Звездная система Барриоса располагалась между Терразином, мощным форпостом Олигархии, и звездным скоплением Квинелла, относящимся к Внутреннему Пограничью.

Вокруг Барриоса вращалось четырнадцать планет. Восемь газовых гигантов, четыре старательских мира, из которых давным-давно выгребли все полезные ископаемые. Тринадцатую окружала аммиачная атмосфера. И лишь на Барриосе II жизнь била ключом. Поначалу планету использовали как заправочную станцию. Потом на ней открыли богатые месторождения плутония, доходов от продажи которого хватило на несколько столетий. Когда запасы плутония иссякли, на Барриосе II серьезно занялись сельским хозяйством, и планета стала кормить население полдюжины окрестных звездных систем. И наконец, благодаря исключительно выгодному местоположению и постоянно увеличивающемуся населению Барриос II превратился в крупный финансовый центр, где проводились сделки с любыми товарами, поставляемыми Внутренним Пограничьем, за которые расплачивались сотней различных валют.

Одной из достопримечательностей Барриоса II по праву считался «Гоморра Палас», самый большой публичный дом Пограничья и, вполне возможно, самый старый. Его не отличали элегантность и роскошь, свойственные «Бархатной комете», публичному дому, который притягивал самых богатых мужчин и женщин галактики. Наоборот, в «Гоморра Палас» во главу угла ставилось быстрое и качественное обслуживание, а не удовлетворение экзотических фантазий. Началось все более ста лет тому назад со скромного заведения, обслуживающего местный непритязательный люд. Но со временем бордель расширялся и перестраивался и теперь занимал целый квартал. Некоторые местные жители требовали его закрытия, как требовали этого же их отцы и деды, но ни одно из сменяющих друг друга правительств не обращало внимания на протесты: по прибыли с борделем могло сравниться лишь отделение Делуросского банка. И пока бордель аккуратно платил налоги, о его закрытии не могло быть и речи.

Найтхаук оглядел центральный подъезд «дворца».

— Не впечатляет, знаешь ли, — поделился он своим мнением с Киношитой.

— Я же предупреждал. — В голосе Киношиты слышалась обида. — Нам следовало остановиться на Поллуксе IV.

— Я комментирую увиденное, а не жалуюсь. Именно это заведение мне и нужно.

— Не могу понять, почему.

— Потому что в самом большом борделе самый большой выбор.

— Точно так же, как в самом лучшем борделе самый лучший выбор, — пробурчал Киношита. — А теперь до лучшего борделя примерно четыре с половиной тысячи световых лет.

— «Гоморра Палас» меня вполне устраивает.

— Уж не знаю, какие у вас потребности, но на Поллуксе IV их бы удовлетворили в лучшем виде.

— Я в этом сомневаюсь, — ответил Найтхаук.

— Что ж, вас тут, возможно, все устраивает, а вот меня нет.

— И хорошо. Мы тут не задержимся, так что тебе не придется воспользоваться услугами местных дам.

Киношита удивленно уставился на него.

— Посиди в баре, пропусти стаканчик-другой, — добавил Найтхаук. — Я за это время управлюсь.

— Может, в конце концов вы и правы.

— В чем? — полюбопытствовал Найтхаук.

— Если вы такой шустрик, то не оцените достоинства публичных домов на Поллуксе IV.

Найтхаук добродушно улыбнулся, и они направились к двери, которая растаяла при их приближении, но материализовалась на прежнем месте, как только гости переступили порог. Они очутились в огромном зале. Стены украшали фотографии и голограммы, слева тянулась длинная стойка бара. Несколько мужчин сидели в кабинках, выбирая партнерш на вечер.

Когда-то прекрасная, но все еще симпатичная женщина средних лет, несомненно, мадам или одна из них, подошла к Найтхауку и Киношите, как только бармен принял у них заказ.

— Добро пожаловать в «Гоморра Палас», — поприветствовала она новых посетителей. — Не припоминаю ваши лица.

— Мы тут впервые, — ответил Киношита.

— Предпочитаете что-нибудь особенное?

— В общем-то нет.

— Может, вас интересуют особенные дамы? — Она многозначительно улыбнулась.

— Возможно, — ответил Найтхаук. — Кого можете предложить?

— У нас слишком много девушек, чтобы поставить их в ряд, — ответила мадам. — Но мы можем показать вам голограмму каждой.

— Отлично, — кивнул Найтхаук. — Давайте посмотрим.

— Большинство мужчин предпочитает делать выбор в кабинке.

— Мой друг пришел только выпить, а мне застенчивость несвойственна.

Мадам коснулась крошечного выступа на браслете, и тут же в паре дюймов над стойкой возникла голограмма роскошной рыжеволосой женщины. Найтхаук никак не прокомментировал ее появление, поэтому пару мгновений спустя первая голограмма сменилась другой.

К тому времени, когда над стойкой возникло сороковое изображение, мадам с Киношитой уже гадали, что же ищет Найтхаук. Ответ они получили на сорок первой голограмме.

— Стоп!

Киношита вытаращился на голограмму, словно не мог поверить своим глазам.

— Это что, шутка? — наконец вырвалось у него.

— Почему ты так думаешь?

— Да в ней триста футов. И посмотрите внимательнее: она же не человек!

Найтхаук повернулся к мадам.

— Я хочу ее.

— Боюсь, это невозможно. Она в больнице.

— У вас есть другая?..

— Балатаи? — закончила за него мадам. — Только одна. Их не так уж много, знаете ли.

— Мне говорили.

— Соответственно, и цена на них выше.

— Сколько?

Мадам оценивающе оглядела Найтхаука.

— Тысяча двести кредиток? — Она то ли спрашивала, то ли называла цену.

Найтхаук молча смотрел на нее, и под его взглядом женщине стало не по себе.

— Вы ведь у нас впервые?

— Да.

— Черт, тогда ровно тысяча. Я хочу, чтобы вам здесь понравилось. — Она помолчала. — Мы берем фунты Далекого Лондона, талеры Марии-Терезии или рупии Нового Бомбея. И пять процентов за конвертацию. Если у вас другая валюта, вам придется поменять ее в банке.