Н. Лемешко остались штурмовая, пикировочная (с приданным 55-м пикировочным полком из состава ВВС СТОФ), минно-торпедная дивизии, три разведполка (115-й морской ближнеразведывательный, 16-й морской и 50-й дальнеразведывательные) и одна морская разведэскадрилья (47-я) – чуть менее половины авиации ТОФ.

Перед ВВС флота ставились задачи нарушения морских перевозок противника, в т. ч. нанесение ударов по портам, ведение боевых действий в интересах сухопутных войск и возможных десантов (составленный до войны план боевых действий ТОФа их не предусматривал), ведение разведки, а также противовоздушную оборону кораблей, объектов ВМФ и конвоев. Бросается в глаза то, что за исключением последней задачи наша авиация обладала довольно скромными возможностями, особенно если учесть уже упомянутые особенности качественного состояния ударных родов ВВС и значительные расстояния до главных ВМБ и основных коммуникаций противника.

Здесь необходимо остановиться на еще одном важном моменте – установлении разграничительной линии между операционными зонами советского и американского флотов на Тихом океане. В Японском море она проходила на расстоянии 90-120 миль от нашего побережья, что фактически соответствовало радиусу эффективного воздействия основных ударных сил флота (пикировщиков, штурмовиков и торпедных катеров) по корабельным соединениям врага, попытайся он приблизиться к Владивостоку. В то же время очевидно, что для организации подобного удара разведданные о японском отряде нужно было получить гораздо раньше, примерно в тот момент, когда он находился на 100 миль мористее. Далеко за пределами разгранлинии находились и основные корейские порты, через которые противник мог бы пополнять части Квантунской армии – Пусан, Гёнзан (ныне Вонсан), Хыннам и Дзиосин (ныне Ким-Чхэк). Особенно бросается в глаза разница между границей операционной зоны на море и границей оккупационных зон СССР и США на суше (должно была проходить по 38-й параллели, т. е. на 320 км южнее морской разгранлинии!). В нашей литературе неоднократно выражается недовольство малыми размерами операционной зоны нашего флота, а ее принятие объясняется надеждой на активные действия ВВС и ВМФ США, которые, дескать, нас подвели (к этому вопросу мы еще вернемся). На самом же деле документ об оперативном взаимодействии союзных флотов на Дальнем Востоке был подписан 26 июля 1945 г. на Потсдамской конференции при полном согласии сторон. Он наглядно демонстрирует как недальновидность руководства нашего ВМФ (на конференции присутствовали Нарком Н. Г. Кузнецов и начальник ГМШ адмирал Кучеров), так и еще раз подтверждает сугубо оборонительную направленность наших предварительных планов войны на море.

В советской операционной зоне оказывались лишь порты Сейсин (Чхонджин), Расин (Наджин) и Юки (Унги), обладавшие весьма скромными возможностями по приему и обслуживанию судов. Значение этих городов, вопреки оценкам отечественной литературы, было небольшим, да и оно в значительной мере обесценивалось низкой пропускной способностью примыкавшей одноколейной железной дороги. Вряд ли японское командование возлагало большие надежды на использование данной ветки, особенно если учесть, что ее узловые станции на границе Маньчжурии с Кореей – Янцзы и Тумынь – находились на расстоянии всего 50-80 км от советской границы. Однако других целей, кроме указанных портов и ведущих к ним коммуникаций, в нашей зоне не было. Таким образом, спланированные по ним воздушные удары были делом вполне естественным. Дальнейший ход событий должна была подсказать обстановка.

Командующий авиации ТОФ генерал-лейтенант П. Н. Лемешко

Учебно-боевая тревога в 115-м мрап, январь 1943 г.

МбРы именно этой чаш сбросили первые бомбы советско-японской войны – в ночь на 9 августа 1945 г. на суда на рейде Юки.

