Павел теперь и сам понимал – начальству звонила не мать. И он произнес ратерянно:

– Ну а кто же тогда звонил-то?

– Ты в милиции работаешь, вот и разберись, кто там от моего имени о тебе печется. А я-то давно хотела тебя спросить, почему ты на меня в последнее время волком смотришь!

– Так поэтому и смотрю.

– Василиса Олеговна, а что, вы и про меня ничего своей подруге не рассказывали? – вдруг, застыдившись, спросила Лидочка.

Василиса уже боялась интересоваться, что такого она могла наговорить своей подруге.

– Понимаешь, Лида, у меня новых подруг нет, а старым, что ни говори, они все равно не поверят, они же знают тебя. А что я такого наговорила?

– Да… ничего, это я так просто…. – стушевалась Лида.

– Лида пришла с Ниночкой в поликлинику, и к ней подсела женщина,– как-то задумчиво начал рассказывать за жену Пашка. – Завязался разговор. Та увидела карточку с нашей фамилией и говорит, что, мол, у нее есть знакомая женщина с такой же фамилией. Так у той Курицыной невестка каждый год детей, как щенков, приносит. И что-де этой самой Василисе житья уже никакого нет от внуков, и…

– Хватит, Паша, ты же видишь, это была чистой воды ересь, – одернула мужа Лидочка.

Василиса сидела бледная, как известка, и только беззвучно открывала рот.

– Сейчас, мама, мы вам валидольчика… – резво подскочила Лида и унеслась на кухню за лекарством.

Пока Василиса сосала таблетку, Павел угрюмо ходил из угла в угол, а потом плюхнулся в кресло:

– Давай, мать, рассказывай, в какую историю вы на этот раз вляпались?

После разговора с сыном у Василисы поселилось в душе необычайное спокойствие. Она, будто бабочка, впорхнула домой, где ждала Люся.

– Ну, как твой кобелино?

– Люся! Все совсем не так. Это он разъезжал с Кадецкой по служебным делам, представляешь! Ну, конечно, пришлось устроить им нагоняй за наплевательское отношение к детям. Все считают, что они маленькие и ничего не соображают, а они соображают, только по-своему.

– А они что?

– Они? Они мне такое рассказали!.. Люся, пойдем с Малышом прогуляемся, а то меня прямо распирает.

Люся посмотрела на часы – через час должны собираться собаководы на аллее, они с Малышом уже со всеми перезнакомились, не хотелось бы гулять одним, но зато за час они с Василисой могут обо всем переговорить, а там уже и погулять можно.

Спустя полчаса подруги уже не спеша вышагивали по тенистой аллее, и Василиса подробно пересказывала весь разговор с сыном.

– Нет, Вася, ты меня извини, но твой Паша тоже хорош. Такое на мать подумать… – сокрушалась Люся.

– А Лидочка? Ты представляешь, какую обиду на меня несчастная девочка в душе носила! Это чтобы я своих внучек со щенками сравнивала! Да я…

– А где, кстати, наш щенок? – вдруг спохватилась Люся.

Подруги огляделись – Малыша нигде было.

– Малыш! Малыш, ко мне!

– Арчи… Как, черт, его полное имя? Малыш!

Собаки не было.

– Нет, ты скажи… Как сквозь землю провалился! – чуть не плакала Люся.

– Люсь, здесь на берегу гаражи, может, он и правда туда забежал и провалился?

Аллея на самом деле уходила к берегу реки. Река большая, мощная, а берег высокий и возвышался горой, на его склоне там и сям горбатились маленькие то ли гаражи, то ли овощехранилища. Уже лет десять назад владельцев этих лачуг предупредили, чтобы они сносили железные коробки, так как предполагалось строить красивую набережную. Потом кто-то в верхах разглядел, что от домов сия набережная находится на значительном расстоянии и что место тут безлюдное, а следовательно, никто красоты не усмотрит, поэтому деньги решили не выбрасывать понапрасну. В общем, строить ничего не начали, а гаражи разломали. Остались только некоторые, совершенно уже ветхие, в которых летом частенько собиралась шпана да пили мутное пойло бичеватые личности. С наступлением холодов гаражи и вовсе были заброшены всеми и скрипели сорванными дверями, зияли дырами погребов. В эти самые дыры запросто мог завалиться не только щенок, но и любой, кому бы взбрело в голову сунуться в такое строение.

– Малыш! – звали подруги, заглядывая в каждый гараж.

Неожиданно в одной из темных хибар послышался шорох.

– Люся! Скорее сюда, он здесь! – позвала Василиса, заглядывая в погреб.

– Ну где он? Малыш! Маленький мой! – подбежала Люся, и в ту же секунду дверь за их спинами со страшным грохотом захлопнулась.