Хиссолини о том, не следует ли начать подготовительную работу, чтобы обеспечить вхождение в башню Клемана-кун[21]. Говорят, что в последнее время его сильно критиковали и потому его непойманный барсук стал огромным. К тому же, этот тип Хиссолини вступил в однополую любовь с Клеманом-кун. Х-ха, х-ха.

— Веселая компания, — прошептал мой барсук, я же вместо ответа заскрежетал зубами.

— Это вопрос чрезвычайной важности, — сказал барсук Данте. — Необходимо провести отдельное совещание. Я имею в виду Клемана-кун. Что же касается женщин... — В его голосе проскальзывали хвастливые нотки.

— Председатель, — прервал Данте на этот раз барсук Бретон, — следовало бы провести отдельное совещание и по поводу женщин. Вопрос о женщинах значительно важнее, чем вы думаете. Подобное непонимание недопустимо. Но мое выступление еще впереди, — кроме того, следовало бы ускорить ход церемонии.

— Хм, — недовольно пробурчал барсук Данте, — при желании можно поступить и таким образом. А сейчас выслушаем специальную лекцию великого Ли Бо «Встречая нашего друга с Востока». Великий Ли Бо здесь?

— Ли-сэнсэй перепил, — сладеньким голоском, весь извиваясь, ответил барсук Дуцзы Чунь. — Я выяснил содержание лекции, чтобы прочесть ее вместо него. Это стихотворение. Разрешите?

— Читай, — чванливо сказал барсук Данте.

Дуцзы Чунь, конфузясь, начал читать:

— Хм, хм, это всё? Да, не лучшая замена твоему учителю. Может быть, перейдем к фундаментальному докладу Бретона-кун? Перенесемся от восточной древности к сюрреализму?

Осуждающе покачивая головой, барсук Данте слез с кровати, а барсук Бретон, превратившись в модель самолета и покружив над головами барсуков, опустился на кровать и сразу же снова стал барсуком. В комнате раздался гром аплодисментов.

— Господа, — начал Бретон свое выступление. И, почесывая задней лапой за ухом, будто его одолели блохи, продолжил: — Приветствуя появление в наших рядах нового героя Антена-кун, мы все, как один, не можем в очередной раз не признать с радостью и гордостью грандиозность значения Вавилонской башни. Деяния, совершенные Антеном-кун для Вавилонской башни: съедобные крысы, вариатор времени, виселица для повешения вниз головой, таблица расчета человека и другие, — представляют собой выдающиеся изобретения, превосходящие или уж во всяком случае не уступающие таким, как прибор для контролирования снов профессора Фрейда, устройство для растворения идей Хиссолини-кун, банк глаз Яхве[22]. Жизнь башни поднялась еще на одну ступень, и в связи с этим, я думаю, есть необходимость снова подтвердить правильность теории сюрреализма. Как раз сейчас я закончил «Десятый манифест сюрреализма»[23] и жду возможности опубликовать его. Как мне представляется, в ознаменование сегодняшнего дня в аспекте его характера самое подходящее время обнародовать манифест. Раньше, во «Втором манифесте», я писал о множестве Вавилонских башен, писал о непроходимости серебряных стен, покрытых серым веществом, писал о необходимости сомневаться в культе человека, но сейчас положение изменилось. Вавилонская башня осталась одна, проход через стены стал возможным, вместо людей существуют непойманные барсуки. «Второй манифест» переписывался уже много раз, и в конце концов потребовался «Десятый манифест», что и предопределило его рождение.

Барсук Бретон взмахнул длинной гривой, вынул спрятанный между ушами сложенный лист бумаги и начал читать. Это был знаменитый «Десятый манифест». Я думаю, излагать его здесь вряд ли необходимо. Для тех, кто прочел, это было бы повторением, а те, кто еще не ознакомился, могут купить его в издательстве «Суйё сёбо».

— Разумеется, — сказал непойманный барсук, напрягши передние лапы, передернув плечами и потягиваясь, — мы должны завершить все, что возложено на нас как на членов башни. Как сказал Данте, ты являешься пуповиной, связывающей с низменным земным миром, поэтому мне необходимо полностью стереть твой облик. Мои слова не должны пугать тебя. Мое существование есть ты сам в большей степени, чем ты таковым являешься, поэтому это есть и мое упрочение. Сейчас мы пойдем с тобой в банк глаз, и ты положишь туда свои глаза. А в качестве процентов будут выпущены бумажные глаза. Благодаря этому я смогу покупать съедобных жареных мышей, хлеб, покрывать расходы на исследования — в будущем я намерен профессионально исследовать уравнение женских ножек. Они то же самое, что бумажные деньги в низменном земном мире. Благодаря тому что ты освободишься от глаз, являющихся в тебе единственным балластом, с материалистической точки зрения для тебя наступит нечто равносильное антисуществованию, и без всяких усилий, легко, подобно пару, ты сможешь подняться в Рай. Ты станешь чем-то подобным чистому сознанию — разве не в этом состоит абсолютная свобода? Так ты станешь прозрачным поэтом, который будет вечно петь песни. Это и есть духовность.

— Но ведь Валери говорил: «Разве ты будешь способен петь, когда превратишься в пар?»

— Ответить на это довольно просто. Какое же у него бедное воображение — подобный вопрос сам по себе бессмыслен. Тебе известно, что сказал на пороге смерти его ученик Жид-сэнсэй? «Мой взгляд уже не привлекает материя». Таким образом, он отдал пальму первенства воображению и тем самым выразил желание отправиться в Вавилонскую башню.

— В таком случае, какая разница между Вавилонской башней и кладбищем?!

— Если прибегнуть к несообразному сравнению, никакой разницы нет. Но существует ли необходимость сравнивать? Сравнение по своей сущности зиждется на возможности выбора. А у тебя возможности выбора уже нет... Давай оставим пустые разговоры. После встречи с управляющим банка глаз Яхве и его детальных объяснений ты, возможно, согласишься, что именно в этом и состоит твое истинное желание.

— Противно! — закричал я так громко, что даже сам удивился.

— Противно, говоришь? — Непойманный барсук, растянув рот в улыбке, оголил огромные клыки и посмотрел с таким видом, будто был готов в любую минуту наброситься на меня. — Может быть, я ослышался? Ты вряд ли мог употребить слово «противно», правда? А если употребил, это означает, что ты