Бомбардировка портов началась спустя два часа после начала войны с Японией. На отсрочку повлиял начавшийся сильнейший тропический ливень. Ударные группы распались, на цель выходили отдельные звенья и экипажи, один Ил-4 пропал без вести, не дойдя до цели. Первыми, около 2 часов ночи, свой бомбовой груз на Юки сбросили двенадцать МБР-2 115-го мрап. Спустя десять минут 15 Ил-4 4-го мтап атаковали портовые сооружения в гавани Расина, а в 02:15 18 ДБ-3 52-го мтап начали бомбометание по объектам в Сейсине (корабли в двух последних портах обнаружить не удалось). Удары растянулись по времени примерно на полтора часа и сопровождались нараставшим зенитным огнем с земли. Точно определить нанесенный противнику урон не представлялось возможным.

Главный удар последовал с утра, после получения уточняющих данных от воздушной разведки. Последняя обнаружила: в Юки – три транспорта у причалов и два неопознанных корабля на рейде, в Расине – один неповрежденный и один горящий транспорт, эскадренный миноносец 4* . В Сейсине судов не было. Несколько пароходов курсировало по прибрежным коммуникациям, но вносить изменения в план ударов никто не стал, тем более что цели в море относились к компетенции торпедоносцев.

Находившиеся восточнее Владивостока аэродромы 10-й авиадивизии оказались закрыты туманом, поэтому удар наносился исключительно силами 12-й штурмовой дивизии. На Юки и Расин вылетело по одному штурмовому полку (37-й и 26-й соответственно), Сейсин остался без воздействия.

Сами удары производились достаточно грамотно. Заходы групп были скоординированы по времени (атака Юки 09:51-10:11, Расина – 10:25- 10:45) и осуществлялись с разных направлений. С учетом того, что дневные налеты делались впервые, сравнительно большое количество штурмовиков выделялось на подавление зенитных батарей. Удары по судам наносились методом топмачтового бомбометания, причем, в отличие от практики Великой Отечественной войны, бомбовая загрузка «илов»- топмачтовиков составляла не четыре «сотки», а две ФАБ-250. По донесениям в Юки было потоплено три транспорта и поврежден СКР, в Расине – по одному транспорту потоплено и повреждено. Черным пятном стали лишь неожиданно высокие потери. Над каждым из портов японцам удалось сбить по четыре «ила» (сюда входят и машины, погибшие при возвращении) из 32 вылетавших на Юки и 23 вылетавших на Расин. Совершившие в сумме 59 вылетов истребители 14 и 38-го иап потерь не имели, поскольку противодействия в воздухе японцы не оказывали, а в штурмовке зенитных батарей «яки» участия не принимали.

4* Реально в августе 1945 г. все японские эскадренные и эскортные миноносцы отстаивались в портах метрополии, парализованные там минной опасностью, воздушными налетами американской авиации и нехваткой топлива. Защиту перевозок в Японском море осуществляли фрегаты и корветы военной постройки, о существовании которых личный состав ВВС, по-видимому, и не подозревал. Именно они и классифицировались нашими летчиками, как эсминцы. «

Атака японских транспортов в порту Юки самолетами Ил-2 37-го шап. 9-51 – 10-11, 9.08.1945 г.

Ил-4 пом. командира 4-го мтап м-ра Г. Д. Поповича в полете, 12 августа 1945 г. За потопление фрегата №82 м-ру Поповичу в сентябре 1945 г. было присвоено звание ГСС.

«Каталина» 16-го драп принимает десант морской пехоты, конец августа 1945 г.

Пока самолеты-разведчики уточняли результаты обоих воздушных ударов, торпедоносцы 2-й дивизии пытались атаковывать суда противника вдали от берегов. Несмотря на наличие многочисленной разведывательной авиации, первые действия были организованы по методу «свободной охоты». Один из двух взлетевших утром «охотников» вернулся ни с чем, второму удалось обнаружить противника (одиночный 1000- тонный транспорт), но из-за неправильных действий штурмана подвешенная под фюзеляжем торпеда