Крепко врезавшись ему в бок, она пробила в нем неисправимую брешь, нанесла рану глубоко и быстро, так что он чуть не рухнул от их столкновения. Чуть не сбежал, кровоточа, чтобы найти укромное место, где он мог бы либо выздороветь, либо умереть. Но она не позволила. Вместо этого она нелюбезно обрушилась на него, разбила надвое, расплескала его жизнь, играла среди обломков и убедила его, что это может быть здорово.

К тому времени, когда Парк сидел в «Старбаксе» на Мелроуз-авеню, глядя в окно на парад неспящих и прочих сов, проводивших ночные часы ходя по магазинам, слушал, как молодая женщина, чей голос говорил с ним раньше по телефону, рассказывала ему, как именно он будет забирать товар, как будет отчитываться за недостачу, сколько ему будут платить за одну доставку, и просила показать ей действительные водительские права, регистрацию автомобиля и страховку, к тому времени Парк был раскрыт со всех сторон. Он сделался сильно уязвимым из-за ран, которые Роуз открыла в нем, из-за вещей, которые он начал понимать и которых никогда не освещала философия, и почти не присутствовал в кофейне. Его большая часть находилась дома, в детской, где его жена и ребенок, все еще делившие одно тело на двоих, собирали кроватку, а он в это время получал первый урок по продаже наркотиков.

Парк был презентабельный, образованный белый мужчина, за рулем приличной машины и, что самое ценное в дилере, одновременно расторопный и надежный, и его очень скоро перестали отправлять по конкретным адресам, чтобы максимизировать количество доставок, которые он мог сделать за день, и перевели на обслуживание лучших клиентов. Парк стал получать повышенную комиссию за доставку, доплату на топливо и часто появляться в таких местах, где его обыскивали частные охранники, пропускали в запертые ворота, провожали в элитарные клубы от Малибу или того, что от него осталось, через прибывающие волны и осыпающиеся холмы, до районов Беверли-Хиллз, Бель-Эйр, Хэнкок-парк, Голливуд- Хиллз, некоторых кварталов Западного Голливуда, в лос-фелисские жилища ярких молодых звезд реалити- шоу и примерочные кабинки бутиков на Родео-Драйв.

Потом он снова стал покупателем. Он сделал ход, который его наниматели восприняли как должное, и купил три килограмма крепкой канадской конопли. Согласился не поставлять ее их клиентам, но и не обещал отказаться от своих постоянных покупателей, ушел из курьеров и почти сразу же стал получать от этих покупателей запросы по CMC.

Так как НСП не унимался, он увлекал в своем течении и тянул за собой все более агрессивные химические контрмеры. Вполне понятное, общее для многих желание завернуть свое сознание в пузырчатую пленку, чтобы заглушить все сигналы извне, оградиться от всего, что происходит в большом мире, осложнялось желанием многих других не отставать от темпа осведомленности неспящих. Происходило быстрое разделение людей по личным предпочтениям: стимуляторы, транквилизаторы или категорическое неприятие ни тех ни других.

При более чем тридцати миллионах неспящих в США любого возраста, финансового положения, национальности, вероисповедания и прочих легко определяемых демографических категорий рынок круглосуточного обслуживания переживал подъем. Он нуждался не только в работниках, но и в том, чтобы эти работники хорошенько заправлялись.

Одалживаясь из заначки на складе вещественных доказательств более редкими, экзотическими веществами, Парк смог дополнить свою и без того железную репутацию надежного поставщика основных наркотиков не менее блистательной изустной славой добытчика всяких невозможных вещей. Однако оказалось, что эта репутация имеет один серьезный побочный эффект: многие его клиенты не хотели делиться его номером.

Никто не хочет терять то хорошее, что имеет.

Впрочем, не важно. Парк был не способен освободиться от трудовой этики отца и целиком привносил ее во все свои действия, и оказалось, что его доля на рынке выросла.

Так как большую часть жизни он провел в кругу состоятельных людей, он познакомился лучше, чем хотел, с такими атрибутами роскоши, как кассовые сборы, адюльтеры знаменитостей, роскошные машины, тенденции фондового рынка, дизайнерские марки, цены на недвижимость, фитнес-программы и неизменно растущая популярность радикальных, но необязательных процедур пластической хирургии. Неожиданно для себя он обнаружил, что обычная болтовня между ним, продавцом, и покупателем начинает переходить в откровенности, которые скорее можно услышать в парикмахерской, у врача или у психотерапевта.

Наблюдательный и спокойный, неразговорчивый, Парк если говорил, то всегда к месту и при этом часто ссылался на Декарта, Лао Цзы, Сьюзен Зонтаг или Фому Аквинского, не реже, чем цитировал героев последнего дорогого ситкома, снятого при участии клиента, и в присутствии Парка его покупателям было уютно. Никто и не подозревал, что проницательность основывалась на глубокой концентрации, на стремлении занести все увиденное и услышанное в протокол свидетельских показаний.

Так и получилось, что Парка с его особой аурой одновременно и надежного поставщика, и хорошего слушателя пригласили на вечеринку, где Бини познакомил его с Хайдо. Где и состоялся разговор, который впервые внушил ему подозрение, что погружение мира в безумие не было ни случайным, ни естественным следствием человеческих излишеств, что кто-то стоял за штурвалом и правил все дальше в пучину бедствий. Что кто-то громадный и невидимый наживался на грудах измученных трупов. И что он должен заплатить за свою жадность. Если только Парк сможет его найти.