Пока мы кружили по городу, меняя орбиты и обмениваясь обрывками информации, Верховцев рассказал мне, что за те четыре часа, пока надо мной изгалялись пионеры из СБ, он установил личности всех троих, попавших этой ночью под шквальный огонь. Кроме Юнга, все судимы по нескольку раз, неоднократно в течение последнего года доставлялись в РУБОП и ГУВД для установления личности и по подозрению в совершении преступлений. Отпускались и снова задерживались. Издержки оперативной работы. Когда посадить хочется, а не на чем. По информации РУБОП, все трое – активные участники «теновской» преступной группировки. Одним словом, отморозки. Не самые лучшие люди города. Хоронить с салютом их, конечно, никто не будет.
Я поежился, вспомнив, кого закапывают под выстрелы. «При исполнении служебного…» Не дождетесь, гады! Это я ваш кровник! За Леху!..
– Тормози.
Вьюн послушно подъехал к ограждению. Я вышел и направился к «Лексусу».
– Что, Иван, загрустил? Все еще только начинается!
Разрывая пакет, я с улыбкой смотрел на мальчишку. Глаза, как у кролика, красные, взъерошен, как воробей. Какие еще аналогии с животным миром провести, чтобы описать вид друга? Нашел. Спокоен, как удав. Сколько мужества у этого молодого человека? Кажется, я таким не был. Я сравниваю Ваню с представителями его поколения и не нахожу ничего общего. Полное отсутствие меркантильных интересов, выдержан, уважителен к старшим, и, самое главное, парень, может, даже не подозревая того, занимается самым настоящим мужским делом. Я не могу поверить, что познакомился с ним всего десять дней назад…
Что это?..
– Это ксерокопии паспортов технических средств, – пояснил наклоняясь Иван. – А это… А это – новые, что ли?!
Я почувствовал, как на моем лице расползается улыбка.
Это же информационный кладезь корейской группировки!!! Справки-счета проданных машин, ксерокопии подлинных документов автомобилей и приколотые к каждой из них копии новых документов. У меня в руках список из двухсот сорока четырех автомобилей, привезенных из Германии, Польши, Венгрии, Австрии! Это те самые «документы», что требовал в письме положить себе на стол господин Табанцев! Те самые, которыми Ольга Коренева шантажировала Тена!
– Андрей, здесь работы для Интерпола лет на пять… – почти шепотом произнес Ваня.
– Или на шесть, – подтвердил я. – Не зря, Ванечка, мы с тобой в банке потели!
«Крайслер», «Мерседес», «Альфа-Ромео», «Шевроле»… У меня рябило в глазах. Раскрыв дело об угоне из-за рубежа двухсот сорока машин, можно было смело отправляться на пенсию или в кресло начальника комитета федеральной криминальной милиции города – на выбор. Потому что не каждый опер за время работы в милиции раскрывает двести сорок преступлений. И потому что не было еще в истории опера, который раскрыл бы двести сорок преступлений разом. Ай да Горский, ай да сукин сын!
Только ни пенсии, ни кресла мне не видать. Мне нужно раскрыть только одно преступление. Убийство гражданина Тена.
На снятие копий с документов ушло три часа и больше тысячи рублей. Размеры субсидий моего юного друга не знали границ. У меня даже складывалось мнение, что это Ваня вырастил своего богатого папу с целью, чтобы использовать заработанные им не совсем честным путем деньги в интересах оперативной работы. «Подлинники» я велел Ивану отвезти в банк и положить теперь уже в «нашу» ячейку. Копии свободно разместились во внутреннем кармане моей куртки.
