– Ладно, ладно, Ковтун-Онопко… Куда идем, прокурор?

– А я разве не сказал? – Пащенко очень хорошо помнит, кому и что говорит. Поэтому, когда он с таким глупым лицом задает этот вопрос, я знаю – тянет время. – В ГУВД. В отдел «Р».

Отдел «Р» занимается борьбой с преступлениями в сфере радиосвязи, незаконным прослушиванием разговоров и прочей дуристикой. Когда власть не хочет, чтобы кто-то, помимо нее, вмешивался в чужую личную жизнь и бизнес, она создает отдел «Р». Работают там одни «ботаники», сиречь – люди, продавшие свою жизнь компьютерному дьяволу. Умники и умнички со своим, отличающимся от нормального, словарным запасом и сленгом. Если ты решил поговорить с «ботаником» из отдела «Р», то сначала возьми их словарь и запомни, что дисплей на сотовом телефоне именуется «мордой», «опсос» – это оператор сотовой связи, а «пчелофон» – это телефон, подключенный к «БиЛайн». Поэтому, если кто-то из них тебя спросит: «Ты вапишься?», не пугайся. Тебя не склоняют к мужеложству. Просто «ботаник» интересуется, пользуешься ли ты WAP-режимом.

Вадим Пащенко выучил их язык быстро, пообщавшись с ними всего день. Это было в прошлом году, когда его пугал по телефону арестованный им и отпущенный судьей под подписку вагонный вор. Но пугать Пащенко – это все равно, что угрожать терновскому ОМОНу. Он съездил в отдел «Р», и через сутки дракона задержали. Пащенко позвонил судье, и делать глупость с подпиской во второй раз она не решилась.

Встретили нас, как родных. Точнее, не «нас», а Пащенко.

– Ребята, – обратился Вадим к одному из компьютерных гениев, – нам бы местонахождение одного нехорошего гражданина выяснить.

– Официально или как?

– «Или как».

– Двухлитровка «Очаковского».

– Нет проблем. Точнее, у двоих человек сотовые телефоны…

– Две двухлитровки. – Спец деловито прижал очки к переносице.

– И снова нет проблем.

– Тогда поехали. Что у него за «труба» (мобильный телефон)? «Лыжи» (LG), «банан» (Nokia)?

– Я не знаю, – сознался Пащенко. – А какая разница?

– Одна дает, другая – дразнится. Номер «кривой» (федеральный) или городской?

– Городской.

Парень подключил «моторолу» Пащенко к какой-то приладе и, как волшебник, стал щелкать кнопками и гонять окна на экране монитора. Бросив напоследок: «Если у него не «мертвяк» (неработающий телефон), или они не «отвязались» (перепрограммировали телефоны), сейчас все узнаем», он велел Вадиму набирать номер. Через пять долгих секунд из компьютерных динамиков раздался глухой голос:

– Да…

Настроение Ступицына хорошим назвать было нельзя. Спец напротив, надев наушники, показал большой палец – пошла фиксация местонахождения абонента. Я взял у Вадима телефон.

– Ступицын, здравствуй, дорогой. Это я, Струге.

По тому, как переглянулись спецы «Р», я понял, что мою фамилию они знают достаточно хорошо. Неприятное чувство змеей заползло под рубашку.

– А-а… – отозвался Ступицын. – Кристально чистый судья? Чем обязан?

По тому, что Ступицын со мной разговаривает, а не отключает связь, становилось ясно – парень полностью изолирован от какой бы то ни было информации. Разговор со мной мог дать хоть какое-то удобрение в почву для размышлений.

– Как насчет – в плен сдаться? Я уже не в том возрасте, чтобы за тобой, молодым, бегать. Шилкова убил, Челпанова убил, в следователя прокуратуры стрелял. Сутенерством с вымогательством занимался. На судью не единожды покушение организовывал, человека похищал. Ты, как бывший опер, должен знать, что такое никогда не прощалось. Особенно тем, кто погоны носил. Явка с повинной облегчит твою участь. Это я тебе как судья говорю.

– Не понимаю, Струге… О чем ты говоришь? Какой Шилков? Какое вымогательство? Ваша Честь, у вас мания преследования!

