Когда я вернулся в кабинет, Вьюн протянул мне телефон.
– Обещал подарить тебе трубку. Дарю.
– Это же твой?.. – недоуменно улыбнулся я.
– Мне уже кажется, что не мой. Тебе по нему звонят чаще, чем мне. Бери, бери!
Выяснилось, что несколько минут назад неизвестный, не пожелавший представиться, набрал номер Вьюна и справился обо мне. Игорь сказал, что я вышел, тогда абонент предупредил, что перезвонит, и отключился.
Все это очень странно. Никто, кроме присутствующих, не знает номера. Никто, кроме…
Я почувствовал, как у меня холодеют руки…
Этот номер знала Настя…
Сейчас она должна была быть в больнице. Сразу после института Настя собиралась на дежурство. Согнав со стола Верховцева, который предпочитал его всем стульям, я стал быстро набирать номер приемного покоя больницы.
Дежурный врач сообщил, что к Насте приехал мужчина, после чего она отпросилась на пять минут, накинула на плечи шубку и вышла. Вот уже второй час, как она отсутствовала. Горский, все люди, что приближались к тебе, попадали в беду…
Мог ли я предвидеть все?
Обязан!!! Я был виноват в том, что Лешка до сих пор не открывал глаз! Я просто не предвидел, что он попадет в опасность в безобидной на первый взгляд ситуации. Из-за меня едва не погибли Игорь и Дима! Я не предусмотрел возможности того, что в их машину врежется джип «отморозков». Теперь попала в беду Настя!.. Из-за моей глупости! Я, как магнит, притягивал к себе лучших людей, чтобы им стало плохо от этой близости…
Сообразив, что произошло, друзья нахохлились, как воробьи на морозе. Каждый проворачивал в голове свою версию возможных действий.
– Давай перестреляем на хер всех в этом корейском особняке, – такую версию мог предложить только Верховцев.
– Поддерживаю, – согласиться с ней мог только Вьюн.
Иван Бурлак, человек аналитического склада ума, сидел безмолвно. За последние дни он настолько привык ко мне и моей девушке, что свалившееся на наши головы новое несчастье переживал молча.
– Они не посмеют ее удерживать, – вдруг произнес он в тишине кабинета. Его взгляд уперся в герань на окне. Он молча встал, смахнул со стола пластиковую бутылку с водой и полил цветок.
– Все очень просто, – объяснил он. – На тебя сейчас нельзя сильно давить. Если они переусердствуют, ты сломаешься. Списки примут статус официального документа, и тогда им всем крышка. Это предупреждение, Андрей. О недопустимости в дальнейшем подобных поступков.
Речь шла, разумеется, о «Порше» Креста. Но мне не хватало теперь терпения и покоя, чтобы мыслить рационально. А вот и обещанный звонок…
– Слушаю!
– Господин Горский?
– Дорогой товарищ Горский, мать твою!.. Где девушка?!
В голосе звонившего невозможно было распознать акцент. Если кореец знает русский, то говорит без ошибок. Впрочем, кто сказал, что это кореец?
– Господин Юнг очень расстроен вашим поступком, господин Горский. Сейчас к вам приедет человек и передаст вам кое-что. Отнеситесь к этому с уважением. Вы совершенно не думаете о своих близких, господин Горский. Если вы решили заниматься опасными делами, то могли хотя бы объяснить близким, что нельзя садиться в машину к незнакомым людям. Теперь из-за вашей неосмотрительности будут страдать совершенно безвинные люди. Потому что, родившись русским, вы не понимаете, когда вам что-то объясняют на родном языке.
Конец связи.
У меня постепенно темнело в глазах. Настя…
В голове проносились картинки нашего недолгого знакомства. Нужно было срочно что-то делать. Распахнув заскрипевшую дверцу сейфа, я вынул запасной магазин к пистолету и ссыпал в карман горсть патронов. Все, которые там были. Верховцев вздохнул и направился в свой кабинет. У него, помимо пистолета, в кабинете хранилось и личное помповое ружье. Официально зарегистрированное, но находящееся не дома, как положено, а на работе. Защищая закон, что-нибудь всегда нарушишь…
Не успел он дойти до двери, как раздался легкий, едва уловимый ухом стук. Дима, помня о «человеке», который должен прибыть «кое с чем», резко распахнул дверь. То, как менялось выражение его лица, заставило меня бросить взгляд на остальных. В их глазах светилось такое изумление, что я не решался отойти от сейфа.
– Ребята! – услышал я голос, от которого мгновенно потеплели ладони. – Это что за шутки?
Настя! Это была она. Моя Настюша, веселая, ничего не понимающая и от того счастливая и задорная…
Я взял ее за руку, затащил в кабинет и закрыл дверь на замок.
– Горский… – застонала она. – Задушишь!..
Она сидела в приемном покое, в своем кабинете, когда на пороге появился незнакомый мужчина. Он был одет в длинный кожаный плащ, норковую шапку, и на его лице светилась добродушная улыбка.
– Можно вас на минутку, Анастасия Александровна? – попросил он. – Я от Андрея.
Она хотела пригласить мужчину в кабинет, где им никто бы не помешал, но незнакомец извиняющимся тоном попросил выйти на улицу. Фраза «от Андрея» мгновенно стерла все подозрения, и Настя, накинув шубку, зашла в кабинет дежурного врача:
– Я на пять минут отлучусь?
Тот был не против. О крушениях поездов и падениях самолетов никто не предупреждал, и за утро в больницу привезли лишь одну бабушку, сломавшую ногу на лестнице. Ее уже отправили в стационар, и персонал приемного покоя откровенно тосковал по работе.
Когда Настя вышла на улицу, у крыльца стоял огромный черный джип.
Да, я знаю этот джип. Один раз я в нем уже прокатился. И ездит он, как трамвай, по маршруту «Город – Особняк».
Настю пригласили внутрь и пояснили, что Андрей попросил сделать ей приятное – показать крокодилью ферму. Как она ни сопротивлялась, ее все-таки заставили поехать. Не было ни насилия, ни угроз. «Мягко убедили» – так сказать вернее. В качестве успокоительного средства ей предоставили информацию о том, что дежурная медсестра уже в дороге. Настю заменили по распоряжению главврача больницы.
– Вот у кого нужно учиться работать. У Юнга. – по-отечески подсказал Ивану Верховцев. – А не у Горского.
Настю привезли в странный особняк восточного типа.
– Знаешь, Андрей, – восхищенно воскликнула Настя, – там даже кончики крыши вверх вздернуты, как на пагоде!
«Знаю», – мотнул я головой.
– А у входа звери какие-то сказочные из металла!
«Видел».
Девушку встретил маленький сухонький старичок. Он пригласил ее в зал, угостил кофе, провел по всем комнатам, рассказывая об истории рождения каждого шедевра. После они переместились в еще большую комнату, где стояло множество статуэток Будды, дымились маленькие свечи, в воздухе висел запах сандала.
– Здесь я разговариваю со своими предками, – объяснил старичок Насте. – Они учат меня жить с пользой для близких, различать зло в людях, приносящих подарки, и вдыхают в мой стареющий организм новую энергию. Это запретная территория для любого. Появление вас здесь было бы просто невозможно, но для девушки господина Горского я сделал исключение. Каждый должен помнить о предстоящем уходе в мир теней. К этому нужно быть готовым. Для уходящего это лишь мгновение, ничтожно малый отрезок времени, разделяющий мир иллюзий и вечность. Мы живем в мире иллюзий.
