная женская натура – она все еще кривила губки. И вовсе не от того, что ей не нравился Наумов, а потому что… ну должен же у каждой женщины быть свой королевский сезон, когда она царит безгранично! Когда выполняются ее самые нелепые желания, когда с нее сдувают пылинки, когда ловят каждое ее слово, затаив дыхание, когда на нее хотят молиться и когда ради нее мужчина готов на любую глупость! Должен! Правда… такая жалость, что случается это не с каждым…

У Лены Лебедевой тоже как-то не случилось в молодости такого. Правда, хотелось думать, что ее первый и единственный мужчина женился на ней по глубокой, пылкой и страстной любви, но… чего уж греха таить. Ни он, ни она особенной любви не испытывали, просто подошло время. Однажды взыграли гены, а потом надо было что-то с этими генами делать, потому что они уже назывались – ребенком. Ну и расписались. И все же… жили не хуже других. А вот так, чтобы он за нее в огонь… или хотя бы в воду – такого не было. Да и она не слишком от любви к мужу иссыхала. А когда развелись… нет, она плакала, конечно, потому что обидно ж! Столько лет прожили, а потом он взял и как туалетную бумагу, простите! Скотина! Но как-то все быстро затихло, успокоилось и вошло в свою колею. И вот тебе – здрассьте! Когда уже сорок лет отметила, когда уже в бабушки приготовилась, ни с того ни с сего – бац! И целая лавина обожания! И за что?! Она его не завоевывала, глазки не строила, патлы никому не драла, а поди ж ты! И ведь какой мужчина интересный. Да чего там интересный – красавец! Правда, Наталья Филипповна из начальных классов сказала, что у него нос длинноват, как у дятла, а Нина Ефимовна добавила, что и ноги у него длинные, как у цапли. А сами-то! Утки-кряквы! Тоже еще – ценительницы!

В общем, Лена позволяла себя любить и даже подумывала – не ответить ли ей взаимностью!

Теперь их часто видели вместе, и Лене было с Арсением жутко интересно. Тем более что тот прилагал все усилия, чтобы его ненаглядная Леночка не вздумала заскучать.

– Лена! – однажды ворвался он к ней прямо на урок.

Потом вспомнил, что считается педагогом, извинился и потянул Лену за рукав из кабинета.

– Лен, пойдем выйдем, мне тебе нужно сообщить потрясательную новость!

– Арсений! Ну нет такого слова «потрясательная», есть…

– Лен, ты когда меня учишь, на сову сразу похожа. Ну одно лицо… или как правильно сказать – одна морда?

Лена взглянула на часы:

– Арсений, у меня урок! Может, после работы поговорим?

– Так я и хотел сказать! – с радостью заговорил Арсений и взволнованно вытер пот со лба. – Мне только что Варька позвонила… Хочет сегодня меня познакомить со своим женихом. Пойдем, а?

– Н-ну… мне кажется, это так лично… – засомневалась Лена. – Все же ты отец… может, она и мать позовет…

– Как она мать позовет, когда у нее матери с двух лет нет? – торопливо объяснял Арсений и нервничал ужасно.

Он то ерошил волосы, то засовывал руки в карманы, а то расстегивал пуговицу на рубашке.

– Лен, пойдем, а? – снова взмолился он. – Я же не знаю, что сказать! И потом… я боюсь его! Он меня на три года старше! Какой-то известный композитор, представляешь?! И что я рядом с ним? Мальчишка! А он мне… сыном должен приходиться! Ф-фу… ну просто хоть… не ходи!

Заметив, как волнуется Наумов, Лена взяла ситуацию под контроль.

– А где она знакомить будет?

– В ресторане. В «Золотом Магистре». Сегодня, в восемь… – жалобно смотрел на Лену Арсений.

– А сейчас уже…

– Сейчас уже три часа! – воскликнул он. – А тебе же, наверное, там что-то с прической крутить, да?