Ну, может, немного английским. А облапошить бедных, не понимающих ни слова по-французски миллионеров с их незадачливыми русскими риелтерами может каждый. На Аннет же можно положиться, рекомендовали нас друг другу на самом высоком уровне. Остроухов был хорошо знаком с французской патронессой международного благотворительного фонда «Дворянская усадьба», которая занималась поддержкой и восстановлением архитектурных памятников. Она и рекомендовала нам Аннет де Грамон.

Две недели перед отлетом прошли в суете. Уезжала я примерно на месяц. Пока найдем, пока оформим. Ну, минимум на две недели. Надо было многое успеть. Во-первых, надо было по компьютеру просмотреть максимум предлагаемых объектов. Во-вторых, разобраться в ценах, районах и технических особенностях. Это по работе.

Дома надо было закупить впрок продукты. Пристроить детей. Еле уговорила маму пожить у нас месяц. Необходимо перебрать гардероб и привести его в порядок. Во Франции ожидалось от +15 до +22 градусов, а может и теплее.

Отправлялась я со всем возможным комфортом. Летели мы с господином Ползуновым Air-France, бизнес-классом, за его, естественно, счет. На день мне выдавалось 100 еврокомандировочных. Проживание в отеле пять звезд в обычном, конечно, номере – не президентском люксе, но так уж и быть… Проживание включало в себя завтрак. И все это счастье, плюс приличные комиссионные! Ущипните меня!

Ложкой дегтя в этой идиллии было расставание с теперь уже, без сомнений, любимым мужчиной. Отношения наши стремительно прогрессировали. Виделись мы каждый вечер. Женя был мастером устраивать романтические свидания. С ним я чувствовала себя сказочной принцессой. Даже когда наши отношения перешли в стадию очень близких, он по-прежнему оставался джентльменом. Цветы, поцелуи ручки. Никогда не забывал открыть дверь авто. Встать, когда я входила в помещение. О таком нежном, заботливом, щедром, внимательном мужчине, да еще и красивом, как кинозвезда, мечтает каждая женщина. Когда скрывать свой страх расставания стало невмочь, Женя сделал мне подарок. Он подарил мне мобильник. Маленький розовенький, с мелкими бриллиантиками, украшающими панель, с общеевропейским роумингом и суммой на счету тридцать тысяч рублей. Чтобы я могла звонить ему, когда захочу.

День отъезда неумолимо приближался. Вещи были тщательно отобраны и частично уложены. В салоне красоты я провела не меньше восьми часов, делая маникюр, педикюр, пилинг, чистку, маски, оборачивания, стрижку, укладку, кажется, ничего не забыла. Во Францию хотелось прибыть во всем блеске.

Дети известие о моем столь длительном отъезде восприняли спокойно, и только подробности моего вояжа вызвали у них зависть. Вероника сразу начала фантазировать, какие бутики и клубы она могла бы посетить. Дениску больше привлекали море, горы и еда. Весь вечер они предавались мечтам. В конце концов, они дружно заявили, что готовы вылететь ко мне по первому зову. Так что, если соскучусь, останется только свистнуть.

Наконец настал день отъезда. Мы стояли в здании аэропорта и ждали приглашения на регистрацию. Мравинов в аэропорт не приехал. Мы попрощались с ним вчера. Осень решила подарить нам последний по-летнему теплый день. Женя заехал за мной около часа, и мы поехали в сторону Курорта. День был будний, на берегу залива между Репино и Зеленогорском было пустынно. Мы пообедали в новом симпатичном ресторанчике с модной нынче рыбной ловлей, системой небольших прудов перед рестораном. Мы выбрали столик с видом на залив и сидели, любуясь видом, белыми барашками на серых волнах, солнечными бликами, ныряющими в холодную воду чайками. Пили вино и болтали о всякой чепухе. Потом мы долго гуляли в дюнах, а когда немного продрогли, Женя вынул из машины плед, походную фляжку, и мы сидели среди песчаных холмов, согреваясь коньяком и поцелуями. Пахло соснами и осенью. На всем побережье, сколько хватало глаз, не было ни души. И мне хотелось сидеть так вечность в объятиях любимого мужчины под ласковыми лучами северного солнца.

Вспомнив вчерашний день, я загрустила.

Провожал меня только Денис. У Вероники был важный семинар. С мамой и папой я попрощалась дома. Ползунова провожала жена и то ли охранник, то ли шофер, он таскал наши чемоданы, бегал узнавать, где будет регистрация, в общем, был на побегушках. Ленусик в честь отъезда мужа решила блеснуть. На мадам было яркое пестрое платье с завышенной талией, грудь из декольте вывалилась. Черные лосины. Ярко- алые туфли на высоченной шпильке с бантом на щиколотке, большая алая сумка. Сверху на платье был надет маленький кожаный жакетик-болеро. Волосы как всегда распущены, на лбу очки от Версаче, все усыпанные стразами.

