Выстрелы мы услышали, еще не доехав до улицы Южной. Бабахали раскаты одной тональности. Судя по ним, огонь велся из охотничьего ружья. Ими Жилко скорее давал понять, что жив и борется за свободу, нежели пытается кого-то подстрелить.

Заметив приближающийся к месту перестрелки наш «дредноут» с четырьмя мужиками внутри, один из «пятнистых» выскочил на дорогу. Мы с Верховцевым одновременно «выбросили» в открытые окна руки, вооруженные удостоверениями, и только это дало нам возможность оказаться в самом эпицентре схватки.

Спецназом руководил капитан моего возраста. Для разговора он снял с головы маску, чем сразу вызвал к себе расположение. Есть дуболомы, которые считают возможным вести беседу с таким чулком на голове, из-под которого видны лишь их дико вращающиеся глаза. Этот же проявил тактичность.

Знакомство представителей смежных ведомств, вызванных в экстренном порядке, занимает обычно не более трех минут. Поняв, кто я и какие цели преследую, капитан быстро пояснил мне ситуацию. Операм из УИНа удалось вычислить местонахождение беглеца совершенно случайно. Это был один из тех немногочисленных случаев, когда граждане проявили сознательность.

Степа Жилко «спалился» из-за Аугусто.

Одна из старушек соседнего микрорайона с умилением смотрела очередную серию телефильма «Земля любви». В тот момент, когда Аугусто протянул свои длани к Анжелике, трансляция прервалась и на экране высветилась рожа какого-то бандюка. Его искали «милиция, пожарные, горгаз и горводоканал» одновременно. Ненависть к этому лицу была столь велика, что старушка запомнила его преступные черты. В обед, когда между сериалами появилось «окно» в сорок минут, бабушка заторопилась в магазин. И вот, стоя в очереди, она вдруг увидела ненавистное лицо прямо перед собой. Выскочив на улицу, злобная старуха тотчас позвонила по таксофону, и через пять минут началась уже не киношная, а настоящая погоня. Подключившийся спецназ загнал Жилко в частный дом и блокировал все выходы. И вот уже двадцать минут, как бойцы СОБРа пытались его оттуда выкурить.

– У него патронов к обрезу, как у егеря в сезон охоты! – пояснил капитан. – Я уже двадцать три выстрела насчитал. У парня с собой была сумка, так что неизвестно, сколько там боеприпасов.

– Не стрелять! – сказал я капитану. – Что бы ни произошло – не стрелять!

Теперь, при такой неожиданной удаче, мне не хватало потерять еще и Жилко.

Приблизившись к забору, я посмотрел в щель. Стриженая голова то и дело показывалась в проеме. Но показывалась ровно настолько, что прицелиться было невозможно. Жилко появлялся в окне то в одном углу, то в другом.

Очередной выстрел расшиб в щепки доску рядом с моей головой.

– Ушел бы ты оттуда, мужик! – посоветовал один из участников «Маски-шоу». – Оставь нам это дело, а то потом что твоим маме с папой говорить?

Снобизм, помноженный на бестолковость.

Слева от калитки прижался к забору Верховцев. Он обеими руками держал пистолет и по бисеринкам пота, выступившим на его лбу при температуре минус двадцать, я понял: Дима уже там.

– Капитан, убери своих людей, – вполголоса попросил я, ударом ноги распахивая калитку.

Выстрел…

На мою шапочку посыпались сухие щепки.

– Степа!! – крикнул я в проем.

– Че, козел?! – раздалось из дома.

– Сам ты козел! Ты что же это вытворяешь, а?! Ты Ольгу хочешь вдовой оставить? Или просто жить без нее ближайшие двадцать лет?!

Пауза. Кажется, я загнал спицу в сердце Жилко…

– Ты о чем?!

– Я о том, что если ты сейчас кого-нибудь поцарапаешь, то намотаешь себе лет пятнадцать! А с учетом твоего срока и побега ты выйдешь лет в пятьдесят! Как ты думаешь, Ольга тебя будет ждать?

Молчание. Кашель.

– Ты кто такой? – По голосу мне показалось, что Жилко не совсем здоров.

