– Ваня, отдай мне ключ от ячейки банка…

В черной «ГАЗ-31029» сидел и курил мужик средних лет. На кого он меньше всего был похож, так это на представителя братвы. Обыкновенный «колымщик». Если он привезет корейцам ключ, то получит от них пятьсот «деревянных» и поедет домой в прекрасном настроении, даже не подозревая о том, что стал участником преступления. Умысла нет – нет и вины. В данном случае это правило действует на все сто процентов…

Я постучал ключиком по стеклу. Мужик сразу распахнул дверцу. Скорее из профессионального любопытства, нежели по необходимости я спросил:

– Куда ключик-то повезешь?

– Парни сказали подъехать к Центральной библиотеке.

– Давай подъезжай…

Я шел в отдел и думал о том, что если бы мне отрубили руку, то отчаяния я испытывал бы гораздо меньше. Ума сделать еще один дубликат документов у меня не хватило. Юнг сыграл профессионально. Он «сделал» меня, как пацана.

Я зашел в кабинет и сразу позвонил домой. Как ни в чем не бывало, Настюша взяла трубку.

– Настя, кто бы тебе ни звонил в дверь, кем бы ни представлялся, не смей открывать до моего приезда. Никому! Поняла, дорогая?..

Естественно, что я ее испугал. Но обмануть, как в прошлый раз, у меня не было возможности. За входные двери в квартиру я не волновался. Обе металлические, из листа-»четверки». Если кто-то надумал их взорвать, ему понадобилось бы столько тротила, что мог рухнуть весь дом. О том, чтобы двери выломать, речи не было.

Отвалившись на спинку стула, я стянул с головы шапочку.

– Ну, что, братцы? Меня поимели как учителя рисования. Теперь у нас нет списков.

– Ты о списках Юнга? – полюбопытствовал Ваня.

– Конечно.

– У нас есть списки.

– Были. – Я потянулся к пачке сигарет. – Завтра утром их заберут корейцы.

– Они заберут из ячейки копии. – Иван угрюмо жевал ломтик сала с хлебом и смотрел на экран телевизора. Шел матч «Авангард» – «Ак Барс».

А на меня, улыбаясь, смотрели Верховцев и Вьюн. Я ничего не понимал и чувствовал, что начинаю раздражаться.

– Ванька снял копии, а первые листы переложил в другую ячейку! – Дима виновато посмотрел на Бурлака. – Он не стал нам сразу говорить, потому что предвидел такой исход дела…

– Значит… Ремень генератора…

– Иди порви его! – рассмеялся Бурлак. – А техосмотр машины охранники папы каждый день делают. Когда «Лексус», конечно, в гараже. «Жучки», «маячки», масло, горючее, зарядка и прочая перхоть… Все под контролем. Прости, Андрей.

Мной овладели странные чувства. Сначала – досада, потом – изумление, следом – восторг и, наконец, – снова досада. Если меня не уволят к моменту выпуска Бурлака из школы милиции, то я расшибусь в доску, но заберу этого парня к себе!

– На первый раз – выговор. Если еще раз предпримешь что-нибудь в обход меня, удалю с поля.

Приняв от Верховцева протянутый бутерброд, я впился в него зубами и добавил:

– Это ко всем относится.

В тот же день я отправил Настю в Москву, к тетке. Анастасия взяла в институте академический отпуск на полгода.

Мы провожали ее вчетвером. Не склонные к сантиментам, Верховцев и Вьюн поставили на перроне чемоданы, попрощались и тихо отошли в стороны. Ванька все-таки решился и прикоснулся к Настиной щеке. После этого испарился, как эльф. Я даже растерялся, когда остался на перроне один на один с девушкой.

– Если я не увижу тебя снова, я умру… – Настя плакала на моем плече. Она так крепко держала меня за куртку, что казалось, ее пальцы невозможно разжать.

