ликбезом. Увидев отварную говядину, рабы действительно не слишком ей обрадовались, она была вкусная, но жесткая. Зато когда на столы стали выставлять кружки с пивом, сразу же повеселели. Большую часть продуктов со стола я сразу же утащил в нашу с Экаланой комнату, а после ужина попросил её привести родителей. Отец девушки оказался уже знакомым мне медником, его звали Теолад, а мать, Нерсия, работала в амбаре и ворочала мешки с зерном наравне с мужиками. Труд, конечно, каторжный. Помимо Ланы у них было ещё трое мальчиков и старшему из них должно было скоро исполниться шестнадцать лет, после чего его тут же продали бы, но теперь вся семья ценой временного замужества их дочери обретала свободу, но они ведь были рабами и потому не знали свободы, хотя и стремились к ней, а я хотел сделать их жизнь безбедной.

Медник это не та профессия, которая позволит Теоладу хотя бы просто прокормить семью. Поэтому велев всему семейству сесть на лежанке, мы с Ланой сели напротив и я строгим голосом спросил:

— Тео, ты хочешь, чтобы твоя семья никогда не бедствовала?

Рослый мужчина лет под сорок закивал и выпали:

— Да, я только этого и хочу, Валент. — помедлив он добавил — я ведь сын свободного гражданина империи.

— Тогда слушайте меня внимательно, дорогие мои временные родственнички. Ровно через четыре месяца ваша дочь станет свободной гражданкой империи, получит от Нира земельный надел и дом, а от меня небольшой, но очень доходный бизнес. Какой именно, я ещё подумаю. Тео, я обратил внимание, что ты обменял пиво своих мальчиков на яблоки, ещё одну кружку отдал за два куска мяса, а сам пил и одной вместе с Нерси. Это хорошо. Уже завтра вы все будете свободными людьми и переедете в деревню, которую я ещё не видел, но краем уха слышал, что дома в ней хорошие, только до своего поля идти далеко. Вместо того, чтобы селиться в деревне, Тео, вы поселитесь рядом со скотным двором. Он у Нира громадный, так что место там найдётся. От земельного надела ты откажешься и скажешь хозяину, что не станешь ковыряться в земле, которая в его хозяйстве в большой цене, и займёшься совсем другим делом, станешь откармливать бычков для получения мяса особого сорта, такого, за который император станет платить бешенные деньги. Попробовав ваше говядину, которую я приказал подать к столу специально, чтобы никто ничего не заподозрил, мне сразу стало ясно, что она никуда не годится. Так что ты на откорме бычков будешь очень хорошо зарабатывать, а теперь у меня вопрос к тебе, Нерси. Скажи мне, много ли ржи и пшеницы выращивают колоны?

— Девать некуда, — с горечью в голосе ответила женщина, — мы на току замучились пересыпать его. Оно же в мешках преет, вот нам и приходится его то и дело рассыпать и просушивать заново. В амбарах лежит зерно ещё позапрошлогоднего урожая, прошлогодний поэтому не продавали, а скоро будет новый и всё потому, что наш господин держит очень много мясного и молочного скота. Навоза в поля вывозится много, вот земля и родит хорошо.

Улыбнувшись, я успокоил несчастную женщину:

— Не волнуйся, Нерсия, как раз зерном вы и будете кормить скотину, но особым способом, о котором не должны ничего рассказывать. Это не последний наш разговор, друзья мои.

Вечер и начало ночи у нас были восхитительными. Мои ласки до ужина очень понравились Лане, так что она едва дождалась, когда её родители и братья, озадаченные моими словами, ушли. После этого я сделал всё, чтобы не отвратить девушку в дальнейшем от секса, ей ведь ещё предстояло найти себе настоящего мужа. Постоянного, не то что я, и нарожать ему кучу детишек. Вообще-то только в постели с Ланой я понял, насколько даже юные редийки сильнее меня физически. Она чуть не раздавила меня, сжимая в объятьях и наставила мне кучу синяков, но я всё равно был счастлив. Засыпая в моих объятьях, девушка со слезами на глазах спросила:

— Валент, неужели у меня действительно не будет от тебя ребёнка и я не стану твоей навсегда?