– Я капитан Горский. – Я сделал шаг в проем калитки. Передо мной был неухоженный двор, какие часто встречаются в деревне у нерадивых хозяев. – Степа, посмотри в окно. Никто в тебя стрелять не станет. Даю слово офицера. Только не «замочи» меня по запарке…

В окне показалась голова с короткой порослью волос. Следом появились два спаренных ствола.

– Спокойно, Степа, спокойно… Посмотри – я отдаю оружие.

Я развернулся и бросил пистолет в проем калитки, на улицу. Верховцев, словно фокусник, тут же схватил его. Рука появилась и исчезла так быстро, что я даже не успел поймать взглядом движение.

– Теперь мы можем поговорить?

Судя по действиям Жилко, он даже не имел представления, где сейчас находится Коренева. Если бы они расстались недавно, то он не позволил бы мне приблизиться и на метр. Когда я упомянул об Ольге, Жилко растерялся. Вряд ли он поверил в то, что она со мной. Ведь он не спросил меня: «Где она»? Он просто хотел узнать о ней хоть что-нибудь. Да, это чувства…

– Снимай одежду. – Он не верил в то, что у меня больше нет оружия.

Когда я остался в брюках и майке, он позволил подойти к оконному проему. В двадцати сантиметрах от моей груди подрагивали стволы обреза, и я чувствовал запах пота от нездорового тела беглеца. Последний раз он мылся, наверное, еще в зоне. Разговор через окно не входил в мои планы. Если откровенно, то у меня вообще не было никакого плана. Я знал одно – мне нужен живой Жилко, и действовал я сейчас по принципу: «Ввяжусь в драку, а там посмотрим». Можно было в течение дня морально задавить Степу, причем задавить так, что он сам бы со слезами на глазах выполз из домика. Но капитан в таком случае может отдать приказ своему снайперу, вон тому, с СВД в руках, и через полминуты, изловчившись, спец разнесет череп Жилко вдребезги, как трехлитровую банку с квашеной капустой. Этим архаровцам оперативные проблемы так же непонятны, как мне – их спуски на веревках с десятиэтажного дома.

– Степа, на улице минус двадцать с северо-западным ветром, а я в майке, – заметил я. – Запусти меня в дом, там и поговорим. Или ты боишься безоружного мента? Только не советую орать в окно, что у тебя заложник. Как только ты закончишь фразу, сразу намотаешь себе призовых лет пять. У тебя и без того уже срок, как у…

Я хотел сказать «Нельсона Манделы», но вовремя вспомнил, что для нынешнего поколения это имя сродни имени академика Сахарова.

– … Каннибала Лектора.

И Степан Жилко совершил ошибку. Он позволил мне подняться на крыльцо и войти в дом. Около пятнадцати секунд я находился вне его контроля, и не воспользоваться таким моментом было бы непростительной роскошью. Я обшаривал взглядом каждый сантиметр в поисках предмета, который мог использовать в качестве оружия. Но при всем бардаке, который был во дворе и в доме, я, как назло, не встретил ни шила, ни ножа, ни стамески. Словно насмехаясь надо мной, в углу, свернувшись калачиком, дремала кошка.

Когда я вошел в комнату, Жилко уже не целился в меня из обреза. Психологически продлевался предыдущий момент, порождая ошибку. Мгновение назад он видел меня без оружия. Как же оно могло появиться за считанные секунды? Затем Жилко сделал шаг назад, совершая вторую ошибку. Он потерял контроль над противником, заглядывая за мою спину в поисках опасности.

Он стал беспомощен тогда, когда ему в лицо полетела зашипевшая кошка, выпустившая вперед когти. Степан от неожиданности громко икнул и, запутавшись в собственных ногах, повалился на пол. Выстрел дуплетом в потолок заставил полностью осыпаться разваливающийся потолок. В воздухе повисла такая пелена из сухой известки, что я испугался. В этой дымовой завесе Степа мог легко исчезнуть из дома.

Выстрела мне бояться уже не следовало, поэтому я, не глядя, повалился туда, где только что находился мой противник. Кошка, понятно, дала деру. После случившегося она уже вряд ли сюда вернется. Жилко сообразил, что проиграл, и стал выть и кусаться. Он сопротивлялся как-то по-животному: не пытался нанести удар или просто побороть, а царапал мне лицо, кусал за ногу… Для него это был шок. Неожиданный