неудачное в данной ситуации выражение. Вьюн молчал. Он, как пионер, был всегда и ко всему готов. Но дольше всех пришлось убеждать Настю. Когда я справился и с этим, мы спустились на улицу.

Мой пистолет перекочевал за пояс Верховцева. Теперь их у него уже два – неудобно, я знаю, но ничего не поделаешь. В соответствии с планом операции оружие мне сейчас противопоказано. Я с Иваном выдвинулся на «Лексусе», следом выехали Верховцев с Вьюном, на «девятке» последнего. Если оценить качественный состав «подразделения», то получится, что у нас толковая оперативная группа, способная выполнить спецоперацию. Если посмотреть только на меня, то наши машины скорее будут напоминать траурную процессию…

Ну, вот и банк.

Ваня по-хозяйски лениво вышел из машины навстречу выбежавшему охраннику. Очевидно, вид «Лексуса» даже после смерти хозяина оказывал на персонал магическое действие. Они разместились у крыльца и стали о чем-то говорить. По-видимому, Иван уговаривал начальника охраны дать допуск к хранилищу. Последнего терзали смутные сомнения, поэтому он с виноватым видом пытался вежливо отказать капризному отпрыску председателя правления. Вероятно, твердил нечто подобное: «Меня завтра порвут…» Однако «отпрыск» позволил себе ткнуть пальцем в грудь охранника и сдвинуть брови, что можно было перевести так: «Порвут ли тебя завтра – неизвестно, но если ты будешь продолжать быковать, то я тебя порву прямо сейчас». Как ни странно, именно такой довод для частных охранников является самым весомым и решающим. Сорокалетний верзила в форме американских копов обреченно мотнул головой и стал подниматься по лестнице.

– Что ты ему внушал? – спросил я молодого коллегу, когда мы поднимались по лестнице, украшенной львами.

– Я сказал: «Матвеич, пропусти нас, пожалуйста, во временное хранилище». Он ответил: «Какой разговор, Иван Львович! Вы один туда пойдете или с другом?» – На лице парня не дрогнул ни единый мускул.

Далеко пойдет этот парень.

У поста, оборудованного компьютером с плоским экраном, начальник охраны опять принялся за свое. Его физиономия напоминала лицо маленького ребенка, у которого подросток хочет отобрать конфету.

– Иван Львович, вы же понимаете, едва вы произведете вскрытие дверей, сразу же последует сигнал на пульт вневедомственной охраны! Мы с поста не имеем доступа к системе блокировки. Через три минуты в этом холле милиции будет столько, что протиснуться будет невозможно!..

Ваня уселся в офисное кресло перед монитором, крутанулся и выдохнул, словно дракон, через ноздри:

– Матвеич, может, тебе неизвестен один момент, поэтому я тебе объясню. Согласно учредительным документам правления, после смерти председателя его место занимает сын. Так желал хозяин этого чертового банка! Мой отец! Отсюда вывод: если не хочешь, чтобы я тебя выбросил на улицу без куска хлеба, займи свое место и продолжи работу! Это мой председательский приказ!.. Первый, бля!

Вот это да!

Ванька становился, пожалуй, первым милиционером в истории России, которому от родителей достался банк!

Я наклонился к его плечу:

– Ваня, а ты знаешь, что тебе теперь придется выбирать? Либо – ментовка, либо – банковская деятельность.

Не отрывая взгляда от экрана монитора и беспрерывно щелкая клавишами, наследник тихо произнес:

– Андрей, у тебя на самом деле сотрясение. Ты когда-нибудь слышал, чтобы должность председателя правления банка переходила по наследству? Это же не Десятое Королевство…

Я положил руку на свою бестолковую голову. А мне почем знать, какие правила у банковских акул?!

Иван продолжал:

– Вот, смотри… Для экстренных случаев, вопреки всем правилам, отец ввел программу блокировки сигнала тревоги на пульт ОВО. Это нарушение, за которое он мог запросто лишиться лицензии. Доступ к программе имел только он. Никто никогда не узнает, с какой целью ночами вскрывались хранилища. Теперь, после его смерти, тайна потеряла смысл. Сейчас его программа работает на то, чтобы найти его же убийцу.