– Не осли, Ступицын. Твоего «букета» статей вполне хватит для острова Огненный. В камере, соседней с Чикатило, уже провели дезинфекцию. Приди, покайся. Гурова с собой захвати. А то получается, что ты никак не можешь раскаяться в содеянном. Твоего будущего судью этот факт насторожит. Судьи очень не любят, когда подсудимые не просят отпущения грехов. Мы ведь, Ступицын, как батюшки. Слезу покаянную пусти на скамье, мы сразу плывем, как парафиновые.

– Ты чего такой разговорчивый, Струге? – В голосе Ступицына прозвучало откровенное подозрение. О том, что его «ведут», он сейчас догадается. Своим умом он уже блеснул при мне. Тогда, когда догадался, что я «увел» Пермякова с балкона.

Я едва открыл рот, чтобы произнести очередную тираду, выигрывающую по времени еще секунд пятнадцать, как Ступицын отключил связь. Он понял. Одновременно с этим спец в наушниках снова поднял большой палец.

– Район стадиона «Динамо».

– А точнее? – спросил Пащенко, вынимая из гнезда своего телефона штекер. – В площади ворот?

– А точнее – нужно было дальше тянуть разговор. Мы не волшебники, мы только учимся.

Звонить Гурону не имело смысла. В том, что они вместе со Ступицыным, я был уверен. А раз так, то никто не ответит. Понял это и Пащенко.

Поняв, что нам здесь больше делать нечего, мы стали прощаться. Уже в дверях я спросил:

– Ребята, а кто давал вам команду слушать мой мобильный телефон?

Любитель пива снова прижал очки к носу. На этот раз уже смущенно:

– А вот здесь мы вам ничем не можем помочь…

Пообещав к вечеру доставить две двухлитровые бутылки пива, мы вышли из отдела. Широко шагая по коридору, Вадим набирал номер. Я знаю, куда он звонит. Начальнику городской ГАИ.

Так и вышло. Стадион «Динамо» – на окраине города. Там наш «Океан» рубится во второй лиге. Рубится уже двадцать лет, с момента создания команды. Но в первую лигу он выйдет, наверное, тогда, когда сборная России выиграет Кубок мира. Школа-то одна… На этот стадион я дойду с закрытыми глазами из любой точки города.

Начальник пообещал дать патрулям ориентировку на «BMW» Гурона. Только что это даст? Машина наверняка укрыта от людских глаз, а заглядывать за каждый угол «гаишники» не станут. А наши «друзья» сейчас постараются как можно резче покинуть спортивное сооружение. Если, конечно, они отсиживаются внутри. Ведь «район стадиона «Динамо» – понятие весьма относительное. Вокруг – спальные районы, учреждения. Если Ступицын на самом деле понял смысл нашего звонка, то они в любом случае покинут этот «район». Черт возьми! А он все-таки умен, этот Ступицын…

Однако нужно уметь ценить то, что есть. До прокуратуры мы доехали на такси, а там пересели в «Волгу».

Пащенко гнал машину так, что я стал бояться за окружающих. «Волга», как гоночный болид, едва вписывалась в виражи, визжа колесами на поворотах. До стадиона мы доехали за десять минут. И тут случилось невероятное. На стоянке, перед стадионом, стоял «BMW» с искомыми номерами! Значит, двое пилигримов на самом деле прибыли на стадион? Что общего может быть у туберкулезника Гурова с данным спортивным сооружением?! Может, это связи Ступицына их сюда привели? Что-то я не видел раньше здесь этого милиционера, хотя на стадионе я частый гость.

– Только не радуйся раньше времени, – посоветовал Пащенко, снова набирая номер на трубке. – В прошлый раз они тоже были в наших руках… Алло! Зема? Привет, Александр Владимирович! Знаешь, почему «Океан» обречен на провал в следующем сезоне? Потому что Гуров и Ступицын входят в тренерский штаб. Нет, я трезвый. Сейчас объясню…

Он «объяснял» до тех пор, пока мы не вошли в огромный холл административного здания. Если судить по машинам на стоянке, то «Рыбхоз» сейчас в полном составе балуется мячом на заснеженном поле. «Camri» Бояркина, нападающего, «Ranner» Ласкова, хавбека. Все здесь. Может, и наши бандюки, тоже, в составе команд? Я уже ничему не удивлюсь. Одни отморозки от братвы в Оперном театре скрываются, на