— Увы, да, — ответил я девушке с грустью, — но разве это самое главное, Лана? Для меня куда важнее то, что твои родители согласились стать богатыми людьми без земли, но со своим бизнесом, благодаря которому они нигде не пропадут. Как я уже это понял, землю крестьяне купить могут, но только не у своего хозяина и если у них будет для этого достаточно денег. Тебя я тоже научу такому делу, что тебе никогда не понадобится ковыряться в земле, хотя я считаю это занятие чуть ли не самым благородным в этом мире. Просто есть такие виды деятельности, которые намного выгоднее. Поверь, за четыре месяца я обязательно для тебя придумаю что-нибудь особое.

Девушка уснула, а вскоре уснул и я, гадая, к чему бы её пристроить. Утром я проснулся ещё до восхода солнца, оделся и лёг рядом с женой. Нет, ну, действительно, по законам Кеофийской империи она ведь стала моей женой, хотя мы оба были рабами и носили на шее медные ошейники. С первыми лучами солнца, а окно нашей комнаты выходило на восток, к нам ввалился Хулус. Чисто выбритый, зато я был уже почти бородат. Дверь не имела запора и потому я не мог ему ничем воспрепятствовать. Посмотрев на меня, он ухмыльнулся:

— Ты что, вот так и спал всю ночь, Валент?

— Издеваешься? — усмехнулся я — Просто у меня нет привычки спать подолгу. Ты чего припёрся, проверить, что девушка лишилась девственности и всё моё семя находится в ней? Так что ли, Хулус?

Мой редийский подельник нахально осклабился:

— А как же, именно за этим я и явился. Ты раб, она тоже рабыня, а потому вы должны не только работать на своего хозяина, но ещё и рожать для него детей, чтобы он становился ещё богаче.

Коротко хохотнув, я ответил:

— Хулус, Нир разорится, если станет каждые четыре месяца отпускать на свободу очередную девушку, а перед тем её родителей. Своих у него осталось всего четыре, так что скоро придётся покупать новых, остальные ведь слишком молоды, а девственные рабыни, как я понимаю, стоят немалых денег. Отвернись, я разбужу жену.

Главный надсмотрщик послушно отвернулся, а я растолкал Лану, закутал её в холщовую простыню и усадил на колени. Хулус быстро осмотрел вторую, увидел всё, что ему было нужно для доклада, усмехнулся и весёлым голосом сказал:

— Укладывай свою соню, пусть спит дальше и пошли вниз, на кухню. Надо поговорить. За неё и её родителей и братьев не волнуйся. Сегодня в полдень наш господин сам явится сюда, чтобы с них в его присутствии сняли ошейники рабов, переплавили медь в бронзу и отлили из неё браслеты свободных граждан. Экалана переберётся их этой комнатушки в большую комнату родителей, так что весь их скарб достанется вам, а им будет выделен новый, вместе с землёй и домом.

Уложив сонную девушку в постель, я негромко сказал:

— Хулус, скорее всего они не станут брать у Ниро землю, а дом попросят построить для них не в деревне крестьян. Ладно, как раз именно этим мы сейчас и займёмся сразу после завтрака.

Едва мы спустились во двор, мой напарник негромко доложил:

— Валент, как ты и обещал, вечерний удой был очень хорошим, не таким, как прежде, но и не хуже. Главное, что молоко было отличного качества и из него уже начали изготавливать сыр. Более того, его зёрна сразу же порозовели. Нир, когда я к нему вечером заявился, только что не плясал от радости. Когда же я рассказал о нашем с тобой разговоре, точнее о той его части, о которой он должен был знать, он в лице переменился. В общем он даже не приказал, а попросил меня стать твоей тенью и делать всё, чтобы ты и дальше колдовал над его козами. Между делом я спросил у него и старого Лагеуса, что они думают на счёт того, если ты сделаешь наших быков толстыми и упитанными. Сейчас они только и годятся для того, чтобы на них землю пахали, но таких и без мясного стада хватает с избытком. Честно говоря, я даже не ожидал, что их рожи так вытянутся. Намекнул я им и о том, что ты, дескать, сокрушался, будто для этого нужен хороший корабельный мастер и сказал, я как раз именно он и есть. Они, конечно, не поняли, как можно связать одно с другим, я, в общем, тоже, хотя и не подал виду, но после утренней дойки мне велено доставить тебя прямо в усадьбу, в Зелёную ротонду, а теперь давай, рассказывай ты, что намерен делать и