– Я слишком долго тебя ждала…

Это были последние слова, которые я слышал из ее уст. А все, что осталось в моей зрительной памяти, – заиндевевшее стекло, сквозь которые смотрели на меня ее прекрасные глаза, полные слез. И я видел в них свое отражение, двигаясь по перрону до тех пор, пока поезд не обогнал мои шаги…

Восстанавливая в памяти тот день, я вспоминаю слова Ивана: «Они не посмеют ее удерживать…» Он не пытался меня успокоить. Это был вывод. Что происходило в его голове? Над чем работал мозг молодого и неопытного парня? И почти сразу, проводив Настю, он отправил в банк, снял копии со списков и перепрятал их! Он предусмотрел все. И оказался прав. Он давно сумел вычислить и предсказать дальнейшее развитие событий! Молодой мент достиг того, до чего не смог своим умом дойти я. «Браво, Ваня», – похвалил я его мысленно, глядя, как он разбирал списки Тена-Юнга. Вслух я тебе бы этого не сказал, потому что у меня уже был один маленький печальный опыт. Этот «опыт» сейчас занимает кресло, точнее, офисный стул в кабинете заместителя начальника отдела. Я тогда, несколько лет назад, тоже восхищался сообразительностью молодого стажера. И разбрасывал похвалы, как сеятель – пшеницу. Результат моих чрезмерных поощрений – перед глазами: глинистый цвет лица, синие мешки под красноватыми очами, напряженная походка. Максим Александрович Обрезанов выглядел старше меня лет на пять, хотя на семь младше. Слишком поздно пришло прозрение.

– Вот, смотрите… – Верховцев, тоже разбирая бумаги, перегнулся через стол. Из его рта, словно сигара, торчала перемотанная изолентой милицейская ручка. За отсутствием в моем кабинете иных канцелярских принадлежностей, помимо моего пера и собственного Ваниного «Паркера», Диме пришлось оторвать ручку от набора со шнуром, который был намертво закреплен на столешнице. Надпись на наборе гласила: «Для явок с повинной». За этот прибор меня уже трижды казнили проверяющие из ГУВД. Приезжая, они также не понимали предназначения песочных часов, стоящих рядом. Глядя в их глаза, я готов был поклясться, что они постоянно задают себе один и тот же вопрос: «Зачем оперу держать на столе песочные часы да еще в комплекте с таким омерзительным, дискредитирующим милицию прибором?» Почти все проверяющие знают вес пистолета Макарова и начальную скорость полета пули, но не умеют из него стрелять. Могут наизусть пересказать «Закон об оперативно- розыскной деятельности», но не имеют представления, как его применить на практике. Вот и мучаются над моими часами, бедолаги…

– Автомобиль «Паджеро». Как я понимаю, пригнан из Испании. – Верховцев протянул ксерокопии паспорта машины и таможенной декларации.

– «Паджеро» не может быть в принципе пригнан из Испании, – заявил Иван, даже не поворачивая головы.

– Это почему?! – возмутился оскорбленный опер, который только что своими глазами прочитал, что джип прибыл именно из Испании.

– Потому что в испаноязычных странах слово «паджеро» означает «педераст». Этому продавцу в Испании местные «мачо» такую «залепуху» бы сделали, что ему было бы не до торгов. В Испании на «Паджеро» не ездят и ими не торгуют.

Верховцев снова вчитался:

– Черт, Италия…

Вьюн спал на сдвинутых стульях. Он любил скорость, риск, динамику. Наша возня с бумагами убивала и калечила его дух. С самого утра он дрых без задних ног.

– Я нашел. – Иван подвинул ко мне документ. – «Лендровер Дискавери», двухтысячного года выпуска. Продан в нашем городе. Если, конечно, верить записям на документах. Корейцы имеют глупость педантично отмечать весь процесс продвижения авто на рынке.

Верховцев удалился «пробивать» владельца по базе данных. Анечка Топильская, под мое клятвенное обещание отдать ключ от приемной следующим утром, до прихода Торопова, а также соблазнившись коробкой грильяжа, открыла нам доступ к компьютеру. Пароль входа в базу я пообещал забыть тем же