Но Василию Никаноровичу было, по-моему, глубоко наплевать, во что вырядилась его супруга. Пока она флегматично жевала жвачку, рефлекторно стреляя по сторонам глазами, он беспрерывно отдавал какие-то ЦУ по телефону. Орал на кого-то. Что-то шептал со злобным шипением прямо в мобильник. Ему постоянно звонили, и было непонятно, как у одного человека может быть такое количество разнообразных проблем и вопросов. И как у него голова не лопнет от обилия необходимых решений.

Я стояла и от нечего делать глазела по сторонам. С Дениской мы уже обо всем переговорили. Ползунов был все время занят. Шофера я не знала. А с Ленусиком нам говорить было не о чем. Интересно, а почему она с нами не едет? Такая поездка! Ницца, Канны, бутики, пляжи, дискотеки, ночные клубы. Да она должна была впереди нас бежать к трапу, расталкивая других пассажиров. А она остается. Причем сама. Любопытно. Ползунов сказал, что она вызвала родственников, жутко не терпится похвастаться новой квартирой. Допускаю. Но чтобы родственники были ей важнее Ниццы, сомневаюсь. Нет. Что-то здесь было не так. Может, она собирается наставить ветвистые рога обожаемому супругу? Причем с конкретным и, видимо, очень дорогим ей хахалем. Ведь какие жертвы! Это вам не просто адюльтер. За этими размышлениями я не услышала, как нас пригласили на регистрацию. С собой в самолет я брала небольшую сумку-баул. Косметичка, томик Донцовой, вдруг станет скучно в полете, путеводитель, документы, милый сердцу мобильник, вот, пожалуй, и весь скарб, тщательно осмотренный таможенниками. Ползунов, по- моему, так и не оторвался от телефона до самой посадки. Даже жене, кажется, рукой не махнул. Хотя с шофером вроде попрощался. Странная все-таки семейная жизнь у олигархов.

Перспектива совместного полета абсолютно не волновала ни меня, ни Василия Никаноровича, который оторвался от своего мобильника только во время посадки. Меня разместили у иллюминатора. Зная, что Жени не будет в аэропорту, в дорогу я оделась скорее комфортно, чем элегантно. Джинсы-стрейч – ноги у меня идеальные, могу себе позволить. Футболочка и серый пиджачок в мелкую клеточку с легкомысленным воротником. Туфли я все же обула на каблуке, как-никак летим во Францию. Переобувшись в салоне самолета в тапочки, я чувствовала себя, как дома в кресле.

Ползунов с выключенным телефоном первые десять минут чувствовал себя потерянным, ерзал, не зная чем себя занять. Занять меня ему в голову, естественно, не приходило. Но через десять минут нас накрыл звук горного камнепада, заглушивший рокот работающего мотора. Василий Никанорович спал. Храп российского коммерсанта вызвал переполох среди иностранных пассажиров.

Лететь предстояло три с половиной часа. Первый час я любовалась видами за бортом, пролистала путеводитель по Франции; в Ницце надо обязательно выкроить хотя бы один день, чтобы сходить в музей изобразительных искусств. Обожаю импрессионистов! И музей Матисса. В конце концов, хоть один выходной в неделю мне полагается? Через час стало скучновато. Василий Никанорович продолжал мерно храпеть, но я уже привыкла к нему, как и к гулу самолета. Почитать, что ли, Донцову? И когда я уже была готова погрузиться в забавные приключения ее героев, очнулся господин Ползунов. Некоторое время он бессмысленно моргал глазами, видимо, пытался понять, где находится. Судя по выражению лица, понял. И перешел к решению другого вопроса – зачем он здесь? Повернул голову налево, направо, увидел меня, узнал и наконец вспомнил все.

Покряхтел минут пять и, расправив затекшие конечности, крепко задумался над вечным вопросом – что делать? Потом азартно потер руки, хитро подмигнул мне, от чего я чуть не упала с кресла, и предложил… вы думаете, тяпнуть по рюмочке? Ничего подобного! Сыграть в морской бой! Самолет шел на посадку, мы разыгрывали пятую партию. Счет был два: два. Ползунов играл азартно, как ребенок, чем заразил и меня. Кормежку в самолете мы пропустили, посадку тоже. К действительности нас вернула стюардесса. Салон мы покидали последними.