До меня стал доходить смысл выражения «банковская деятельность». Интересна судьба программиста, составившего эту программу. Кто он? Такие люди долго не живут, насколько мне известно.

– Это я, – признался потом Иван.

Теперь понятно. Хитрость папы Ивана не знает границ.

Нам нужен был свободный, без ведома милиции, доступ к тому помещению банка, где находились ячейки. Там клиенты хранят компрометирующую документацию на соседа по лестничной клетке, драгоценности, любовные письма, порнографические журналы и «черную» бухгалтерию. Да мало ли что можно запихнуть в металлический ящичек, подальше от глаз людских?!

– Все… – Парень утер со лба бисеринки пота. – Кажется, обошлось без шухера.

– Как хочется в это верить, – пробормотал я, с недоверием глядя на непонятные цифры и знаки на экране. Для меня это – лес дремучий. Но если так можно обмануть целое подразделение милиционеров- профессионалов, которые на этом деле собаку съели, то я не против. Ванька теперь для меня – страшный человек. Оставалось надеяться, что он в будущем не обзаведется никакой программой против меня…

Когда мы вошли в помещение личного использования, у меня из руки едва не выпал ключик Кореневой. Я, когда вижу перед собой несколько тысяч совершенно одинаковых предметов, всегда начинаю теряться. Сотни, тысячи маленьких блестящих ручек, одинаково свисающих с узких панелей ящичков.

– Здесь три тысячи пятьсот ячеек, – пояснил Иван, стягивая с плеч куртку. – Начнем?

Это значит, что мы будем делать обычную работу «домушников», только с точностью до наоборот. Мы станем подбирать не ключ к замку, а замок к ключу. Я уже думал о том, что нужно было заранее заказать дубликат ключа. Тогда бы, по всем правилам математики, время поисков сократилось вдвое. Но какова вероятность того, что мастер выполнит ключ с микронной точностью? Как сто процентов, так и ноль. И тогда я стал бы страховаться, открывая ранее проверенные замки «родным» ключом». А это заняло бы ровно столько же времени.

Мы были в хранилище уже сорок минут. Справа от меня находились ящики, заполненные валютой, золотом и чужими секретами. О содержимом я мог только догадываться, потому что привередливый маленький «папа» в моей руке никак не может найти свою «маму».

Два часа… Верховцев с Вьюном, наверное, в картишки перебрасываются или анекдоты травят. Игорь на это мастер… Справа от меня, если верить биркам с маленькими медными цифрами, – ровно пятьсот сорок три ящика.

Два часа двадцать пять минут. У меня затекла рука, а голова стала чугунной. Передав ключ Ване, я тяжело опустился на стул и закрыл глаза. Но и так слева направо медленно перемещались ручки, цифры и скважины замков… Когда я снова открыл глаза, прищурившись от яркого света, прошло уже немало времени. Сколько же я так сидел, если Ваня ушел влево уже почти на два метра?

Три часа тридцать восемь минут. Если учесть, что банковская «братва» привалит сюда часов через пять, то это вроде бы должно успокаивать. Но если вспомнить, что мы не проверили и трети замков, то это полностью выбивало из-под ног почву. Точнее, до безумия красивый мраморный пол.

Когда Ванька хрипло рявкнул: «Есть!..», я подскочил на стуле, как от укуса змеи. Только бы ящик не был пустым!.. Только бы там были эти треклятые списки!..

Выдернув ящик, мы положили его на стоящий посередине помещения стол. Сверху ящика – крышка, и опять-таки с замком!

– Ключ единый… – прошептал Иван, умело попадая ключиком-коротышкой в узкую скважину.

Еще одно движение, и крышка плавно подалась, открывая нам содержимое никелированного ящика…

Когда мы с молодым напарником садились в «девятку», уже светало.

– Что-то вы быстро, – ядовито заметил Вьюн.