после и вовсе все свое нажитое ему и Жанке передать. Все так и вышло, да только недолго он с нами прожил, опередил парень нас с матерью. Такая нелепая смерть.

– И что, больше о той иконе не слышали? – спросила Василиса.

– Да нет, почему же, – усмехнулся Яков Иванович, и в глазах его запрыгали чертики. – Я еще тогда, давно, к своей Владе подобрался. Спросил. Что это, мол, в вашей семье за история? Петька черный весь стал, все икону какую-то ищет.

– Это бабкину-то? – спросила жена и залилась смехом. – Было такое дело, бабка и впрямь сокровище Ульяне завещала, да только сестричка сразу мне ее передарила, вот она – икона.

И Владлена достала из шкатулки вырезанную из журнала картинку с изображением Сикстинской мадонны. Картинка была изрядно потрепана, видно, и впрямь бабка ее прятала-перепрятывала. Вот такие дела. А Петя после этого совсем свихнулся – все мечтает, что кто-то ему чемодан денег на голову вывалит. Все обделенным себя считает. Вон, видели, что у нас дома вытворил?

– А что же Влада ему «икону» не покажет? Глядишь, и успокоится мужик.

– Она и показывала, раз триста. Только оно ведь как – вырос парень с надеждой на богатство, вот уже и плешь от старости, а ума нет. Он ведь ничему не обучен, не работал толком никогда, все думкой богател. А Владя возьми и скажи ему, что все надежды его – клочок бумажки, как в такое поверить? Мечту хоронить, – это самое больное. Он за эту мечту сестру положил.

– Яков Иванович, можно нам войти, а то уже сестры ругаются? – появился в дверях парень с переломом.

– Проходите, проходите, – вскочили подруги и стали спешно прощаться.

– А интервью? – заморгал рыжими ресницами парень.

– Какое интервью?

– Вы обещали у нас взять для журнала «За рулем». Я вот подумал, может, вы меня в «Плейбое» пропечатаете?

– Мы? Да легко! – успокоила его Люся и, помахав парню ручкой, выскочила из палаты.

Люся неслась по коридору, теряя тапки, и в первый момент даже не поняла, что окликнули именно ее.

– Женщина! Женщина, погодите! Люся!

Василиса дернула подругу за рукав, и она остановилась. Их звал неизвестный мужчина лет сорока и довольно приятной наружности. Мужчина направлялся к ним и улыбался самой счастливой улыбкой.

– Если бы вы знали, что сделали для меня! – заговорил он, беря женщин под руки и продвигаясь к палате. – Вы мне сына вернули.

На больничной койке лежал Женька Филонов, а рядом с кроватью почтительно сидел белоснежный, расчесанный Еврик.

– Теть Люсь! – заулыбался парнишка. – Как вы батю-то отыскали?

Подруги только удивленно пожали плечами.

Мужчина, им оказался Филонов Даниил Евгеньевич, стал рассказывать какие-то непонятные вещи. Якобы на работу к его начальству пришла телеграмма, где говорилось, что Филонов должен срочно вылететь в такой-то город и прибыть по такому-то адресу. Однако ни по какому адресу Филонов прибыть не успел, потому что уже в аэропорту его поджидал мужчина, который назвался Курицыным Павлом Дмитриевичем. Он и привел его прямо к сыну в больницу. А уж здесь сам Женька рассказал отцу и про мачеху, и про Еврика, и про все, что с ним приключилось.

– А что с тобой стряслось? Кто тебя так? – наперебой спрашивали подруги.

– Мир не без добрых людей. Мы должны были пасти Горошина, а объект куда-то слинял. Я с самого начала в это дело лезть не хотел, вот на меня и стали коситься. А уж когда я отказался мужика из окна выталкивать, со мной пререкаться не стали. А ночью наказали. Избили какими-то дубинками. Да не догадались на улице отходить, прямо в подвале учили, а там Еврик такой визг и лай поднял, что соседи милицию вызвали. Может, поэтому и жив остался, – почесал парень за ухом верного пса.

– Звери! Но я-то! Я-то! – не переставая, качал головой отец. – Я их найду, гаденышей!

– Ха! Фиг ты их теперь найдешь! Они больше там не появятся, это уже заранее обговаривалось. Да и зачем тебе? – невесело хмыкнул парнишка. – Они тоже не от сладкой жизни такими стали. А вам спасибо! Честное слово, если бы не вы…