на землю в нескольких футах от костра, но она поползла прочь. Мерзавцы окружили ее.

– Пока это лишь предупреждение! – Один из них пнул Салли ногой, и она скорчилась от боли.

Другой обратился к Холли:

– Ты слышала, покровительница ниггеров? Ну как, понравилось? Если эта тварь не уберется отсюда, мы вернемся и подвесим ее за черную задницу, а твою проклятую хижину спалим дотла.

Третий подбежал к дому и бросил горящий факел на крыльцо.

С громким хохотом мужчины в белых балахонах скрылись в лесу. Через несколько секунд раздался топот копыт.

Крыльцо хижины было объято огнем. Связанная Холли дергалась, пытаясь привлечь к себе внимание Салли…

Наконец та опомнилась и развязала веревки.

Холли вытащила изо рта кляп:

– Воды! Скорее; Салли, а то все сгорит!

Схватив метлу, Холли стала сбивать огонь. Метла вспыхнула, но тут подоспела негритянка с ведром воды.

Когда огонь потух, Салли забилась в истерике. Уложив ее на постель, Холли налила в стакан вина и велела подруге выпить.

– Возьми себя в руки!

Холли вытерла слезы ярости, чувствуя, что готова к сражению.

– Пей! – повторила Холли, и девушка дрожащей рукой поднесла к губам стакан. – Выпей и постарайся уснуть, Салли. Все позади.

– Нет, – возразила негритянка. – Это не кончится, пока я не уйду отсюда.

– Вздор. Ты для них только предлог. Не бойся. Больше они не застигнут меня врасплох.

Когда негритянка уснула, Холли взяла ружье и выглянула в окно. Крест обуглился. Положив ружье рядом с собой, Холли, наконец, заснула.

Скотт Колтер лежал в гостиничном номере, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Он снял седьмой номер в гостинице «Дельта». Продавленный матрас был покрыт серой застиранной простыней. Убогая мебель состояла из железной кровати, расшатанного стола и сломанного кресла. Из салона, расположенного внизу, доносились дребезжащие звуки пианино и сдавленный смех.

Убожество обстановки угнетало, но это было единственное во всей округе место, где можно тайно уединиться с женщиной. От двери к лестнице вел узкий, почти не освещенный коридор. Зато открыв внизу дверь черного хода, человек оказался бы на безлюдной улочке. Именно так он и поступит. Скотту стало не по себе, едва он подумал, что кто–нибудь узнает о его намерении переспать с Лайзой Лу.

Поднявшись, он подошел к окну и посмотрел на улицу. Все окутала кромешная тьма. Хорошо! Возможно, она не придет.

Скотт размышлял об этом весь день. Ему не нравились женщины, стремившиеся использовать его в своих целях. Однажды он уже испытал такое, но то, что предстояло ему сегодня, было несколько иным. Лайза Лу всегда хочет мужчин. Не подвернись ей Скотт, она назначила бы свидание другому. Так зачем же отказываться от встречи с ней?

Эта девица сама рассказала ему, что мечтает только о Роджере Бонхэме и его деньгах. С такими, как Скотт, она предавалась удовольствиям, не помышляя ни о чем ином и не стесняясь Своего распутства. Лайза клялась ему, что не видела мужчины лучше, чем он. Этому Скотт верил, зная, что женщины всегда остаются довольны им и, как правило, хотят поскорее вернуться в его объятия.

Холли была исключением.

Он стукнул кулаком по стене. «Надо забыть о ней!» – сказал себе Скотт, но образ Холли преследовал его. Она ненавидит янки. Что ж, возможно, время вылечит раны, нанесенные войной. Но что ему нужно от Холли? Черт возьми, этого он не знал.

Она презирает его. Плевать! Она не желает его видеть. Ему это безразлично. Но почему все–таки его так тянет к ней?

Отчасти из–за Холли Скотт и оказался в Виксбурге, хотя она ни о чем не догадывалась. Никто не должен знать об этом, иначе его тайная миссия потерпит крах.

Да, все ужасно запуталось!

Увидев Лайзу, Скотт не упустил возможности познакомиться с ней. Еще бы! Ведь ее отец, Толтон Поллак, вероятно, один из членов банды «Ночные ястребы». Теперь Скотт знал их всех. Мало того, Лайза призналась, что Роджер Бонхэм частенько посещает ее отца. А именно Роджер представлял для Скотта особый интерес.

Когда в коридоре послышались шаги, он вытащил из кобуры пистолет и направил его на дверь. В комнату вошла Лайза в розовом платье, отделанном кружевом. Ее золотистые волосы ниспадали на плечи, и она соблазнительно улыбалась.

– О, мой полковник! – проворковала Лайза, глядя на Скотта. – Надеюсь, ты не станешь стрелять в женщину, решившую переспать с тобой?

Скотт спрятал пистолет, а она стремительно приблизилась к нему и, проведя рукой по его обнаженной груди, коснулась губами сосков.

– Я едва дождалась встречи с тобой, мечтая лишь об одном: поскорее оказаться в твоих объятиях.

Скотт засмеялся:

– Обычно ты мечтаешь о том, как бы выйти замуж за Роджера Бонхэма.

Лайза прижалась к нему.

– Не ревнуй, дорогой. Каждая девушка должна заботиться о своем будущем. К тому же ты сам говорил, что не собираешься жениться.

Он удивленно поднял брови.

– А если соберусь? Ты согласишься выйти замуж за бедного солдата, получающего сорок долларов в месяц?

– Конечно, соглашусь, при условии, что мы будем любить друг друга. А насчет жалованья ты пошутил, правда? Полковник получает гораздо больше чем простой солдат.

– Предположим, что ты не любишь Роджера Бонхэма, а, он попросит твоей руки. Неужели тебя не соблазнит его богатство?

Она засмеялась, потерлась щекой о его грудь и теснее прижалась к нему.

– Почему ты ревнуешь, милый? Я думала, что мы встречаемся просто ради удовольствия.

«Хорошо, – решил Скотт, – пусть считает, что я ревную. Тогда мои вопросы не внушат ей подозрений».

– Когда ты последний раз виделась с Роджером?

Она пожала плечами:

– На людях не припомню, а вот сегодня вечером он заходил к нам, точнее, к моему отцу. Я было подумала, что он предложит мне отправиться вместе с ним на свадьбу Джарвиса в воскресенье, однако Роджер пожелал встретиться только с моим отцом. По–моему, он был чем–то расстроен.

– Ты ушла из дому до того, как их беседа закончилась? Возможно, он потом поговорил бы и с тобой.

Она провела пальцем вниз по его животу.

– Нет. Они с папой заперлись в кабинете, а минут через десять Роджер вышел и, даже не взглянув на меня, ушел. Меня это удивило, но еще более странно, что потом он снова заходил к нам, когда стемнело. Я ни о чем не спрашивала. Отец не любит, когда суют нос в чужие дела.

Лайза сунула руку ему в штаны, и ее холодные пальцы стали двигаться там, возбуждая в нем желание. Скотт, однако, старался не терять нить разговора.