Пистолет мне вернули. На моей памяти это было первое дело, когда экспертиза проводилась с такой скоростью. Четыре часа – и все ясно и понятно. Стрельцов в ходе проведения проверки установил, что табельное оружие мною применено согласно букве закона, то есть – правомерно. Но я все равно не уставал удивляться оперативности расследования. Словно вначале кто-то очень обрадовался, что Горский немножко пострелял, и отдал команду на поспешное привлечение его к ответственности. А что? Горский весь в «косяках», как елка в игрушках! Обязательно или похмельный синдром в наличии будет, или стрельба без особой нужды. Но так может рассуждать только человек чужой, не из нашего круга, не знающий меня и моих привычек. Знающий же скажет: Горский пьет раз в году, во-первых, и, во-вторых, Горский не любит стрелять в людей. Какими бы ублюдками эти люди ни были. Но чужой поспешил. Тогда, как я понимаю, поспешил и Стрельцов. Это есть ответная реакция порядочного человека на поступок негодяя. Благодаря Антону Леонидовичу у меня и оружие было под мышкой, и грязь с мундира смыта. Только эта моя «стерильность» никак не поможет уберечься от кровной мести «корейского лидера», который мог появиться на моем пути в самое ближайшее время. И я бы никак не догадался, когда. Скорее всего, в тот момент, когда я этого совершенно не буду ожидать. В чем и заключается коварство восточной мести.
Глава 19
Настя. Милая Настя…
Задыхаясь от желания и нетерпения, я искал губами ее горячие губы и чувствовал, как у меня начинала кружиться голова. Но это уже не от боли, а от счастья. Сладостное безумие… Я не знал, который час, не представлял, какое время суток. Потому что я ощущал ее рядом с собой, я упивался ею и я уходил в нее, как в вечность…
Сброшенное на пол одеяло, ее волосы, разметанные на моей груди, аромат ее тела да посветлевшее окно – вот то, что зримо осталось от этой ночи. Но я улыбался, сжимая в руке ее ладонь, и чувствовал, как улыбается, прижавшись к моему плечу, она. Это то, что останется с нами…
– Когда ты вернешься домой? – спрашивала она, с тоской глядя на мои неторопливые сборы.
Что я могу ей ответить на этот вечный женский вопрос? Только одно:
– Я люблю тебя.
Я хотел, чтобы она поняла – я вложил в эту фразу
Улица встретила меня колючим ветром, который пробирался под все складки одежды. Вязаная шапочка для него – плохая преграда. Нужно было поскорее сесть в автобус и на полчаса расслабиться, вдыхая запах горячего мотора.
До остановки я не дошел. Не хватило всего каких-то пятидесяти метров. Мне, видимо, вообще не суждено было тогда попасть на автобусную остановку. Моя поездка в отдел не входила в планы тех, кто сидел в массивном джипе «Навигатор». Он плавно, но уверенно остановился прямо передо мной, перегораживая своим корпусом, похожим на дачный домик, белый свет.
Задняя дверь распахнулась, словно вход в избушку Бабы Яги, и оттуда, как мне показалось, потянуло еще большим холодом. В проеме показалось узкоглазое лицо:
– Садитесь, пожалуйста, Андрей Васильевич.
Ни намека на положительные эмоции. Со мной разговаривала статуя Будды. Вряд ли это просьба. Человека, которому преградили дорогу, уговаривать никто не станет. С другой стороны, им было хорошо известно, кто я и что у меня находится под мышкой «ПМ». Однако от этого планы «азиатов» не менялись. В тот момент ни Ванька, ни Верховцев при всей своей сообразительности не могли догадаться, в каком месте потерян мой след. Что было особенно тревожно.
Я наклонил голову и залез в салон. Никакого холода – домашнее тепло. В воздухе витал аромат автомобильной «вонючки». Кажется, сандал. Впрочем, чего можно ждать от корейцев? Конечно, от «корейцев», потому что я не убивал сыновей крестных отцов ни китайской триады, ни японской «якудзы».
В машине было трое. Меня везли за город по восточной дороге. Напрягая память, я стал вспоминать интересные объекты этого направления. Если мы движемся к брошенному заводу металлоизделий, то разговор будет очень короткий. И если мне суждено увидеть белый свет, то это произойдет только через несколько веков, при археологических раскопках. Какая-нибудь юная студентка поднимет мой отполированный проточной водой череп.
– Папа, – спросит она седовласого археолога, – а опера были?
– Нет, дочка, – ответит он, – это фантастика.
